«В Эрмитаже монархия»: как Михаил Пиотровский управляет главным российским музеем
Михаил Пиотровский, востоковед, филолог и археолог, стал директором Эрмитажа в 1992 году, а до этого, в течение 26 лет (с 1964 по 1990 год) должность занимал его отец, археолог и востоковед Борис Пиотровский, создатель стратегии развития Эрмитажа как универсального музея развития мировой культуры.
Когда речь заходит о том, что преемником Михаила Пиотровского на должности директора станет его сын Борис, 42-летний вице-губернатор Санкт-Петербурга, петербуржцы шутят: «В Эрмитаже монархия». Это и отличает его от большинства (или даже от всех) российских музеев: у него отдельная строка финансирования в бюджете страны, а его директор — лидер российского музейного сообщества, которому покровительствует президент (первый президентский указ об особом статусе Эрмитажа датирован 1991 годом и подписан Борисом Ельциным). Под руководством Михаила Пиотровского были разработаны и впервые опробованы многие из механизмов и стратегий развития постперестроечных музеев в России.
Эрмитаж — огромный организм, имперский по своей сути. Его телодвижения всегда связаны с большой политикой, а иногда музей сам ей занимается. При Пиотровском экспансия главного музея страны долго была направлена вовне — в 1990-е Эрмитаж вводил мораторий на участие музейных вещей в выставках на территории России из соображений безопасности и высоких финансовых рисков.
Поставленный в условия выживания в 1990-е, Эрмитаж под руководством Михаила Пиотровского усилил связи с западными музеями и фондами, расширил выставочное пространство, открыл в Санкт-Петербурге экспозиционный центр «Новая деревня» и Главный штаб на Дворцовой площади и выставочные центры-посольства Эрмитажа в разных странах мира, добился особого статуса и финансирования отдельной строкой в бюджете в 1996 году, научился фандрайзингу. «Эрмитаж — консервативный музей, который, для того чтобы сохранять свою консервативность, должен использовать всякие новейшие технологии», — объясняет Пиотровский.
Сохранение и приумножение коллекции вкупе с наращиванием присутствия Эрмитажа там, где это возможно, пожалуй, основной курс Михаила Пиотровского на посту директора. Сам он видит музей так: «Мой образ — это музей, как монастырь. У него высокие стены, у него свои правила внутри, он может защищаться, но вообще-то двери его открыты, и ярмарки тут рядом проходят, и людям он рад. Он защищается в том числе строгими правилами — с чужими в наш монастырь не ходят».
Весной 2022 года Эрмитаж старался не поддаваться панике из-за разговоров о реституции работ из коллекции музея, выставленных за границей. «Разговоры об этом — типичная провокация, — говорил в начале марта 2022 года Михаил Пиотровский Forbes. — Существуют государственные гарантии французского правительства, абсолютно исключающие всякие аресты. Существование таких гарантий — одно из важнейших достижений нашей культуры, культурной жизни Европы и мира за последнее время». Пиотровский отмечал, что культура оказалась в заложниках большой политики: «Понятие cancel culture к культуре не имеет никакого отношения. Это имеет отношение к манере поведения, но не к тому, что мы называем культурой с большой буквы». Однако ситуация развернулась так, что музею пришлось досрочно закрыть выставку в центре «Эрмитаж-Амстердам» и вывозить работы из европейских музеев до того, как заканчивался договор аренды.
В июне 2022 года, спустя несколько месяцев после начала «спецоперации»* Михаил Пиотровский обозначил свою позицию. «С одной стороны, война — это кровь и убийство, а с другой — самоутверждение людей, самоутверждение нации, — сказал он в интервью «Российской газете». — Все мы милитаристы и имперцы (смеется)». По мнению Пиотровского, разделять позицию действующей власти сегодня означает быть патриотом. Интервью Пиотровского вызвало такой резонанс в обществе, что пару недель спустя «Российская газета» посвятила отдельный обзор кампании, развернувшейся вокруг директора Эрмитажа, о том, почему его высказывание о «большом культурном наступлении» воспринято как «имперско-фашистское».
После 24 февраля 2022 года связи с европейскими музеями оказались прерванными. Эрмитажные вещи активно путешествуют по России, а внешняя экспансия музея направлена в сторону Китая и арабских стран. В 2005 году открылся первый в России центр-спутник «Эрмитаж-Казань», сейчас есть центры в Выборге, Омске, Екатеринбурге, Владивостоке, Оренбурге. Центр в Оренбурге открылся в сентябре 2024 года, и там есть, например, мемориальное пространство, посвященное семье Пиотровских в Оренбурге (семья Бориса Пиотровского жила там с 1915 по 1921 год) — красноречивое свидетельство слияния брендов семьи и музея.
Рассказываем о том, как менялась работа главного петербургского музея за те годы, что им руководит Пиотровский.
1990-е, поиск возможностей выживания
В 1996 году на встрече директоров музеев с первым вице-премьером Виктором Илюшиным Михаил Пиотровский от имени музейного сообщества выступил с обращением, где, как цитировал «Коммерсантъ», говорил о том, что «положение музеев России уже стало нашим национальным позором, еще немного — и станет национальной катастрофой».
Формальным поводом для выступления директора Эрмитажа стало известие, что за сентябрь 1996 года из государственного бюджета музеям будет перечислено 35% от полагающейся заработной платы. Пиотровский заявил, что государство вынуждает музеи самостоятельно искать финансирование, перейти на самоокупаемость и, возможно, продавать коллекции, как это было в 1920-х годах. «Вместо реальной помощи музеи снова и снова сталкиваются с «вульгарными разговорами о втуне хранящихся богатствах и преступными рассуждениями о том, как бы извлечь выгоду для государства из музейных коллекций», — цитировал Михаила Пиотровского «Коммерсантъ».
Пиотровский уверен: «Культура сама себя содержать не может, она не коммерческая. Культуру должно содержать общество. Есть три способа содержать культуру: государство, меценаты, корпорации и люди, которые приходят и покупают билеты».
В 1996 году директор добился особого государственного статуса для Эрмитажа, обещания государства погасить долги за строительство фондохранилища и прямого финансирования из бюджета. Другие возможности для выживания музея директор искал в союзе с западными компаниями-спонсорами. Большие надежды музей возлагал на компанию Сoca-Cola, как на генерального спонсора. Однако не Coca-Cola, а ОНЭКСИМбанк Владимира Потанина (№5 в рейтинге Forbes, $23,7 млрд) стал генеральным спонсором музея в 1997 году. Его первый взнос составил $57 000.
С 2003 года Владимир Потанин — бессменный председатель попечительского совета музея, в который сейчас входят Герман Греф (Председатель правления ПАО Сбербанк России), Алексей Кудрин (советник по корпоративному развитию «Яндекса»), Александр Авдеев (бывший министр культуры и посол России в Ватикане), министр финансов Антон Силуанов, министр культуры Ольга Любимова.
Почти 25 лет, с 1993 года музей сотрудничал с компанией Coca-Cola. Благодаря этой поддержке музей отреставрировал картину Паоло Веронезе «Обращение Савла» и темперную живопись. Всего The Coca-Cola Foundation инвестировал более 50 млн рублей в десятки культурно-образовательных и социальных проектов музея.
В основанном в 1996 году Клубе Друзей Эрмитажа состоят режиссер Александр Сокуров, балерина Диана Вишнева, актриса Ксения Раппопорт. Благодаря их финансовой поддержке музей организует выставки и научно-просветительские программы, реставрирует экспонаты. Из зарубежных обществ Друзей Эрмитажа на сайте сейчас указаны только американский и израильский Фонд Эрмитажа, а среди основных спонсоров и меценатов 2024 года Владимир Путин соседствует с Кабаковыми.
В 1999 году проверку полноты поступлений, целевого и эффективного использования средств федерального бюджета провела Счетная палата. Выяснилось, что на 1 января 1999 года на инвентарном учете состоят 1 893 292 музейных предмета, выставки за год посетили 1,8 млн человек, а выставки за границей, где участвовали произведения из Эрмитажа, — около 1 млн зрителей. Счетная палата обнаружила несоблюдение закона о ввозе и вывозе культурных ценностей, о музейном фонде и музеях. Пиотровский оправдывался: «Знаете, когда у нас все валилось, и нам говорили, давайте зарабатывайте, то Счетная палата тогда не появлялась. Но вот мы выпутались, и сейчас, конечно, у нас начнутся проблемы с бюджетным кодексом, ведь нам нужно сделать так, чтобы все заработанное нами шло на развитие музея».
2000-е, экспансия
Одновременно с поисками спонсоров возникла идея зарабатывать не просто выдавая произведения из коллекций на выставки по всему миру, но и открывать посольства-выставочные центры. «У всех музеев есть собственные способы генерирования денег, это вряд ли можно назвать коммерцией, но это делают все музеи мира, — объяснял идею Михаил Пиотровский. — Если просто сидеть и ничего не делать, то не на что будет жить. Мы могли бы сидеть тихо, если бы у нас было нормальное финансирование. Но если тонешь, надо барахтаться, когда активен — легче переносишь голод».
В 2000 году Валентина Матвиенко, тогда председатель правительства, вместе с принцем Чарльзом открывала в Лондоне в комплексе «Сомерсет-хаус», где находится Институт Курто, «Залы Эрмитажа» — в них российские мастера воссоздали даже наборный паркет. Билеты продавались по £6, предполагалось, что часть этих денег будет отчисляться в пользу Эрмитажа.
Тогда же появился российско-британский трест развития Эрмитажа, который возглавил лорд Ротшильд, а среди главных спонсоров был глава ЮКОСа Михаил Ходорковский (включен Минюстом в список физлиц-иноагентов). Информация об участии в проекте ЮКОСа исчезла со стены у входа в залы через три года, а сами залы закрылись в 2007 году из-за финансовых трудностей. Директор музея Института Курто Эрнст Вегелин говорил, что содержание залов и организация выставок (в том числе перевозка экспонатов из Петербурга) обходятся слишком дорого.
В 2002-м благодаря Потанину в коллекции Эрмитажа появился «Черный квадрат» Казимира Малевича (миллиардер выкупил его за $1 млн на распродаже собрания обанкротившегося Инкомбанка специально для музея).
Нулевые в Эрмитаже также связаны с именем искусствоведа Аркадия Ипполитова, который курировал проект «Эрмитаж-Гуггенхайм» (партнерство Эрмитажа и Фонда Соломона Р. Гуггенхайма в Нью-Йорке, к которому позже присоединился Музей истории искусств в Вене). В Санкт-Петербурге, Нью-Йорке и Бильбао в 2004–2005 годах проходила выставка «Роберт Мепплторп и классическая традиция. Искусство фотографии и гравюры маньеризма», которую называли одним из лучших в мире выставочных проектов своего времени.
В 2004 году открылись «Эрмитаж-Гуггенхайм»в Лас-Вегасе и первые залы «Эрмитаж-Амстердам» в столице Нидерландов. Все эти проекты должны были приносить Эрмитажу деньги, в которых он нуждался. С 1988 года в управлении музея было Восточное крыло здания Главного штаба, музею требовалось расширение и реконструкция. Бюджет проекта реконструкции Восточного крыла Главного штаба составляет примерно $120 млн, писали «Известия» в 2004 году: «В сущности, чуть дороже скорлупок Фаберже. Столько стоит реконструировать музей Метрополитен (Нью-Йорк). 1990. Архитекторы Кевин Рош и Джон Динкелоо — $600 млн. Лувр (Париж). 1993. Архитектор Й. М. Пей — $1,38 млрд».
Пиотровский провел переговоры с чередой потенциальных инвесторов проекта, от владельца сети гостиниц Orient Express до лорда Таубмана, тогдашнего главы аукционного дома Sotheby's и пришел к выводу: «Найти инвестора для реконструкции без потерь для музея оказалось невозможно. Нам пришлось бы отдать слишком много». В результате проект реконструкции Главного штаба и его приспособление под музей был создан на средства кредита, выданного Эрмитажу Всемирным банком реконструкции и развития, и бюджетных средств.
С 2003 года и до сих пор строится Реставрационно-хранительский центр Эрмитажа «Старая Деревня», где можно увидеть кареты, шпалеры, мебель XVI — XIX веков, залы хранения отдела истории русской культуры музея, отдела западноевропейского искусства и античной скульптуры. В 2007 году в музее был открыт проект «Эрмитаж 20/21» для работы с произведениями современного искусства, который в 2009-м стал называться Отделом современного искусства. До осени 2022 года его возглавлял искусствовед, куратор Дмитрий Озерков.
В 2009 году был создан фонд «Эрмитаж XXI век». Фонд поддержал такие проекты, как Европейская биеннале современного искусства «Манифеста 10» в Санкт-Петербурге; выставка в павильоне России на 58-ой биеннале современного искусства в Венеции выпускает журнал «Эрмитаж», ведет международные молодежные просветительские проекты «Музей 15/24» и «Молодость».
Но в деньгах нуждался не только Эрмитаж, но и сотрудники музея. В 2005 году в результате проверки в отделе русского искусства обнаружилась пропажа 221 экспоната русского ювелирного искусства. На специально созванной пресс-конференции Пиотровский усомнился в заказном характере преступления, как сообщали «РИА Новости», но при этом выразил уверенность, что похитители тщательно планировали каждую кражу. По мнению журналистов питерской «Фонтанки», кражи, начавшиеся в 1995 году, стали возможными из-за «несовершенства контроля и учета вещей в коллекциях Эрмитажа, рассчитанной исключительно на порядочность хранителей».
2010-е. Пальмира, Манифеста, казаки и Русская православная церковь
В 2011 году у Эрмитажа появился Фонд целевого капитала — крупнейший в России в области культуры (по утверждению музея). Его зарегистрировали 27 апреля 2011 года, учредителями выступили Михаил Пиотровский, Владимир Потанин и Государственный Эрмитаж как юрлицо. Первый вклад Потанина составил $5 млн. Согласно отчету фонда на сайте эндаумента на 31 декабря 2023 года целевой капитал составлял 425 млн рублей.
В 2013 году завершилась реконструкция Восточного крыла Главного штаба, а спустя год он уже стал площадкой европейской биеннале современного искусства Manifesta 10. Отзывы о реконструкции Главного штаба и «Новой большой анфиладе» в здании были разные, но так или иначе туда перенесли легендарный «третий этаж Эрмитажа» — работы импрессионистов и постимпрессионистов из Зимнего дворца.
В 2016–2017 годах Главный штаб стал одной из площадок выставки бельгийского художника Яна Фабра, устроенной в диалоге с контекстом музея. «Инсталляция «Я позволю себе истекать (карлик)», где гиперреалистический манекен — автопортрет художника — уткнулся физиономией в картину Рогира ван дер Вейдена так страстно, что из носа на пол накапала целая лужа крови (специально для ревнителей эрмитажного благочестия: картина — копия фабровского производства, истекающий клюквенным соком художник не соприкасается с дворцовыми паркетами), — описывал инсталляцию Яна Фабра «Коммерсантъ».
В соцсетях развернулась кампания #позорэрмитажу, музейщики парировали, что в области искусства экспертен именно Эрмитаж, а «не православные казаки, не политические объединения, не активисты Русской православной церкви». Михаил Пиотровский так прокомментировал гневные письма зрителей: «Пишут в основном люди, которые на выставке не были». И добавил: «Оказалось, что публика у нас менее образованная, чем мы предполагали».
В 2019 году Эрмитаж был куратором павильона России на Венецианской биеннале, где представил проекты Александра Шишкина-Хокусая и Александра Сокурова «Lc. 15: 11-32» (строки Евангелия от Луки, в которых излагается притча о блудном сыне), посвященные классической живописи из собрания музея. «На выставке современного искусства, где много своих выкрутасов и особенностей, мы напоминаем о том, что есть такое явление, как музей. Рассказываем, что, во-первых, все искусство, когда бы оно ни было создано, это часть одной большой истории искусства, а во-вторых, классическое искусство намного больше созвучно современности, чем то, что создается как бы на злобу дня», — объяснял участие Эрмитажа в Венецианской биеннале Михаил Пиотровский.
Зрители и критики в большинстве своем негативно восприняли инсталляцию Сокурова с реками крови и сценами войны, Михаил Пиотровский выступил в защиту проекта: «Мир, который окружает нас, — мир крови и войны. Сокуров грубо напоминает: пока вы развлекаетесь, поднимаете проблемы меньшинств, мигрантов в Европе, однополых браков, есть проблемы, о которых надо кричать. Как кричали Брейгель и Босх».
Возможно, главный проект, в котором Эрмитаж участвует как международный актор, — реставрация Арки Пальмиры, взорванной боевиками в Сирии в 2015 году. Помощь в восстановлении пальмирских памятников музей предложил в 2016 году. Высокотехнологичные работы российских специалистов по 3D-моделированию древнего города идет за счет международных фондов. Михаил Пиотровский возглавляет международный научный комитет, который сопровождает проект реставрации арки на разных этапах, представители ЮНЕСКО в курсе полевых работ.
На внутреннем поле Эрмитаж под руководством Пиотровского с 2012 года вел многолетнюю судебную битву за гробницу Александра Невского, которая раньше была на постоянной экспозиции музея. И только после прямого приказа Минкульта 2023 года памятник был передан на хранение в Александро-Невскую лавру на 49 лет.
2020-е. NFT, Галерея графики, Евразия, мосты
В 2020 году Эрмитаж открыл первую крупную международную выставку после пандемии. «Чжан Хуань. В пепле истории». Накануне Михаил Пиотровский говорил Forbes, что пандемия показала: роль музеев в обществе и принципы финансирования культуры должны быть радикально изменены. «Это безумие — рассчитывать на туристов и превращать музеи исключительно в туристические объекты. То есть в музее ходят по кругу, смотрят только 20 вещей, — и больше ничего не нужно, — заявил директор Эрмитажа. — Поэтому критерии успешности музея должны стать другими. Общество должно другими способами содержать музеи. Культура сама себя содержать не может, она не коммерческая. Культуру должно содержать общество».
В 2021 году Эрмитаж одним из первых мировых музеев принялся осваивать рынок NFT с проектом «Ваш токен хранится в Эрмитаже». Хотя Пиотровский говорил в интервью Forbes, что Эрмитаж не собирается зарабатывать: «Наши финансовые вопросы исчисляются миллиардами. Смешно решать с помощью токенов финансовые вопросы». Тем не менее, музей заработал более 32 млн рублей. Директор часто повторяет, что Эрмитаж — «консервативный инноватор», ему постоянно нужно что-то новое.
В 2021 году посетительница музея пожаловалась в Смольный, что показывать в таком объеме обнаженные скульптуры в Эрмитаже аморально. Отвечая, Михаил Пиотровский заговорил о моральном состоянии общества. «Мы много об этом говорим: музей — особая территория, в музее можно показывать то, что нельзя на улице. В музее есть другие правила, эти правила определяются музеем, — говорил тогда директор Эрмитажа. — В музей можно не ходить, но заставлять музей что-то делать или не делать — нельзя, потому что права одного человека не должны ограничивать права другого».
В 2021 году на третьем этаже Зимнего дворца открылись Запасная галерея живописи XVII – XVIII веков и Запасная галерея памятников искусства Центральной Азии II – XIX веков, постоянная экспозиция искусства Ирана. Летом 2023 года открылась Галерея графики.
С 2022 года Эрмитаж создает проекты, посвященные западному искусству, без участия западных музеев и коллекционеров. На средства компании «Магнит» состоялись самые эффектные эрмитажные выставки последних лет: «Думай о времени!» Ян ван ден Хекке, «Роскошный натюрморт» и «ARS VIVENDI. Франс Снейдерс и фламандский натюрморт XVII века».
Сейчас эрмитажные вещи активно путешествуют по России, а внешняя экспансия музея теперь направлена в сторону Китая и арабских стран.
* Согласно требованию Роскомнадзора, при подготовке материалов о специальной операции на востоке Украины все российские СМИ обязаны пользоваться информацией только из официальных источников РФ. Мы не можем публиковать материалы, в которых проводимая операция называется «нападением», «вторжением» либо «объявлением войны», если это не прямая цитата (статья 57 ФЗ о СМИ). В случае нарушения требования со СМИ может быть взыскан штраф в размере 5 млн рублей, также может последовать блокировка издания.