Не в оборотах дело: как социальный бизнес в России переживает кризис
Гузель Санжапова — основательница бренда «Малый Турыш» (до ребрендинга Cocco bello) по производству натуральных сладостей и товаров для дома, победительница премии РБК-2019 в номинации «Менеджер в социальной сфере», занимает 2-ое место в рейтинге Forbes Woman «Топ 10 женщин в российском краудфандинге». Производство находится в деревне Малый Турыш (200 км от Екатеринбурга), сотрудниками являются местные жители. С 2020 года в Малом Турыше шьют для IKEA.
Место социального бизнеса в России и место женщины в нем
По данным аналитиков, на долю социального предпринимательства в России приходится не более 1% бизнеса. На сегодняшний день статус «социальное предприятие» в Едином реестре малого и среднего предпринимательства получили почти 1200 субъектов малого и среднего бизнеса. Кстати, предприятия «Малый Турыш» там нет. Что-то доказывать, собирать бумажки и стоять в очереди, чтобы попасть в реестр, — не моя сильная черта. Особенно, когда неясно зачем.
В европейских странах доля предприятий социальной сферы в секторе малого и среднего предпринимательства составляет в среднем 2,6%. В прошлом году исследователи Thomson Reuters Foundation представили список лучших стран для ведения социального бизнеса. Россия заняла там 23 место. Впрочем, по сравнению с аналогичным исследованием в 2016 году мы поднялись на 8 пунктов. Рост очевиден, и уже сейчас понятно, что социальное предпринимательство идеально вписывается в концепцию будущего рынка труда. Вопрос только в том, через сколько лет это будущее наступит, — через 5 или через 25?
В том же исследовании Россия заняла 6 место с точки зрения положения женщин в социальном предпринимательстве. По данным «Опоры России», до 90% социально-ориентированных компаний и проектов в области развития и образования детей реализуется женщинами.
Сейчас в России поддержка социального бизнеса государством не работает. Пока большинству приходится рассчитывать только на себя. С другой стороны, в этом есть и плюсы. Например, мы привыкли строить отношения со своими клиентами. Именно это, кстати, позволяет переживать и коронакризисный период.
Измерять обороты в людях
Социальное предпринимательство — понятие на стыке бизнеса и благотворительности. Соответственно, два основных мифа, с которым мы сталкиваемся: социальное предпринимательство — это не бизнес и это благотворительность.
Оборот «Малыго Турыша» в 2019 году составил 21 млн рублей. Конечно, это не так много по сравнению с оборотами других героев Forbes, но мы измеряем успешность работы не в деньгах, а в социальном эффекте. Сотрудники компании на производстве в деревне получают по 15 тысяч рублей, а перед новогодними праздниками, когда много корпоративных заказов, зарплаты могут доходить до 40 тысяч. В соседних деревнях люди получают по 8-12 тысяч рублей. В принципе, и на 8 тысяч в деревне можно выживать: есть свое хозяйство, нет такой арендной платы, как в городе, автолавка приезжает всего раз в неделю, соответственно, особенно не закупишься. Поэтому когда доход людей возрастает вдвое и больше, они начинают уже не выживать, а мечтать и думать о будущем.
Неверно считать, что деревня умирает и люди оттуда уезжают. Уедут далеко не все, а значит, надо не вздыхать о лучшей жизни, а создавать ее самому там, где живешь. Поэтому наша главная задача сейчас — строительство в деревне общественного центра. Это будет не «клуб» в его деревенском понимании, а пространство с пекарней, магазином, туристическим центром, местом, где жители смогут получать недоступные сейчас услуги: например, осмотр у врачей или стрижку. Также в общественном центре будет образовательное пространство. Уже придумано как минимум две программы: одна для местных жителей по запуску микробизнеса, вторая — для тех, кто тоже хочет развивать деревни за счет производства местных продуктов. То есть туда будут приезжать такие же социальные предприниматели со всей страны.
Это очень дорогой проект — коробка здания без отделки обойдется в 21 млн рублей. Нам помогают коммерческие партнеры и участники двух моих краудфандинговых проектов на Planeta.ru — с их помощью мы собрали уже 3,7 млн рублей. В 2018 году группа «Чайф» дала благотворительный концерт на месте будущего общественного центра (все деньги за билеты шли на стройку). Сейчас мы пытаемся приблизить открытие центра с помощью предзаказов варенья.
Зачем социальному предпринимателю благотворительность
Второй миф, о котором я уже сказала, связан с тем, что социальное предпринимательство иногда путают с благотворительностью. Несмотря на то, что мы решаем социальные проблемы, мы делаем это для получения прибыли. Которую впоследствии направляем на решение социальных проблем — такой замкнутый круг.
Однако многие социальные предприниматели, помимо решения флагманской социальной проблемы, нередко решают и другие общественные проблемы, которые не влияют на коммерческую деятельность их предприятия.
Например, Маша Грекова, основательница первого в Санкт-Петербурге инклюзивного кафе «Огурцы», где наряду с профессиональными бариста и официантами работают взрослые люди с ментальными особенностями, не только трудоустраивает людей с инвалидностью, но и заботится об экологии. В «Огурцах» веганское меню (что сужает круг посетителей и потенциальную выручку), но, например, за порцию растительного молока в кофе там не надо доплачивать, хотя абсолютное большинство кофеен работают именно по такому принципу. Там предлагают многоразовые кофейные стаканчики с собой, можно купить мешочки для овощей и сумки-шопперы, которые делают в швейной и графической мастерских проекта «Простые вещи». Более того, в этих же мастерских по себестоимости делают изделия для других петербургских благотворительных проектов, например, для одного из спектаклей «Упсала-Цирка» особые керамисты «Простых вещей» слепили яркий сервиз.
Даша Алексеева, основательница сети благотворительных магазинов «Второе дыхание» (до ребрендинга Charity Shop), дает вторую жизнь ненужным вещам, сокращая наш общий экологический след. Одежду сортируют по трем направлениям. Из ветоши делают тряпочки для пыли и коврики в приюты для собак. Одежду в хорошем состоянии бесплатно раздают нуждающимся. Брендовые вещи перепродают. Казалось бы, и так проект делает гигантскую работу. Но многие Дашины сотрудники — люди из социально незащищенных слоев населения, которым не получить другую работу. А еще они с командой часто делают распродажи в пользу различных благотворительных фондов.
Одним из вознаграждений моей пятой краудфандинговой кампании была баночка фирменного крем-меда в подарок подопечным фонда «Старость в радость». Как оказалось, это стало самым популярным лотом, в ходе кампании предзаказали 196 таких баночек в подарок. Сейчас аналогичную историю мы делаем с вареньем для врачей — у нас на сайте можно предзаказать варенье из жимолости, земляники или малины не только себе, но и уральским врачам.
Почему социальные предприниматели делают это? Предположим, варенье для врачей — это очень личная история. Моя мама всю жизнь работает на скорой помощи, и когда началась пандемия, я хотела хоть как-то поддержать врачей, хоть и злилась на себя, что начала об этом думать только сейчас, а свою геройскую работу врачи делают каждый день. Я согласна с героями public talk`a Forbes Life о помощи медикам: ни йогурты, ни булочки, ни мое варенье не спасут врачей. Но можно не спасать, а поддерживать. И даже такие маленькие жесты, как баночка варенья в подарок, могут напомнить о важности твоей работы, поднять настроение и почувствовать, что ты не один, что ты нужен. А ведь нам всем порой так необходимо в этом убеждаться!
Но если говорить в общем — да потому что нельзя по-другому. У социальных предпринимателей уже мозг так работает. Они действительно жадные до улучшения. Когда ты находишься внутри какой-то проблемы, ты автоматически начинаешь замечать и другие. И тебе хочется решать и их — а как иначе?
Как бизнес справляется с кризисом
К сожалению, на фоне пандемии социальным предпринимателям становится все тяжелее. У кого-то не отлажены бизнес-процессы и не выстроены каналы продаж, кто-то слишком опирался на грантовые источники, а кто-то страдает от закрытия собственных магазинов. Далеко не все могут оперативно перестроить бизнес-модель и выйти в онлайн в короткие сроки. Заниматься в России бизнесом дело геройское, а заниматься социальным бизнесом — вдвойне, если не втройне. Ежедневно приходится бороться с огромным количеством проблем. И как по мне, пандемия коронавируса еще не самая большая из них.
У нас произошло ожидаемое падение продаж в магазинах сети «ВкусВилл» (там продаются деревянные ложки-леденцы из Малого Турыша), заморозились все офлайн-мероприятия, а значит, пока «просел» сегмент корпоративных подарков.
В начале марта я была в Германии и наблюдала, что происходит с социальными предприятиями там. Поэтому вернулась и успела немного подготовиться. Пожилых сотрудников отправила на больничный, часть молодежи — в запланированные отпуска. Таким образом, все это время наше производство работало с укороченным штатным расписанием. Но я изначально сказала, что не собираюсь никого увольнять, потому что сотрудники в деревне на вес золота и наши отношения строились годами. Именно поэтому появилась история с предзаказом варенья. Мы и раньше так делали, но не брали деньги вперед, вкладываясь в заготовку из собственных сбережений. А сейчас этих денег нет. Нужно было или брать кредит, или сокращать производство. Не хотелось ни того, ни другого. Для многих людей в деревне этот бизнес — единственный вариант заработать. Мы высчитали, что две банки варенья трудоустраивают одного сезонного работника (сборщика ягод) на день. В этом году мы ожидаем до 300 сборщиков, поэтому предлагаем людям покупать варенье с разной мотивацией: кому-то важно, что он помогает другим людям получить работу, кому-то важно, что он участвует в масштабном благоустройстве малых территорий.
Наш московский офис во время самоизоляции работал удаленно. В этот нелегкий период мы решили, что самое время улучшить работу розничного сайта, повысить его эффективность. Кроме того, мы решили вывести коммуникации на новый уровень.
Мне кажется, люди сейчас все тщательнее подходят к выбору товаров и услуг. История про ответственное потребление имеет все шансы стать мейнстримом, главное, чтобы цены ответственных продуктов были соизмеримы с конкурентами без истории. А это возможно только если объем производимой продукции растет и снижает себестоимость. Сейчас мы боремся за то, чтобы наши цены не изменились в большую сторону.
Мы никогда не тестировали в обычных условиях работу с маркетплейсами. Решили попробовать зайти одновременно на три платформы, в том числе и на AliExpress. AliExpress позволяет расширить рынок сбыта и понять, может ли бренд конкурировать с другими производителями в том же сегменте. Мы уже получаем продажи оттуда. Потому мы так же старательно взялись за развитие отношений с торговыми сетями. В одну сеть едут образцы земляничного варенья. Со второй сетью мы сейчас ведем переговоры.
Как видно из всех этих действий, мы не надеемся на какую-то поддержку государства, хотя так или иначе страдаем от кризиса, связанного с пандемией. Потому мы делаем ставку на развитие отношений с нашими клиентами — это перспективнее и интереснее.