Все равны, но мужья равнее: как возникло моногамное супружество
В первой монотеистической религии — иудаизме — говорится об Эдемском саде, где жили Адам и Ева, а в Библии нам преподносятся десять заповедей, две из которых затрагивают тему супружеской измены на практике и в мыслях: «Не прелюбодействуй» и «Не возжелай жены ближнего твоего» (обратите внимание, что совершенно нормально желать незамужнюю женщину, но преступлением становится связь с женщиной другого мужчины, то есть это отождествляется с кражей имущества другого мужчины, причинением ему вреда и ущемлением его прав). Таким образом, первая монотеистическая религия устанавливает и некий моногамный стандарт. Однако этой теме вряд ли посвятили бы целых две заповеди из десяти, если бы подобные «нарушения» не происходили в реальности. Табу и запреты существуют не просто так. Если никто ничего не нарушает, то в них нет нужды. То есть немоногамию нужно было запрещать и этот запрет должен был соблюдаться, иначе долго моногамия не продержалась бы. Кроме того, Библия фактически описывает полигамную модель, а не моногамную. Любой, кто читал ее, знает, сколько жен было у Авраама и сколько у царя Давида, не говоря уже о царе Соломоне.
Полигамия не предполагала равноправия ни для мужчин, ни для женщин
Некоторые исследователи, например Бараш и Липтон, утверждают, что Энгельс [в работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства»] упустил из виду главное: мужчины не контролировали женщин для защиты своей собственности, а стремились обладать собственностью и властью для привлечения женщин. В любом случае важно понимать, что полигамия не означает модель общества, где у каждого мужчины по несколько женщин. Много жен могли себе позволить только сильные и богатые люди, имевшие власть и ресурсы (такие как Соломон, у которого было 700 жен и, будто этого мало, еще 300 наложниц). Однако, поскольку мужчин и женщин среди населения почти поровну, у более слабых и бедных мужчин жен в таком обществе меньше (иногда только одна), а у некоторых жены нет вовсе.
Разрешение вступать в связь с большим количеством людей было, конечно, односторонним: женщинам запрещалось выходить замуж более чем за одного мужчину, а прелюбодеяние каралось смертью. И — если пойти дальше — возникает вопрос: как часто любая из Соломоновых жен занималась сексом? Допустим, он занимался сексом с разными женщинами каждый день (даже когда болел!), но и тогда каждая его жена могла рассчитывать на интимную встречу с мужем в лучшем случае раз в три года. А может, и реже.
Таким образом, полигамия не предполагала равноправия ни для мужчин, ни для женщин. Больше того — она вела к нестабильности в обществе, потому что мужчины, не имевшие жен, должны были бороться за ресурсы, чтобы завоевывать женщин. А то, что у царей и аристократов было по несколько женщин и много детей, в равной степени законных, часто становилось причиной кровавых войн за наследство. И, скорее всего, полигамная модель породила проституцию, потому что холостые мужчины должны были как-то удовлетворять свои сексуальные потребности. Ответом царю Соломону стала Раав (теоретически, потому как в библейской истории она хронологически предшествовала третьему иудейскому царю).
Моногамия была односторонней. Она предполагала дискриминацию в отношении женщин, которым по-прежнему запрещалось вступать в связь с другими партнерами и которых стали просто «более равномерно» распределять между мужчинами
В течение всего периода Второго Храма и во времена Мишны и Талмуда в иудаизме продолжали практиковать полигинию (многоженство, — Forbes Woman). Запрету Гершома Меор ха-Гола (согласно которому евреям запрещается вступать в брак более чем с одной женщиной и который истек около 50 лет назад) примерно тысяча лет. Он вводился среди западноевропейских евреев под влиянием христианской среды. И, кстати, даже тогда этот запрет не приняли сефардские евреи Испании, Италии, Северной Африки и других стран. Сегодня все еще можно встретить йеменских евреев, женатых более чем на одной женщине.
Итак, если не в Библии и не на Ближнем Востоке, то где и когда началась моногамия как социальная норма?
- Исследование: 59% женщин-руководителей жертвуют семьей ради карьеры
- Интеллект, стабильность, семья: из чего складывается женская уверенность в себе
- Хрупкий институт. Нужны ли брак и семья «поколению снежинок»
Греко-римская культура и христианство
Частичная моногамия, вероятно, зародилась в древнегреческом обществе, где была придумана демократия, распространявшаяся, однако, только на граждан мужского пола. В месте, где все граждане равны, многоженство, лишающее некоторых мужчин брака даже с одной женщиной, существовать, очевидно, не могло. И, как мы выяснили выше, формирование прослойки мужчин без партнерш, вынужденных долго воздерживаться от секса, вряд ли можно считать рецептом государственной стабильности. При греческой «моногамии» каждому гражданину мужского пола назначалась жена, и, кроме того, у мужчин был еще один вариант (которого, конечно же, не было у женщин): им разрешалось заниматься сексом с рабами (рабынями) и любовниками (любовницами). В качестве подтверждения приведу слова из речи известного греческого оратора и политического деятеля Демосфена, произнесенные еще в IV веке до н.э.:
Ибо вот что значит жить с женщиной как со своей женой: иметь от нее детей, представить сыновей членами клана и дема, обручить дочерей с мужьями, передав в их собственность. Любовниц мы держим ради удовольствия, наложниц для ежедневной заботы о нашей персоне, но жены нужны, чтобы родить нам законных наследников и быть верными хранительницами домашнего очага.
Следовательно, эта так называемая моногамия была односторонней. Она предполагала дискриминацию в отношении женщин, которым по-прежнему запрещалось вступать в связь с другими партнерами и которых стали просто «более равномерно» распределять между мужчинами. Соответственно, положение мужчин улучшилось, а у женщин осталось прежним.
Автором исходного мифа о моногамии, благодаря которому появилось выражение «вторая половина» и который подхватила западная культура, стал древнегреческий философ Платон, предположительно цитирующий в своем диалоге «Пир» Аристофана. Согласно изложенному им мифу, люди когда-то были андрогинными (и состояли из двух мужчин, двух женщин или из мужчины и женщины), у них было по четыре руки, четыре ноги, две головы и так далее. Возгордившись своей силой, эти создания осмелились напасть на самих богов, и в наказание Зевс разделил их на два существа. Половинки тосковали друг по другу, стоило им встретиться, сплетались телами в стремлении вновь слиться воедино и в конце концов умирали от голода и бездействия, не желая ничего делать порознь. Позже Зевс наделил обе половинки сексуальностью, и таким образом появилось любовное влечение — оно соединяет обе половины, но его удовлетворение не мешает жизни идти своим чередом.
<...>
Миф о моногамии мог возникнуть в Эдемском саду или в «Пире» Платона, но, как мы убедились, реальность была далека от него, по крайней мере для мужчин. Попытки теоретически обосновать моногамный образ жизни и для них тоже начались с рождением христианства, которое после распада Римской империи взяло ее в этом смысле за образец (а Римская империя когда-то переняла частичную моногамию от древних греков). Стихи Нового Завета учат нас тому, что отныне супружеской паре нельзя разводиться. В Евангелии от Матфея (19:3) Иисус говорит:
Не читали ли вы, что Сотворивший вначале мужчину и женщину сотворил их? И сказал: посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает.
Брак стал церковным понятием, и теперь от людей ожидалось, что они будут жить с одним и тем же партнером всю жизнь, — модель, которой никогда не было ни в Римской империи, ни в еврейском мире. После этого христианство шагнуло еще дальше — в сторону отрицания сексуальности и идиллического восприятия безбрачия. Поэтому апостол Павел утверждал в своем Первом послании к Коринфянам (7:9), что людям лучше быть одиночками, как он, «но, если не могут воздержаться, пусть вступают в брак; ибо лучше вступить в брак, нежели разжигаться». Апостол Павел считал, что ни один человек не может быть слугой двух хозяев одновременно — Бога и своего партнера. Христианский идеал — это даже не моногамия, а полное безбрачие.
Один из самых влиятельных пап, Григорий I, в VI веке прямо заявил, что, хотя секс в браке сам по себе не является грехом, он должен служить только для зачатия детей и не приносить удовольствия. Таким образом христианство фактически связало сексуальность с чувством вины, стыда и страха. Свадьба и моногамия стали считаться меньшим злом для людей, не могущих сдержать свою похоть, и лишь спустя почти тысячу лет, в XIII веке, вступление в брак превратилось в одно из семи христианских таинств — действ, посредством которых божественная благодать снисходит на человека.
В XVI веке на Тридентском соборе, одном из важнейших вселенских соборов католической церкви, было заново подтверждено превосходство монашества над институтом брака. Однако в чистом виде, которого ожидал христианский мир, не удалось воплотить в жизнь не только идею монашества, но даже моногамию. Европу заполонили любовницы, куртизанки и все виды «дам с камелиями». Даже у пап были внебрачные дети. Больше всех в этом смысле прославился Родриго де Борджиа, в конце XV века ставший папой Александром VI, гордый отец девятерых детей, рожденных несколькими его любовницами. Всех своих детей он открыто признал. Вот описание банкета, устроенного его сыном, кардиналом Чезаре Борджиа, во время папства Александра VI:
Вечером последнего дня октября года Чезаре Борджиа устроил в своих покоях в Ватикане пиршество с участием «пятидесяти честных проституток», называемых куртизанками. После ужина они танцевали со своими спутниками и другими присутствующими: сперва одетые, затем — обнаженные. Потом канделябры с зажженными свечами убрали со столов и поставили на пол. Повсюду были рассыпаны каштаны, которые обнаженные куртизанки подбирали, ползая меж канделябрами на четвереньках, а Папа, Чезаре и его сестра Лукреция смотрели на них. Наконец, были объявлены призы — шелковые туники, туфли, заколки и другие вещицы — для тех, кто сумеет совершить больше всех актов любви с куртизанками.
Папа римский, христианство, монашество, моногамия… О чем мы вообще?
Но, несмотря на все это, миф о моногамии продолжал цвести на Западе пышным цветом. И, поскольку западная культура стоит на двух столпах — античности и христианстве, неудивительно, что моногамия стала одной из главных ценностей нашего общества.