Молчи и рожай: каким был для российских женщин 2023 год
В 2023 году Индекс деловой активности женщин в России (WBI) достиг максимума за всю историю измерений. Хотя женщины в найме по-прежнему зарабатывали меньше мужчин на аналогичных позициях (по последним данным, в среднем на 25%), их доля в советах директоров российских компаний выросла до 8,4%.
В течение всего года женщины запускали новые бизнесы и поддерживали работу благотворительных фондов. Снимали кино, издавали книги, выходили на сцену; говорили о важных проблемах (вроде отношений матери и дочери или последствий насилия) и искрометно шутили.
Однако главными источниками новостей были четыре не самые оптимистичные темы: репродуктивное давление, помилования для авторов насилия, борьба родственниц мобилизованных за возвращение мужчин домой и громкие судебные процессы.
Место женщины — при детях
Лейтмотив уходящего года — попытки властей повысить рождаемость, которая снижается с 2015 года. Согласно Единому плану правительства по достижению национальных целей развития, который был принят в 2021 году, в 2022-м коэффициент рождаемости должен был составить 9,4, в 2023-м — 9,6. В действительности, по данным Росстата, в январе — сентябре 2022 года рождаемость составила 9,0, в том же периоде 2023-го — 8,7.
Одна из причин — сокращение числа женщин фертильного возраста: сейчас это те, кто родился в 1990-е, когда рождаемость также снижалась из-за социальных потрясений. По оценкам Минтруда, к 2030 году численность российских женщин в возрасте от 30 до 39 лет — на эту возрастную категорию приходится почти половина всех рождений в стране — сократится еще на 33,8%, до 7,9 млн человек. Другая причина — изменение репродуктивного поведения: женщины рожают позже и меньше. По данным Росстата, большинство российских женщин — более 70% — хотели бы иметь не более двух детей. Снижается число тех, кто готов стать многодетной матерью, и растет число тех, кто вообще не планирует иметь детей.
Чтобы переубедить женщин, законодатели в течение года предлагали различные меры стимулирования рождаемости. Например, ограничить выплату материнского капитала на первенца возрастом матери — до 25–30 лет. Или выплачивать родившим до 25 лет дополнительное единовременное пособие на каждого ребенка. Закрепить за лицами, находящимися в декретном отпуске, официальное право на дистанционную работу. Гарантировать погашение долгов по алиментам за государственный счет. Финансово поощрять тех, кто передумал делать аборт, или даже «выкупать» у них детей — платить за вынашивание и роды, а ребенка забирать.
В итоге к концу года Госдума приняла поправки, благодаря которым с 2024 года российские родители получат право на сохранение ежемесячного пособия по уходу за ребенком даже в случае, если решат досрочно выйти из декретного отпуска. А Совфед одобрил закон, разрешающий женщинам в исправительных учреждениях с детьми до четырех лет претендовать на условно-досрочное освобождение (УДО).
Не реже звучали и предложения всевозможных запретительных мер — например, в начале декабря стало известно, что в Госдуме готовится законопроект о запрете пропаганды чайлдфри в информационном пространстве. Самой же острой темой стало ограничение доступа к абортам.
«Запреты разве есть? Почему говорят о какой-то вакханалии запретов? Их же нет» — так прокомментировал ситуацию с абортами Владимир Путин 14 декабря во время прямой линии. Накануне в Госдуму был внесен законопроект, запрещающий прерывание беременности в частных клиниках — инициатива исходила от Нижегородского законодательного собрания. В октябре с подобным предложением выступили депутаты думы Астраханской области, к ним планировали (но позже передумали) присоединиться коллеги из Ярославской области. В ноябре поддержать инициативу попросил патриарх Кирилл.
«Я абсолютно уверена, что никакие запреты, никакая кампанейщина, никакое давление, никакая криминализация законодательства в этой сфере не могут и не смогут решить эту [демографическую] проблему. И государство по этому пути точно не пойдет», — заявила председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко. Против введения запрета на проведение абортов в частных клиниках высказался и комитет Госдумы по охране здоровья. И все же внести закон на рассмотрение могут уже весной — об этом «РИА Новости» сообщил 6 декабря источник в Госдуме.
По словам источника «РИА Новости», планируется также сократить срок, при котором возможно прерывание беременности. Сейчас по желанию женщины аборт допускается на сроке до 12 недель, по социальным показаниям — до 22 недель, по медицинским показаниям — на любом сроке. Домашние тесты на беременность оказываются достоверными примерно через 7–10 дней после зачатия, отсутствие менструации становится заметным примерно через две недели, а врачи считают срок беременности от даты начала последней менструации, то есть у женщины, которая заметила «задержку» и сделала тест, в запасе около восьми недель. При этом в зависимости от срока беременности между обращением в клинику и собственно процедурой прерывания должно пройти от 48 часов до семи дней — так называемая «неделя тишины».
Как объяснила первый заместитель председателя Комитета Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей Татьяна Буцкая, к частным клиникам две претензии: во-первых, они не делятся статистикой по прерываниям беременности, во-вторых, не выполняют требование об обязательной «неделе тишины». Адвокат, руководительница Центра защиты пострадавших от насилия при Консорциуме женских НПО Мари Давтян видит другую причину — устранение конкурентов. «Представим, что теперь аборты по всей стране будут делать только государственные клиники. Тысячи женщин, пользующихся частными услугами, будут вынуждены обратиться к системе государственного здравоохранения. Готова ли она к этой дополнительной нагрузке? Учитывая, что во многих регионах уже сегодня не попасть в женскую консультацию по ОМС, я сомневаюсь, — написала она на своей странице в Facebook (соцсеть принадлежит компании Meta, которая признана в России экстремистской и запрещена). — Что будут вынуждены делать женщины? Правильно, приобретать платные услуги у государственных клиник, чтобы быстрее попасть к врачу, сдать анализы, уложиться в срок, позволяющий сделать аборт».
Тем временем некоторые частные клиники начали сами отказываться от проведения абортов — такие случаи зафиксированы как минимум в восьми регионах. В Липецкой области и Крыму прервать беременность теперь можно только по ОМС. Кроме того, в шести регионах приняты законы, запрещающие склонять женщину к аборту; еще в четырех подобные законопроекты обсуждаются. Наконец, в октябре Минздрав ужесточил оборот препаратов, использующихся для прерывания беременности — теперь они подлежат предметно-количественному учету.
Консервативный тренд заметен не только в политике рождаемости, но в целом в официальной риторике относительно роли женщин. Широкий резонанс вызвали слова сенатора от Челябинской области Маргариты Павловой о том, что «нужно перестать девушек ориентировать на получение высшего образования». Спикер Госдумы Вячеслав Володин заявил о необходимости учить девочек «варить борщ, потому что надо заботиться о будущем муже». А председатель думского комитета по защите семьи, вопросам отцовства, материнства и детства Нина Останина выразила надежду, что с 2024 года в российских школах появится предмет «Семьеведение».
Этот тренд отражает и настроения в обществе. Согласно докладу, опубликованному Программой развития ООН, доля людей, свободных от гендерных предрассудков, в России за последние 10 лет снизилась, тогда как в среднем по миру она пусть и медленно, но растет. Только 12,98% женщин и всего 3,98% мужчин не поддерживают никакие гендерные стереотипы. Наиболее распространены в России стереотипы о способностях женщин в экономики и политике, а также об их правах на телесную неприкосновенность.
Телесная неприкосновенность
В 2023-м опубликовала новое исследование команда «Алгоритма света» — совместного проекта Консорциума женских НПО и социолога Светланы Жучковой. Ранее они выяснили, что в 2020–2021 годах 71% погибших женщин были жертвами домашнего насилия. В этом году исследование было посвящено случаям, когда жертва осталась в живых, но получила тяжкий вред здоровью (ч. 1–3 ст. 111 УК РФ). Проанализировав 64 657 приговоров, размещенных на портале ГАС «Правосудие» и сайте Мосгорсуда, авторы выяснили:
- признаки партнерского или семейного насилия присутствуют в 16% преступлений против мужчин и 43% преступлений против женщин;
- 82% потерпевших-женщин и 81% потерпевших-мужчин пострадали от преступников-мужчин;
- иногда суд устанавливал смягчающее обстоятельство — противоправное или аморальное поведение пострадавшего или пострадавшей; в делах женщин-обвиняемых такие обстоятельства встречаются чаще;
- свои действия объяснили самообороной 17% обвиняемых-мужчин и 79% обвиняемых-женщин.
Но все эти выводы основаны на данных с 2011 по 2022 год. За 2023-й их нет: с начала года Портал правовой статистики (он публиковал в том числе цифры по преступлениям, совершенным против женщин их партнерами и родственниками) перестал обновляться, а отчеты МВД информации о ситуации с домашним насилием не дают. Однако и без отчетов очевидно, что пока она оставляет желать лучшего.
В сентябре депутат петербургского муниципального округа «Семеновский» Ксения Торстрем выступила с требованием принять закон о профилактике семейно-бытового насилия. Как написала депутат в соцсети X (бывший Twitter), поводом стал «очередной ужасающий случай домашнего насилия» в Пермском крае, где мужчина две недели истязал партнершу — приковал наручниками, обрил наголо, избивал боксерскими перчатками и металлическим турником, — а затем отрубил ей руку. Свидетелем преступления стал их пятилетний ребенок. Сейчас мужчина в СИЗО, но продолжает угрожать потерпевшей.
Между тем помилование получил Вячеслав Канюс, осужденный на 17 лет за жестокое убийство Веры Пехтелевой — об этом сообщила правозащитница Алена Попова (признана иноагентом). В 2020 году Канюс несколько часов избивал свою бывшую девушку, нанеся ей более 100 увечий. Соседи слышали крики Пехтелевой и неоднократно вызывали полицию, однако полицейские так и не приехали. Ее тело обнаружили отец и брат, взломавшие дверь. 27 апреля 2023 года Владимир Путин подписал указ о помиловании Канюса, а на следующий день его освободили из колонии со снятием судимости для участия в «спецоперации»*. Подобных случаев в уходящем году было немало. Причем если помилование получает человек, чья жертва осталась в живых, для последней это означает новый риск. «Такие преступники склонны к мести и преследованию своих жертв и представляют для них реальную опасность, — написала у себя в Facebook Мари Давтян. — Для того, чтобы на будущее обезопасить потерпевших, мы всегда заявляем ходатайство об уведомлении потерпевших об исполнении наказания. Однако в случае с теми, кто получил помилование для отправки в зону «спецоперации», мнения потерпевших не спрашивают и даже не уведомляют их».
И все же о проблеме насилия говорят все больше. Например, в августе Министерство культуры отозвало прокатное удостоверение у фильма «Непосредственно Каха. Другой фильм» после общественной критики одной из сцен, в которой оправдывается изнасилование. А в конце года на «Иви» вышел сериал «Сама виновата?» режиссера Сарика Андреасяна, основанный на истории Маргариты Грачевой, которой в 2017 году муж отрубил кисти рук. Это, пожалуй, первый проект, рассчитанный на широкую аудиторию, который однозначно заявляет: жертва — не виновата. Впрочем, фильм оставляет за кадром тот факт, что огромное количество случаев насилия остается безнаказанным — или полиция не приезжает на вызов, или заявление не принимают, или сама пострадавшая не обращается за помощью, потому что не рассчитывает, что ей действительно помогут.
Протесты жен мобилизованных
2023-й стал годом протестов родственниц мобилизованных. Сначала это были единичные пикеты и видеообращения. Например, в марте жительницы Московской и Курской областей потребовали вернуть домой их мужей, которых отправили в ЛНР без приказа и записей в военных билетах. В июне с аналогичным требованием выступили жительницы Ставропольского края и Республики Адыгея. В сентябре жены мобилизованных из Челябинской области просили дать их мужьям положенные по закону отпуска.
Чтобы совместно добиваться возвращения мужчин, женщины создавали чаты и паблики. Одним из самых активных был Telegram-канал «Вернем ребят» (29 324 подписчика) Ольги Коц из Новосибирска, но он перестал обновляться, когда брат Ольги погиб. Эстафету подхватил анонимный «Путь домой» (37 435 подписчика).
Он был создан еще в августе и поначалу публиковал инструкции по отправке обращений депутатам, губернаторам, представителям Минобороны. В ответ приходили только отписки, и 12 ноября канал выложил «Манифест». В нем авторы требовали полной демобилизации, соблюдения прав, гарантированных Конституцией, в том числе права на социальный протест. Выступали против бессрочной мобилизации («узаконенного рабства»), злоупотреблений командиров, давления на близких мобилизованных, расчеловечивания («не существует орков, эльфов, есть пропаганда и разжигание ненависти») и убеждения, что все мобилизованные находятся в зоне боевых действий добровольно. А также подчеркивали, что им безразлично, какая политическая сила выполнит их требования.
Спустя две недели был опубликован еще один манифест, откуда широко разошлась в цитатах фраза «нас * [обманули] и вас * [обманут]». «Мобилизация оказалась страшной ошибкой. Нас наказали за нашу законопослушность. За ширму стабильности для большинства наши мужчины платят кровью, а мы — здоровьем и слезами», — писали авторы.
До сих пор неизвестно, кто ведет канал и связаны ли администраторы с какими-либо политическими силами. «Медиазона» (издание внесено в реестр СМИ-иноагентов) обратила внимание, что в канале выражали поддержку депутату Госдумы от ЛДПР Василию Власову, который, в свою очередь, поддерживал Евгения Пригожина (а также был лишен мандата). Провластный блогер Илья Ремесло назвал канал «продуктом иностранных медиаспециалистов», выразив сомнение, что у жен мобилизованных есть время и компетенции, чтобы создавать паблики, писать тексты, составлять обращения и подавать иски.
Телеведущий Владимир Соловьев включил «Путь домой» в «список участников подрывной деятельности», а его аудиторию назвал жертвами «специалистов психологических операций противника». Участницы патриотического движения «Катюша» в своем видеообращении призвали «Путь домой» не становиться орудием в руках «беглых уголовников из друзей экстремиста [Алексея] Навального». А Telegram-канал «Солдатские вдовы России» и вовсе обвинил жен мобилизованных в супружеской неверности: «Демонстративность поведения, стремление «качать права», готовность с легкостью предать страну и своих близких под предлогом «пусть другие мужья воюют» — это показатель эгоизма и эмоционального доминирования в таких людях. Каждая третья из жен, требующая вернуть мобилизованного мужа — имела проблемы с собственной супружеской неверностью, склонны к изменам — не менее двух третей таковых» (пунктуация авторов). Администрация Telegram пометила канал плашкой «Fake».
Администраторы «Пути домой» в своих постах рассказывали, что придерживаются разных политических взглядов, но их объединяет общая цель — добиться возвращения своих мужей исключительно законными методами. Несмотря на это, с конца осени на жен мобилизованных усилилось давление. Митинги, которые пытались согласовать жительницы разных городов, власти не разрешали, ссылаясь на ковидные ограничения (так было в Красноярске, Москве, Санкт-Петербурге, Челябинске). В Новосибирске «митинг» прошел в местном ДК в закрытом режиме: участницы заранее регистрировались, на входе предъявляли паспорт и документы о связи с мобилизованным; из журналистов пустили только корреспондентов телеканалов «ОТС» и «Вести».
«Фейки» и оправдание терроризма
31 августа в Москве вручили премию имени журналистки Анны Политковской — награду «Камертон». В этом году ее присудили режиссерке Жене Беркович и драматургу Светлане Петрийчук, которые обвиняются по делу об оправдании терроризма в спектакле «Финист Ясный Сокол».
Этот спектакль Беркович поставила в 2020 году вместе с независимой театральной группой «Дочери СОСО». Премьерные показы прошли в начале 2021-го. В 2022 году спектакль был номинирован на премию «Золотая маска» в четырех номинациях и победил в двух. Автор пьесы Светлана Петрийчук опиралась на истории россиянок, которые были завербованы радикальными исламистами и уезжали к ним на территории, подконтрольные ИГИЛ (признано в России террористической организацией). «Конечно, кончаются такие истории совсем не свадьбой, — говорила она. — Однако мы попытались сойти с позиции осуждения, с точки «самавиновата» и исследовать этот архетипичный сюжет, убеждение, что только выстраданное является чем-то настоящим».
Именно желание «сойти с позиции осуждения», а также «признаки идеологии радикального феминизма и борьбы с андроцентричным общественным укладом России» и были истолкованы как оправдание терроризма авторами «комплексной деструктологической экспертизы» — это, по словам адвоката Ксении Карпинской (представляет интересы Беркович) единственный документ в материалах дела, в котором есть хоть какой-то намек на возможность совершения преступления. Стоит также отметить, что Беркович не скрывала свою антивоенную позицию и постоянно подвергалась нападкам сторонников «спецоперации».
5 мая Женя Беркович и Светлана Петрийчук были арестованы на два месяца. 31 июля на заседании по апелляции адвокаты отметили, что, пока подозреваемые находятся в СИЗО, следственные действия почти не ведутся. Ходатайствуя об изменении меры пресечения, Беркович неоднократно объясняла, что ее арест крайне негативно сказывается на психологическом состоянии двух ее приемных дочерей. «Вот таких детей, которым мамы не могут позвонить из тюрьмы, мои девочки видели в детдомах тысячи. Детей, чьи мамы сидят. Как правило, они не возвращаются в жизнь детей. «Мама в тюрьме» для ребенка с сиротским опытом — это почти то же самое, что «мама умерла». Я пишу им письма, рисую ерунду, даю какие-то глупые задания и квесты. У нас лучшая в мире семья — мой муж Коля, друзья, няня. Они, если честно, со многим справляются куда лучше, чем я. Но они не мама», — написала Беркович в записке, которую 2 сентября опубликовало издание «Правмир». Несмотря на все это, арест несколько раз продлевался — в последний раз до 10 января 2024 года.
В конце ноября суд попытался пойти Беркович навстречу — после обращения, которое уполномоченной по правам человека Татьяне Москальковой направили известные общественные деятели, режиссерку вывезли из СИЗО в Москве в Санкт-Петербург на похороны бабушки. Однако, как позже рассказала сама Беркович, поездка превратилась в пытку: она провела 25 часов в клетке автозака без отопления, воды и почти без еды; за все это время ее только дважды выпустили в туалет.
Другое громкое судебное событие 2023 года — приговор петербургской художнице Саше Скочиленко. Ее арестовали еще в апреле 2022-го за то, что она заменила ценники в продуктовом магазине на антивоенные листовки. Заметившая их пенсионерка Галина Баранова обратилась в полицию, и Скочиленко задержали, вычислив по камерам видеонаблюдения. Ей вменили «распространение заведомо ложной информации» по мотивам «политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти».
В следственном изоляторе Скочиленко провела 1,5 года. Защита ходатайствовала об изменении меры пресечения, указывая, что у художницы диагностированы порок сердца, циклотимия и целиакия, однако единственное, чего удалось добиться благодаря общественному резонансу, — это перевод в двухместную камеру из 18-местной, где Скочиленко подвергалась психологическому давлению со стороны сокамерниц.
Несмотря на то, что в ходе судебного разбирательства ни один свидетель не дал показаний против Скочиленко, а следователь уволился, не желая заниматься подобными делами, ее приговорили к семи годам лишения свободы. «Все видят и знают, что вы судите не террористку. Вы судите не экстремистку. Вы судите даже не политическую активистку. Вы судите пацифистку», — сказала художница в своем последнем слове.
Эти два процесса самые громкие, но далеко не единственные случаи давления на женщин по политическим мотивам. В феврале за распространение «фейков» об армии к шести годам колонии была приговорена журналистка Мария Пономаренко (в ноябре против нее возбудили второе уголовное дело — за нанесение неопасного для здоровья вреда сотрудникам колонии). В августе суд приговорил почти к трем годам лишения свободы 59-летнюю пенсионерку из Улан-Удэ Наталью Филонову — в 2022-м во время транспортировки в суд по другому делу, связанному с ее выступлением против «спецоперации», она якобы напала на сотрудника полиции. Ее приемного ребенка с инвалидностью отправили в детский дом, где, как сообщила правозащитница Надежда Низовкина, он подвергся травле и издевательствам. В ноябре к семи годам лишения свободы заочно приговорили главу фонда «Свободная Бурятия» (признана нежелательной организацией в России) Александру Гармажапову (признана иноагентом). В том же месяце адвокат Анастасия Пилипенко сообщила, что ее подзащитная, фигурантка дела о «фейках» Виктория Петрова, подвергается издевательствам в психиатрическом стационаре, куда ее поместили по решению суда. По словам Пилипенко, Петрову заставляли раздеваться в присутствии сотрудников-мужчин, которые смеялись, видя, что у девушки менструация, и не разрешали воспользоваться гигиеническими средствами, заламывали ей руки при препровождении в душ, приковывали к кровати, избивали.
Примеры Натальи Филоновой и Жени Беркович показывают, что наличие ребенка — в том числе приемного, в том числе с особенностями здоровья — не препятствие для того, чтобы поместить женщину под арест. Дети все чаще становятся рычагом давления на людей, выражающих публичное несогласие с текущим положением дел в стране. Одновременно звучат предложения поднимать за счет отбывающих наказание женщин рождаемость — сокращать им сроки в обмен на рождение детей. До сих пор не принят закон против домашнего насилия, и женщины продолжают гибнуть, либо попадать в тюрьмы как «самооборонщицы». А матери взрослых сыновей обивают пороги чиновников в надежде вернуть своих детей с фронта до того, как станет слишком поздно. Все это особенно символично в преддверии 2024 года. В России он объявлен Годом семьи.
* Согласно требованию Роскомнадзора, при подготовке материалов о специальной операции на востоке Украины все российские СМИ обязаны пользоваться информацией только из официальных источников РФ. Мы не можем публиковать материалы, в которых проводимая операция называется «нападением», «вторжением» либо «объявлением войны», если это не прямая цитата (статья 57 ФЗ о СМИ). В случае нарушения требования со СМИ может быть взыскан штраф в размере 5 млн рублей, также может последовать блокировка издания.