Мало кто из взрослых занимается тем, о чем мечтал в детстве, — но это не относится к Хелен Сабзевари. «Думаю, в первый раз я осознала, что хочу делать то, что делаю сейчас, когда мне было 12 лет», — рассказывает она Forbes, вспоминая, как в школе ее поразил урок биологии, на котором изучали рак. 47 лет спустя Сабзевари — генеральный директор Precigen, биофармацевтической компании, разрабатывающей передовые методы лечения различных заболеваний, включая диабет I типа и некоторые виды рака. 59-летняя Сабзевари разрабатывает иммунотерапевтические методы лечения, которые являются более эффективными и легче масштабируются, чем те, что представлены на рынке сейчас.
Инновационные методы лечения рака
Одним из крупнейших нововведений в лечении рака была разработка CAR-T-клеточной терапии. Для нее собственные T-клетки (вид иммунных клеток) пациента генетически модифицируются и возвращаются в организм. Направляют их специальные вирусы, которые «умеют» распознавать молекулярные изменения, обычно наблюдаемые при раке. Первая такая процедура была одобрена FDA в 2017 году, позже было одобрено еще четыре.
CAR-T-клеточная терапия показала отличные результаты в борьбе с некоторыми видами рака, но у нее есть и ограничения: она плохо работает против сóлидных (плотных) опухолей и поэтому обычно используется в борьбе с лейкемией и другими видами рака крови. К тому же она дорога: по данным Центров услуг Medicare и Medicaid, курс CAR-T-терапии может стоить более $400 000.
Компания Сабзевари разработала метод «Ultra CAR-T». В рамках этого метода у пациента проводят забор T-клеток. Гены, запускающие их производство, вводятся в плазмидную ДНК (это небольшие внехромосомные самореплицирующиеся ДНК — их встречают, например, у бактерий). Плазмидную ДНК модифицируют для производства более эффективных против рака Т-клеток. Получившиеся плазмиды вводят в организм пациента, для усиления иммунного ответа добавляя интерлейкин-15.
«Рак — это во многих случаях уже не приговор»: израильский онколог Полина Степенски — о своей работе
Использование плазмид вместо вирусов исключает риск того, что организм воспримет модифицированные T-клетки как инородные тела. Кроме того, плазмидную ДНК можно масштабировать и производить гораздо дешевле. Precigen использует сложную запатентованную систему для обеспечения контроля качества — она получила одобрение FDA осенью 2020 года. Помимо прочего, это быстро: по словам Сабзевари, если кровь у пациента берут утром, Т-клетки могут быть выделены, а клетки Ultra CAR-T — произведены и готовы к доставке уже на следующий день.
У Ultra CAR-T-клеток есть и другое преимущество — их устойчивость. Предварительные данные показывают, что в то время как CAR-T-клетки живут 2–3 недели, Ultra CAR-T-клетки могут оставаться в организме месяцами. А значит, они могут атаковать солидные опухоли — это расширяет спектр видов рака, которые можно лечить с помощью такой терапии. На случай, если что-то пойдет не так, набор поставляется с генетическим «выключателем», который избавляется от клеток.
Первые два препарата компании на основе клеток Ultra CAR-T сейчас проходят первую фазу клинических испытаний, и предварительные данные внушают надежду на их дальнейшее успешное применение. Как следствие, этот вид терапии заинтересовал не только пациентов, но и Уолл-стрит. Подход компании потенциально может «трансформировать современные методы лечения за счет меньших издержек, доставки на следующий день и эффективности в борьбе с солидными опухолями», — пишут аналитики Wells Fargo в недавнем отчете.
Кто стоит за этой революцией?
Уроженка Ирана Хелен Сабзевари с детства демонстрировала выдающиеся академические результаты, особенно в естественных науках и биологии. Из-за революции, которая произошла в стране в 1979 году, ей пришлось уехать в США, где она смогла сразу же поступить в Университет Нью-Йорка. Во время учебы в бакалавриате и магистратуре Сабзевари работала волонтером в Онкологическом центре им. Слоуна-Кеттеринга и Брукхейвенской национальной лаборатории.
Получив степень PhD по клеточной и молекулярной иммунологии в Научно-исследовательском институте Скриппса, она продолжила работать в этом учреждении — занималась исследованиями в области иммунотерапии рака. Сейчас в этой сфере много специалистов, но тогда ситуация обстояла иначе. «На тот момент я была одной из очень, очень немногих постдоков в этой сфере», — вспоминает Сабзевари. Ее вторая постдок-программа в Институте Скриппса была посвящена аутоиммунным реакциям организма.
В 1998 году Сабзевари присоединилась к Национальному институту здоровья и возглавила группу иммунологов в Национальном институте рака (NCI). Ее команда занималась разработкой новых типов препаратов для лечения рака, в том числе вакцин и иммунотерапии.
В NCI Сабзевари пыталась применить результаты исследований для лечения реальных пациентов, но, какой бы важной ни была эта работа, она не подразумевала создания готовых лекарств. Поэтому в 2008 году Сабзевари ушла в Merck, где стала старшим вице-президентом подразделения иммуноонкологии и руководителем глобального направления иммунотерапии. «Это было очень сложное решение, — говорит она. — Я очень хотела познакомиться с этой сферой и построить мост между академическими исследованиями и фармацевтикой».
После шести лет в Merck Сабзевари стала соосновательницей и научным директором Compass Therapeutics, биотех-стартапа из Кембриджа, который разрабатывал препараты для лечения рака на основе антител. Свой переход в небольшую компанию она объясняет желанием быть в авангарде иммуноонкологии — заниматься передовыми разработки в области генной и клеточной терапии.
Проработав в Compass Therapeutics три года, в 2017 году Сабзевари заняла пост главы R&D в компании Precigen. Несколько месяцев спустя она перешла на должность президента. В тот момент Precigen была дочерней Intrexon Corporation, но в январе 2020 года две компании провели слияние, а Сабзевари стала президентом и CEO. С тех пор компания ищет способы лечения не только рака, но и аутоиммунных заболеваний, таких как диабет I типа.
Именно для лечения диабета I типа компания разработала технологию введения пациентам генетически модифицированных бактерий желудочно-кишечного тракта. Бактерии производят клетки, которые не позволяют иммунной системе атаковать поджелудочную железу. После успешной первой фазы испытаний компания перешла ко второй. Эту же технологию компания собирается использовать для лечения других аутоиммунных заболеваний, например, целиакии.
За первый год, который Сабзевари провела на посту CEO, выручка компании составила $103 млн, что на 14% больше, чем в 2019 году. Чуть больше $20 млн из этой суммы поступили от лицензионных договоров и соглашений о сотрудничестве — типичная ситуация для молодой биотех-компании. Остальную выручку принесли две дочерние компании, оставшиеся еще со времен Intrexon: Trans Ova, которая занимается генетическими анализами в животноводстве, и Exemplar, которая производит генетически модифицированные животные модели для медицинских исследований.
В будущем компания намерена продолжить разрабатывать препараты для лечения рака и аутоиммунных заболеваний. Ожидается, что в конце осени будут получены новые клинические данные, однако до выхода продуктов на рынок еще несколько лет. Сабзевари говорит, что она в восторге от текущих результатов, но радует ее не успех компании, а надежда, которую она дарит пациентам. По ее мнению, «неудачу очень тяжело принять, потому что это фактически означает, что мы не смогли продлить чью-то жизнь». Это и мотивирует Хелен развивать компанию. «Как только этот проект станет для меня бизнесом, а не личным делом, я уйду в отставку, — говорит она. — Потому что двигаться с той скоростью, с которой двигаемся мы, можно, только если это ваша личная цель. Для меня это всегда было именно так».
Перевод Натальи Балабанцевой
Органы из пробирки и реабилитация после инсульта: 6 женщин, которые определяют будущее медицины
Органы из пробирки и реабилитация после инсульта: 6 женщин, которые определяют будущее медицины
