Цапли, ибис каравайка и бескрайние просторы: как в России развивается сельский заповедный туризм
В полях лотосов
Астраханская область
В четыре утра, застегнув горнолыжные куртки, натянув капюшоны, в ночной тьме мы гуськом спускаемся по ступенькам к Старой Волге. Рассаживаемся по лодкам. «Девчонки, укройте ноги пледами, чтоб не замерзнуть», — Станислав Кругликов, глава нашей экспедиции и владелец здешних мест, хозяйским взглядом оценивает ситуацию на каждой лодке, где кучками расселась компания. Спрашивает, хотим ли мы черный кофе или кофе с молоком. Но медлить нельзя. Егерь за рулем лодки торопит: светает.
Цель — встретить рассвет в дельте Волги, на краю Астраханского природного биосферного заповедника, среди лотосовых полей. Лодка мчит по раскатам Волги вдогонку за солнцем. Из-под борта, как в замедленной съемке, взлетает белый лебедь: вот он несколько секунд вытягивает свою шею, вот желтые лапы-ласты шлепают по воде, вот он картинно раскидывает-распахивает огромные веера крыльев. «Это он от детей нас уводит», — объясняет егерь Николай Малеев. И правда, чуть поодаль от лодки изо всех сил удирают птенцы, серые пушистые подростки с вытянутыми шеями. Летать они пока не умеют.
«Сегодня в России 64 национальных парка и 109 природных заповедников»
Солнечный луч жестко указывает на время. Первый звук подают бакланы, гигантскими грушами облепившие голые ветки будто нарисованного черной тушью дерева. С криком они срываются вниз и летят над водой. «Ой, цапля!» — в восторге восклицаем мы. «Это малая белая цапля, — уточняет Малеев. — Есть еще большая белая цапля, большая и малая серые цапли. Вон, смотрите, ибис каравайка».
Егерь глушит мотор, мы оборачиваемся: из обмелевшего раската во всей своей силе и простоте высокие мощные, круглые, как тарелки, на нас таращат листья и стебли лотосы, раскрываются крупные палево-розовые бутоны. Тишина. Несильный, но настойчивый аромат цветущих лотосов накатывается, как капли росы по поверхности листьев. Цветы на длинных стеблях высовываются из-под носа лодки и слева, и справа, стучат бутонами о борта. «Снимайте отсюда, здесь лучший вид», — профессионально советует егерь.
Поля цветущих лотосов — такой же символ дельты Волги, как осетр или белая цапля. Лотосам и белой цапле повезло. За 100 лет с момента основания заповедника (учрежден 11 апреля 1919 года решением общественной ученой комиссии при Астраханском университете, стал вторым заповедником в стране после Баргузинского) птицы и цветы восстановили свои популяции. Профессора Борис Житков и Сергей Огнев, осуществившие экспедицию Московского университета в 1912 году, обнаружили в дельте Волги считаное количество водоплавающих и околоводных птиц: полным ходом шел варварский птичий промысел. Вошедший в моду с легкой руки создателей «Русских сезонов» ориентальный стиль сделал чалму с пером цапли и веер с лебяжьим пухом must have каждой модницы.
Всего в заповедной дельте насчитывается более 300 видов птиц. Сейчас в заповеднике обитают тысячи белых и других видов цапель, поганок, чаек, уток и куликов, не менее 16 000 пар птиц гнездятся в древесных колониях заповедника, во всей дельте обитает более пяти тысяч пар лебедей-шипунов, более 70 гнездовых пар орланов-белохвостов (экспедиция 1951 года обнаружила только одно гнездо). Заповедник сохраняет половину колоний кудрявых пеликанов дельты. Заросли лотоса на территории заповедника занимают около 9000 га, по всей дельте Волги — порядка 50 000 га.
За 100 лет спасли птиц и лотосы, но потеряли осетровых рыб. Директор заповедника Николай Цымлянский иллюзий не строит: если принципиально не изменить подход к рыбным промыслам прямо сейчас, в течение пяти лет шанс на восстановление популяции осетровых будет утерян безвозвратно.
Хотя еще в 1865 году, задолго до образования заповедника, в дельте Волги была выделена полоса для создания благоприятных условий для воспроизводства рыб, где запрещалось рыболовство, выпас скота и выкос тростника, 150 лет борьбы за сохранение генофонда ценных пород рыб прошли почти безуспешно. Образованный 101 год назад заповедник не решил задачу коммуникации, сотрудничества с местными жителями. По сложившейся традиции заповедник для большинства деревенских жителей дельты — препятствие, которое необходимо обойти. Каждую весну дельта горит — по деревенской традиции поджигают траву по берегам раскатов. По той же неистребимой традиции к воде свозят горы мусора. Как и для множества прежних поколений, для жителей деревень река — главный источник существования, заработка, благополучия.
Сегодня в России 64 национальных парка и 109 природных заповедников. По мнению Натальи Данилиной, директора экоцентра «Заповедники», при грамотном использовании природных ресурсов, обеспечении охраной 30% территории человек как вид сохраняет шанс выжить на Земле: «Заповедные территории должны обеспечить человечеству сохранность в условиях развития экономики и социальных отношений. Это единственная гибкая живая система, которая, самообновляясь, оказывает человечеству экосистемные услуги. По сути, дает жизнь».
С восходом солнца температура стремительно повышается. И вот уже сброшены пледы, капюшоны, горнолыжные куртки. В программе — рыбалка со спиннингами. На борту нашего «Охотника» вместо термосов с кофе появляются пластиковые коробочки с червями. Егерь насаживает червей на крючки, забрасывает спиннинг и передает в руки туристам-экскурсантам: смотрите, когда будет клев. Клюет постоянно. Впрочем, Малеева это не радует. Он отцепляет улов от крючка и бросает обратно в воду: «Мелюзга».
Домашние животные здесь на свободном откорме — вода в дельте раздробила берега на множество мелких безымянных островков, и деться некуда, разве только вплавь. Лошади иногда переплывают. Видимо, когда им становится совсем нечего есть. Рассказывают, в одной из деревень стадо одичавших верблюдов-попрошаек терроризировало население. У счастливчиков, чьи дома стоят у воды, свои мини-пристани, лестницы, пришвартованные лодки, а иногда и заборы с глухими калитками. Говорят, если в деревне дом хороший — значит рыбаку-браконьеру выпал счастливый шанс, он поймал, вытащил и выгодно продал большого осетра. «У многих тут был такой шанс, — с горькой улыбкой говорит Николай Цымлянский, до заповедника служивший в Рыбоохране, — но 90 процентов пропили его на берегу».
После рыбалки мы приезжаем в отель под названием «Рыбзавод». В селе Самосделка, старейшем историческом поселении в дельте Волги (по версии археологов, здесь в IX–X веках стоял Итиль, последняя столица Хазарского каганата), до начала 1990-х работал рыбзавод. На его территории в октябре 2018 года московский бизнесмен Станислав Кругликов открыл отель. «Много лет подряд мы с друзьями приезжали в эти места на рыбалку. Останавливались в деревне у знакомого. В какой-то момент компания разрослась настолько, что мы перестали помещаться в доме. Тогда хозяин дома предложил: постройте себе отель, вон рыбзавод обанкротившийся продается». Камерный отель, всего 11 номеров, на краю деревни в астраханской степи унаследовал от рыбзавода название и кладку нескольких кирпичных стен XIX века. В остальном «Рыбзавод» больше напоминает космическую станцию, притормозившую на обочине. В отеле предусмотрено автономное электропитание, есть собственная станция очистки воды, собственная канализационная система и проложен волоконный интернет-кабель.
Одноэтажное приземистое здание ровным прямоугольником вытянуто вдоль изумрудно-зеленого берега, — чем не калифорнийский пейзаж Дэвида Хокни. «Об Америке мы не думали, так, набросали сами эскиз проекта, — рассказывает Кругликов: Но отели, американский гостиничный стиль мне действительно очень нравится». Минимализм на «Рыбзаводе» получился с размахом. С фасада, лицом к воде развернута большая терраса, где за столами с белыми скатертями могут разместиться 30 человек. На газоне — строгий ровный прямоугольник бассейна. Гигантские геометрические зонты. Внутри — каминная, курительная и другие комнаты-гостиные.
«Как и для множества прежних поколений, для жителей деревень река — главный источник существования, заработка, благополучия»
В январе 2020 года Астраханский заповедник вошел в топ-10 направлений российского экотуризма, по результатам опроса сервиса бронирований tvil.ru. Но из 400 турбаз в окрестностях Астрахани принять горячий душ в номере, поплавать в бассейне и выпить кофе, а то и просекко на завтрак можно только в двух местах: в отеле «Рыбзавод» Станислава Кругликова в деревне Самосделка и в La Datcha Олега Тинькова в селе Вышка.
«Девиз заповедника сегодня «От потребления к созерцанию», — говорит директор Николай Цымлянский. Пять лет назад заповедник открылся для туристов. Был проложен маршрут по его Дамчикскому участку. Это 10% территории, остальная по-прежнему зона покоя. Пока в заповеднике проложена одна туристическая тропа с настилом из лиственницы длиной 1,7 км. Маршрут проходит по дельтовым островам Волги с паромной и лодочными переправами, мостами и платформой для наблюдения за лотосовыми полями. В день по тропе с гидом проходят 40–50 туристов. Уже весной экскурсии на все лето проданы. Заповедник спешит увеличить маршрут, проводить по тропе 80–100 человек в день, сделать туризм всесезонным. «В дельте очень красиво зимой, она частично замерзает, подо льдом видны косяки рыб, — рассказывает Цымлянский. — Для зимнего туризма нужны аэроботы. Одна такая лодка у нас уже есть». В планах директора проложить маршрут от Элисты до Махачкалы с морскими переправами, по степям, дельте Волги и горам.
Пока выстраиваются маршруты, заповедник срочно решает вопрос, как создать туристическую инфраструктуру (большинство построек на территории 1930-х годов) и подготовить гидов. К вопросу подходят и глобально, и точечно. Для детей в Астрахани запущена экологическая школа, организован фестиваль экологических театров, проходят квесты на тему заповедника. Говорят, самая популярная ролевая игра «Рыбнадзор-браконьеры» с погонями и спасением мальков из отшнурованных водоемов.
Николай Цымлянский отмечает: за пять лет, что заповедник активно развивает туризм, пока не встречал среди жителей Астрахани и окрестностей компетентных, знающих и подготовленных краеведов, кто мог бы увлекательно и подробно провести экскурсию в дельте Волги. «Пока мы работаем только с гидами заповедника», — говорит Цымлянский.
В отеле «Рыбзавод» гидами-егерями работают местные жители, те, кто знает раскаты как свои пять пальцев. Из 25 сотрудников почти 80% деревенские и астраханские. Но топ-менеджмент, главный инженер, директор — москвичи. Владелец «Рыбзавода» говорит, что и рад бы нанять местных на все позиции, но в деревне почти нет молодежи, она уезжает на заработки, мало квалифицированных специалистов.
В озерном крае
Архангельская область
Задача, которую за 100 лет не смогли решить в дельте Волги, за 30 лет решили в Архангельской области. Создатели Кенозерского национального парка, рисуя карту будущей институции, включили в состав около 30 окрестных деревень. С тех пор заявлений из деревень о выходе из состава парка не поступало. Администрация регулирует высотность домов, форму и цвет крыш. Нельзя, например, построить дом с ломаной крышей и покрыть ее синим профнастилом. За культурным ландшафтом национального парка, наследием, сохранением уклада, традиций и ремесел здесь следят так же строго, как за сохранением природного ландшафта и биоразнообразия. Сейчас на территории парка проживает 1750 человек. С первых дней существования нацпарк стал главным социальным гарантом для местных жителей.
Директор-основатель Елена Шатковская начала работу в парке с того, что построила начальную школу в деревне Усть-Поча. Парк взял на баланс не только культурные ценности, 11 деревянных церквей и 35 часовен (полностью отреставрированы 24 памятника, процесс консервации и реставрации еще продолжается), но и, например, 570 голов крупного рогатого скота на сельскохозяйственном предприятии в деревне Морщихинская, где нужно было не допустить закрытия животноводческой фермы, избежать безработицы.
Оказалось, что интересы парка и жителей деревни постсоветской России сходятся в одной точке — всем нужны деньги. А значит, нужен туризм. «Туризм у нас — ведущая отрасль экономики», — говорит Александра Яковлева, начальник службы развития ФГБУ «Национальный парк «Кенозерский». В среднем в год в Кенозерье приезжают 17 000 туристов. Для них открыты гостевые дома, часть из которых создана парком на свои средства, а 29 домов — частные деревенские. Восемь из них на входных дверях отмечены наклейкой «Рекомендовано Кенозерским национальным парком». Совместно с местными жителями научные сотрудники заповедника создали 17 музеев и музейных экспозиций, проложили 238 км туристических маршрутов.
Деревню Зехнову этой осенью торжественно включили в Ассоциацию самых красивых деревень и городков России. Ансамбль деревни не менялся с XVI века, окна домов на трех концах-улицах смотрят на деревянную часовню Иоанна Богослова. Рядом с часовней растут реликтовые лиственницы, остатки священной рощи. Сейчас в деревне зимуют три дома, вход в нее со стороны озера охраняет козел со спиленными рогами. Бегают хищного вида куры, пасутся козы. Анастасия Воронова, хозяйка дома и всей живности, рассказывает, что за лето у нее накопилось немало историй про людей и зверей. «Приезжает семья туристов, — рассказывает Анастасия, — к ним несутся куры. Ребенок лет трех кричит: «Мама-мама, кто это?!» — «Куры», — отвечает мама. «Бройлеры это», — сообщает папа».
Для семей с детьми Вороновы устраивают домашнее чаепитие — аттракцион с угощением, рассказами о северном быте. Дом, в котором живут Вороновы, Андрей Кончаловский снял в фильме «Белые ночи почтальона Тряпицына». Дом принадлежит национальному парку, по сути, это служебное жилье для Вороновых. В рамках эксперимента по поиску новых форм развития туризма администрация «Кенозера» нанимает молодые семьи с детьми на работу, предоставляет им жилье и необходимые подсобные помещения для содержания домашних животных и скота, и семьи обустраивают гостевые дома, принимают туристов, проводят экскурсии, кормят и поят их чаем с вареньем и печеньем. То есть совмещают роли экскурсоводов, владельцев кафе и апартаментов. Пока Вороновы прожили в Зехнове менее года. За 10 лет, что прошло с тех пор, как московская учительница и отставной военный приняли решение уйти в деревню, они переезжали три раза. В Зехнову Вороновы перебрались «с чадами и домочадцами»: двумя детьми, козами, курами и конем. Их третьеклассница дочь на домашнем обучении, старший сын пошел в 11-й класс в деревне Вершинино. «Тут недалеко, — машет рукой Анастасия. — Летом по озеру на катере, зимой на мотосанях 40 минут».
«Туризм стимулирует местных жителей лучше хранить свое культурное и природное наследие, быть внимательнее к себе и своим предкам. Почти в каждой деревне появились фольклорные коллективы, на чердаках разыскали прялки, вспомнили бабушкины сказки и колыбельные»
Из туристических планов Вороновы пока освоили чаепитие, обед и прогулку по деревне с экскурсией. В те дни, когда намечено чаепитие, Анастасия просыпается в три часа, месит тесто, печет булки и пирожки к чаю. В обычные дни встает в пять утра — и «сразу к козам», как она говорит.
Сегодня треть бюджета национального парка составляют его заработки за счет туристов. Деревенские жители за 2019 год заработали на обслуживании турпотока около 7 млн рублей. Три отдела парка помогают местным стартаперам. Иногда дают стартовый капитал, беспроцентные займы (за 30 лет ни разу еще не было такого, чтобы заем не вернули), а главное, экспертную оценку бизнес-планов. Второй год подряд в «Кенозере» идет программа Евросоюза «Северное сияние» для поддержки малого сельского бизнеса: выдано 19 грантов, размер гранта физическим лицам — до 300 000 рублей, юридическим — до 700 000 рублей. У каждого проекта есть кураторы из числа сотрудников парка. Например, этой осенью эксперты помогали составить бизнес-план жительницам поселка Поча, которые решили поставлять в сувенирные лавки заповедника сушеные лесные ягоды, варенье, чипсы и цукаты из картофеля, моркови, репы.
В парке пять сувенирных лавок. Поставщики — местные жители. Они вяжут, варят, вышивают, шьют, делают поделки из бересты. За качеством художественных изделий присматривают научные сотрудники парка. Недавно провели работу в архивах, выяснили, как исторически отделывали край бересты в туесках, какую цветовую гамму использовали в вышивках и вязании. Всем мастерам выдали референсы с настоятельной просьбой держаться исторических канонов. Говорят, обращение было воспринято благосклонно.
Александра Яковлева говорит, что заслужить доверие можно только безустанной добросовестной работой и верой в людей и в будущее этой территории. Например, в 2003 году парк приглашал с мастер-классами шведских сыроваров. «Но тогда не зашло, — рассказывает Яковлева. — Не было культуры сыроделия. Но тут начались санкции, и фермер Александр Крехалев в деревне Вершинино создал свою сыроварню. Начал с мягких сыров, сейчас уже делает пармезан. Его сыр дорогой по местным меркам, 800 рублей за килограмм, а в сельмаге можно купить «Пошехонский» за 450 рублей. Поэтому первое время, чтобы поддержать фермера, мы закупали сыры для трактира в парке, советовали туристам. А сейчас нам сыра не достается — местные жители распробовали, разбирают все».
Александра Яковлева говорит, что туризм стимулирует местных жителей лучше хранить свое культурное и природное наследие, быть внимательнее к себе и своим предкам. Почти в каждой деревне появились фольклорные коллективы, на чердаках разыскали прялки, вспомнили бабушкины сказки и колыбельные.
Марина Мелютина, заместитель директора парка по научной работе, рассказывает, что среди ее студентов-первокурсников на истфаке Архангельского университета она с легкостью вычисляет кенозерцев, они с гордостью заявляют о своем происхождении, хорошо знают историю родных мест.
Под «небесами»
Архангельская область
«Если к моему отцу придет на порог турист, он ему дверь не откроет», — так шутя описывает Александр Треханов, глава сельского поселения Ошевенское Архангельской области, готовность местного населения развивать сельский туризм.
Когда-то это было большое село на реке Чурьеге с каменным купеческим домом в центре, руинами Александро-
Ошевенского монастыря и деревянной шатровой церковью Богоявления Господня 1787 года постройки, где сохранилась потолочная роспись — «небеса». Сейчас оно входит в Ассоциацию самых красивых деревень и городков России и привлекает туристов своей аутентичностью и красотой.
Ошевенск для туристов открыли в 1991 году несколько московских художников и архитекторов из «Мастерской ТАФ». Оказавшись с выставкой в Каргополе, они добрались до Ошевенска. Сохранившийся архитектурный ансамбль крупной деревни, разные слои каменной и деревянной архитектуры и традиционный уклад жизни произвели на них сильное впечатление. Выражаясь поэтически, XX век пролетел мимо Ошевенска, не оставив заметных следов.
Так, с 1995 года в село каждое лето стали приезжать преподаватели-единомышленники МАРХИ с детьми, семьями и друзьями, человек двадцать. Проводили летние студенческие практики. Купили несколько разрушающихся домов. Построили напротив монастыря новый фрагмент деревни. Архитекторы создали несколько объектов в селе, дом света, с узкими разноцветными окнами, построили автобусную остановку с лавочкой. Остановка стала центром сбора местной шпаны. «Но ее не сломали, 25 лет простояла, значит, вещь сработала», — объясняет архитектор Олег Шулика, который с детства с родителями ездил в Ошевенск.
«В лучшие годы в деревне проживало до 4000 населения. Сейчас — 500 человек, из них 202 пенсионера, а прописаны 716, — рассказывает глава сельского поселения Александр Треханов. — Люди работают вахтовым методом, многие приезжают лишь на лето. Незаметно мы превратились в дачный поселок». Несколько старинных курных изб купили московские и петербургские бизнесмены и чиновники. В одной избе уже открыт гостевой дом.
Но жить за счет туристов и дачников в Ошевенске не хотят. Становиться музеем под открытым небом (в районе Ошевенского поселения 48 памятников архитектуры) не планируют. «Упор должен быть на сельское хозяйство», — объясняет Треханов. Но из девяти совхозов области осталась одна ферма, где держат 200 голов крупного рогатого скота, а из 4000 га земли обрабатывают только 1000 га.
Александр Треханов, рукоположенный в дьяконы в январе 2020 года, верит, что выход может быть найден коллективными усилиями, с помощью сотрудничества и доброй воли. «Такое стояние укрепляет нас в том выживании, которым мы заняты в настоящее время», — говорит Александр Треханов.