Продолжение. Предыдущие выпуски: Киоск у моря. Как стать предпринимателем на Сицилии (1); Кивать, воровать и молиться: легко ли выходцу из России начать свой бизнес на Сицилии (2).
Итак, я обзавелась баром. В марте. А в июне я должна была его открыть. После трех лет анабиоза, которому я предавалась в компании кота в домике на горе, это было немного слишком.
Поэтому из миллиона вещей, о которых надо было бы подумать, я выбрала самое понятное и приятное. Мой бизнес-план включал в себя винтажные стулья, коктейли в стеклянных банках, парализующе-прекрасную музыку... Вместо структуры затрат и продуктовых линеек в моей голове стоял призывный набат дешевых люстр с палермитанской «блошки». Мне хотелось побольше узнать о быте пиратов на Сицилии, я накупила в интернете карты сокровищ и чуть не облепила ими киоск: так клиенты Хасана не узнали бы насиженных мест и прошли мимо.
Я хотела других клиентов! Каких? Потом разберусь. А пока — съезжу в «Икею» и «Леруа» и смету там все, что плохо лежит, от красок до гамаков.
Так я справлялась со своей главной тревогой: я понятия не имела, для кого открываю бар! Кто эти люди, что привыкли пить, на чем сидеть и какую музыку слушать?
— Пол надо менять весь, — заявила невестка моих здешних приятелей. У нее был приличный ресторан в соседней деревне.
— Да я, может, вообще пол делать не буду, — рассеянно буркнула я. Люстры в голове еще не умолкли.
— Как это не будешь? А если он провалится под кем-то? Ты отвечаешь за безопасность клиентов!
— А почему нельзя столики прямо на песок поставить? Песок бесплатный, и он не провалится.
— Потому что тогда к тебе никто не придет! Я не полезу в туфлях на песок.
Бороться за Лучию в качестве клиентки я не собиралась, слишком капризная. Но небольшой соцопрос все-таки провела. Лезть в туфлях на песок оказались готовы 0% респондентов.
С этого все и началось. Я послушалась совета. 5000 евро мне стоили стройматериалы и еще 2000 — работа по сборке помоста и столбов, на которых должен был крепиться навес из тростника. Воображаемые люстры жалобно звякнули хрусталями и разлетелись на мелкие кусочки, как только я поведала о них электрику: «Ты с ума сошла? Ветер же! Будем делать фиксированные лампочки на столбах!»
Еще 3000 евро за проводку воды и проводов, добросовестно упрятанных в пластиковые трубки. Дома они у меня развешаны соплями под старину, а на пляже, конечно, без трубок никак. В общем, оглянуться не успела, как стала обладателем чего-то прямоугольного, белого, с 35 одинаковыми классическими фонариками. Как будто воображения у меня не больше, чем у этих дубин, воткнутых в песок...
Банки для коктейлей тоже не выдержали испытания Лучией: «Куда ты поставишь посудомойку?» На горизонте замаячили негрони и мохито в пластиковых стаканах. Мне стало тошно (опять мне, а не респондентам: еженедельные воскресные обеды у мамы на 10-20 человек давно превратили пластиковую посуду в одну из сицилийских скреп).
Мое чувство прекрасного было расстреляно в упор вместе с бюджетом, но еще дышало и пыталось куда-то ползти: «Стулья! Не трожьте стулья!» Я дала объявление в Marketplace о поиске стульев любого возраста и комплекции, лишь бы были живые, а не пластмассовые. «Как их мыть?» «В мокром купальнике на плетеное сиденье? Вся задница будет в клеточку!» Я врубила дрель погромче, уселась с ней на берегу, обложенная кистями и сверлами всех калибров, и принялась реставрировать и красить в разные цвета скупаемую у населения мебель, чтобы придать хоть немного красоты своему разорению.
Пока я убаюкивала нервную систему жужжанием приборов, мимо проходили и проезжали люди. Многие притормаживали и здоровались. Я не сразу оценила масштаб угрозы. Ведь русский small talk, если он вообще существует, — это жалоба на жизнь, замаскированная под веселую шутку. Сицилийский small talk — это совет. Всегда. Добрый, вежливый и настоятельный. Он входит в ваш беззащитный разум безболезненно, как иголка плода опунции, но чтобы такой совет удалить, понадобится хирург с микроскопом.
Сама того не ведая, я оказалась на передовой кровавой битвы совершенно безоружная. Советчики-добровольцы кружили у лидо, терпеливо выжидая, когда умолкнет дрель, флэкс, распылитель краски, — чтобы выскочить из засады и пойти в рукопашную: ты неправильно это держишь, смотри, как надо! Они были рядом каждый день, в любую погоду. «Крыша из тростника? А что если дождь? Клади в два слоя, а между слоями полиэтилен, тогда не протечет! Ой, протекло? Ну конечно, надо было сделать крышу наклонной! Ой, ну кто вам сказал, что наклонной? Это же полиэтилен, а не черепица, все равно протечет»...
За неделю до открытия лидо Лучия и ее муж Розарио продиктовали мне мое меню. Я его безропотно записала, просто чтобы выбить почву из-под ног всех других знатоков популярных сортов пива и цен на них. Эти же двое нашли мне очень хорошего поставщика алкоголя и очень плохого бармена. Второй (хороший) бармен, украинец Паша, сам прибился к лидо в последнюю секунду, растолкав локтями менее расторопных прохожих, советовавших нанять себя.
Открывали бар Лучия и Розарио. Мне надо было прятаться от людей, убеждавших меня построить волейбольное поле, закупить шезлонги, нанять спасателя с вышкой, а четверги объявить днями латинских танцев.
Пока я пряталась в киоске, нервно отскребая краску с ногтей и локтей, Лучия и Розарио договорились с булочником о закусках, сделали аперитив из какой-то красной газировки и персиков, показали барменам, как пользоваться кассой и смешивать коктейли, и заставили меня произнести три фразы в микрофон: «Спасибо, что пришли. Приятно познакомиться. Это лидо теперь ваше».
Последняя фраза была правдой процентов на 80. Но каждый сломанный стул менял пропорцию в пользу жителей Акведольч. На открытии присутствовал немного сбитый с толку мэр деревни. Думаю, он не понимал, кто тут главный и насколько все законно, а потому воздержался от советов при свидетелях — он у нас адвокат. Остальных человек 100 я видела в первый и последний раз за лето, и они себя не сдерживали. Один, набравшись лучииной газировки, подловил меня у туалета и 15 минут убеждал оклеить стены вокруг унитаза обоями под дерево. Я бы поняла, если б он эти обои продавал! Но нет, он просто желал мне добра.
Теперь уж не узнать, как сложилась бы судьба этого лидо, поставь я столы на песок и повесь хрустальные люстры. Думаю, это могло осчастливить туристов. Они в Акведольчах встречаются чуть чаще, чем пираты. Человек тридцать за лето набегает. Кое-кто даже и по- итальянски не говорит, а значит, и песка в туфлях не чует.
Акведольчам новое лидо вроде бы понравилось. Похвалы сыпались справа и слева, с них начинался каждый новый совет. Правда, теперь их буйный сад поредел до двух: 1) делать скидки на каждую покупку и 2) исправно обслуживать столики, даже если одновременно нагрянет пара футбольных команд с болельщиками.
Проведя два лета с этими людьми, я, конечно, уже не та, что прежде, но сицилийкой так и не стала. То и дело, зазевавшись, слушаю, что мне говорят. Нервничаю, узнав что-то нервное, задаю вопросы, узнав что-то непонятное. Вместо того, чтобы улыбаться, кивать, а когда одаривший меня важными знаниями человек наконец умолкнет, — не иметь понятия, с чем я так радушно согласилась. Потому что за колой, пивом, «музыкальными хитами этого лета» и стульями поудобнее моих можно в любой бар сходить. Но хозяйка, умеющая говорить «Ты прав!», «Конечно!», «Надо же, я и не знала, спасибо!» — и при этом сохранившая голову улыбающейся — настоящее сокровище для любого заведения.