Плохой «Учитель»: что такое «груминг» и почему за это можно сесть в тюрьму
Сценаристу и одновременно режиссеру мини-сериала Ханне Фиделл тема неравных отношений между учителем и учеником не в новинку: в 2013 году она сняла одноименный независимый фильм, который прокатился по нескольким мировым кинофестивалям и даже завоевал пару наград (в российском прокате проекты называются по-разному: фильм вышел под названием «Учительница», тогда как новый сериал получил название «Учитель»). Переснимая знакомый сюжет для телевидения, Фиделл расширяет временные его рамки: если фильм начинается тогда, когда роман героев уже в самом разгаре, а заканчивается на моменте их расставания, то сериал показывает знакомство, постепенное развитие отношений, их разрушительные последствия и жизнь героев после.
Двойные стандарты
Фактически это первый настолько подробный кинематографический разбор ситуации, в котором автором груминга и сексуальных домогательств по отношению к несовершеннолетнему в рамках учительско-ученических отношений выступает женщина. Обратная ситуция — отношения между мужчиной-учителем и ученицей — не раз использовалась в сериалах и большом метре. Раньше такие отношения даже романтизировались, в том числе и в кинопродцукции с целевой аудиторией школьников: например, в популярном подростковом сериале «Милые обманщицы», завершившемся в 2017 году, учитель несколько лет встречается со страшеклассницей и после женится на ней, а их отношения показаны как романтическая история. И все же в последние несколько лет практически ни у кого нет сомнений — подобные «романы» это всегда злоупотребление властью и выход взрослым участником за границы дозволенного. Не говоря уже о том, что в цивилизованных странах это уголовное преступление.
Несмотря на то, что сексуальные отношения между учительницей и учеником также подпадают под уголовный кодекс, общество склонно смотреть на них менее однозначно. Часто новости о таких случаях споровождаются в соцсетях комментариями: «повезло парню», «мне бы такую училку», и комментаторы казалось бы искренне не понимают, за что судят педагога. Схожие комментарии появлялись и под постами с рекламой сериала в соцсетях, и под его трейлерами на YouTube. Причем если под англоязычным трейлером большинство пользователей все же сочувствуют главному герою и осуждают героиню (хотя есть и комментарии о том, что историю про якобы нормальные отношения выставили рассказом о насилии ради «новой нормы»), то под русскоязычным трейлером ученика критикуют за то, что он сказал учительнице, что она сломала ему жизнь, называют трусом и слабаком, а также пишут, что он должен был добиваться возможности быть с женщиной, которая его любит и которую он не оценил.
Американский портал юридической информации отмечает, что женщины-учителя как правило получают меньшие сроки за сексуальные преступления в отношении учеников по сравнению с коллегами-мужчинами. Там же обращается внимание на то, что обвиненные по таким статьям женщины часто становятся героинями медиа, в то время как мужчин однозначно клеймят педофилами. Так, в 2015 году предподаватель старшей школы Trinity в Луисвилле Патрик Ньюман был приговорен к 43 годам заключения за то, что присылал фото сексуального характера нескольким мальчикам от 13 до 17 лет. В прошлом году учительницу из Уэйнсборо Бет-Анн Бирс приговорили к двум годам в тюрьме за отсылку своих обнаженных фото 15-летнему ученику. Бирс — бывшая «Мисс Кентуки», и эта история широко освещалась в СМИ. Новости о преступлении совпровождались многочисленными комментариями про «везучего мальчика» и вопросами, где можно посмотреть отправленные ребенку фото. Для такой реакции сущесвует отдельный термин — фетишизация сексуального насилия. Отличной его иллюстрацией служат, например, статьи с заголовками «11 самых горячих учительниц, которых застукали с учениками».
Часто в таких списках упоминается Мишель Престон — учительница из Канзаса, в 2011 году задержанная за совращение сразу троих своих учеников возрастом 17 и 18 лет. Год спустя суд приговорил ее к 2 годам и 8 месяцам тюрьмного заключения, но поскольку она признала свою вину, реальный срок ей отбывать не пришлось. Тогда СМИ спрашивали судью Кита Хендерсона, связан ли столько мягкий приговор с полом Престон: он утверждал, что мужчина мог бы получить такое наказание за аналогичное преступление, однако его слова у многих вызывали сомнение. Суд также объсянял приговор тем, что все жертвы были старше возраста согласия, который в штате Канзас составляет 16 лет. Этот факт спровоцировал общественную дискуссию о том, что возраст согласия не должен иметь значения, если речь идет о преступлениях, совершенных педагогами, врачами и другими специалистами, которые находятся в позиции власти по отношению к жертвам.
Проект Ханне Фиделл — попытка привести обсуждения сексуальных отношений между педагогами-женщинами и учениками к общему знаменателю — если не в юридическом, то хотя бы моральном плане. По ходу развития сюжета становится очевидно, что то, что может вначале показаться романтической историей, таковой не является. А чтобы это было еще более очевидно, каждая серия в конце сопровождается контактами, по которым могут обратиться за помощью жертвы сексуального насилия и их близкие.
На языке кино
Молодая замужняя учительница Клэр (Кейт Мара) заводит роман со своим 17-летним учеником Эриком (Ник Робинсон). На первый взгляд, их чувства и намерения обоюдны, тем более, что в Техасе, где разворачивается действие, официальный возраст сексуального согласия — как раз 17 лет. Эрик даже инициирует первый поцелуй и вообще кажется очень зрелым для своего возраста — например, помогает матери воспитывать братьев.
Однако даже несмотря на видимую осознанность отношений Клэр и Эрика, не стоит забывать о дисбалансе власти. «Это изначально неравные отношения, это не свободный выбор, а выбор на основе должности, статуса, которым человек пользуется», — объясняет ситуацию специалист центра «Neterpi: психологи за отношения без насилия» Татьяна Орлова. Ученик не может вступить в равные отношения с учителем, так как он по определению находится в более уязвимом и подчиненном положении. Учитель для ученика всегда будет властной, авторитетной фигурой, а их роли в отношениях никогда не будут равнозначны. Клэр злоупотребляет своей властью, даже если в ее отношениях с Эриком нет видимого насилия и давления. Она злоупотребляет своим служебным положением, даже если ведет себя как влюбленная девочка с равным мальчиком.
В отношениях, где у одного участника больше власти и силы, чем у другого, легко подвергнуться манипуляциям
Как человеку, обладающему несомненным авторитетом, Клэр легко удается завоевать доверие Эрика: она оплачивает его счет в кафе, предлагает помочь с экзаменами, становится его тьютором без должной процедуры и не извещая школу. Он фактически не может отказаться: у него нет денег на репетиторов, и занятия с Клэр — его единственный шанс сдать экзамены и поступить в университет. Она, в свою очередь, понимает неправильность своих действий: врет мужу, что идет на ланч с подругой, хотя сама встречается с учеником. Во второй серии она забирает пьяного Эрика с вечеринки и заступается за него перед полицейскими, а на следующее утро буквально появляется на пороге его дома и отвозит на экскурсию в Техасский университет, куда он мечтает поступить. Раз за разом Клэр нарушает границы допустимых отношений между учеником и учителем, пользуется своей ролью наставницы и сокращает дистанцию.
Такие действия можно назвать грумингом («обхаживанием»). В западной юридической традиции этот термин относится к сознательному вовлечению и сексуальному использованию ребенка, в том числе в целях траффикинга или производства детской порнографии. В более общем смысле груминг — это практика подготовки ребенка к планируемому насилию, завоевание его доверия. Клэр создает ситуации и моменты, которые сближают ее с Эриком, заставляют его почувствовать себя особенным. Например, сразу же предлагает называть ее по имени и шутит по поводу его друзей, других своих учеников, а потом просит сохранить сказанное в тайне. Она устанавливает между ними доверительные отношения, которые впоследствии перерастают в интимные. Груминг опасен тем, что его крайне сложно вовремя распознать, легко принять за романтику и здоровые отношения, а потерпевший себя таковым не считает.
В изоляции растет уровень угрозы домашнего насилия: что делать и куда обращаться за помощью
Человек, который имеет больше опыта, знаний и информации, может легко подчинить себе неопытного ребенка. В отношениях, где у одного участника больше власти и силы, чем у другого, легко подвергнуться манипуляциям. Когда Эрик пытается поцеловать Клэр, она его отвергает. Она говорит, что между ними ничего быть не может, но потом сама же, начав ревновать его к однокласснице, уводит Эрика со школьных танцев и предлагает заняться сексом на заднем сиденье своей машины. Она устанавливает правила их общения, которые тут же нарушает. Она не раз говорит Эрику, что всем рискует ради него — семьей, карьерой, репутацией, — и портит из-за него свою жизнь. По словам Орловой, это довольно распространенная форма манипуляции. Клэр требует от него большего вложения в отношения, заставляет чувствовать себя недостойным, вызывает чувство вины.
Чувство вины, в частности, объясняет, почему у Эрика ушло много времени на осознание того, что его отношения с Клэр не были «нормальными», взаимосогласованными и добровольными с его стороны. Он долгое время не мог признать себя пострадавшей стороной, отказывался от психологической помощи и винил себя в том, что в результате их связи Клэр оказалась в тюрьме. «Из-за этой вины он оказался несвободен. Он уже не мог строить новые отношения. Он признал себя каким-то неправильным, плохим», — говорит Татьяна Орлова. Он не мог двигаться дальше. Ситуация усугублялась еще и тем, что для своих сверстников Эрик — герой, который осуществил мечту каждого второго старшеклассника, — «замутил» с молодой учительницей. Даже в колледже ему постоянно это припоминали, причем не только близкие друзья за банкой пива, но и девушки в постели. Лишь в последней серии Эрик признает, что эти отношения его морально уничтожили. У него ушли годы на то, чтобы перестать винить себя и понять, что он был всего лишь ребенком, которым воспользовались.
Клэр, в свою очередь, не ощущает себя агрессором. Она категорически не понимает характера своих действий. Даже спустя десять лет после их отношений она не признает свою неправоту и считает, что всего лишь допустила большее, чем должна была. Свою роль автора насилия она полностью отрицает.
Татьяна Орлова считает, что Клэр может не видеть в Эрике ребенка, не осознавать их большой разницы в возрасте: «Она может не понимать, что рядом с ней ребенок, для которого она учительница, человек, обладающий статусом, изначально выделенный из числа всех остальных. Почему? Скорее всего, из-за ее собственной внутренней незрелости». В молодости Клэр всегда была пай-девочкой, чтобы противостоять алкоголику-отцу. Не пила, не курила, не ходила на вечеринки. Теперь ей скучно: у нее нет друзей, а муж постоянно в разъездах. От скуки она сначала ворует помаду в магазине, а потом — соблазняет ученика. Но, подчеркивает Орлова, у учителя всегда должен существовать барьер: он никогда не может и не должен строить отношения с учеником. Даже если ученик кажется взрослым. Даже если ему 17 лет. Даже если было скучно.