Захват почты и телеграфа: к чему приведет принятие «закона Клишаса»

Дмитрий Мариничев Автор

Велика вероятность, что закон о контроле над электронной почтой будет принят, и почти наверняка он не будет исполняться. Однако это не значит, что у него не будет негативных последствий

На минувшей неделе сенаторы, в том числе председатель комитета Совета Федерации по конституционному законодательству Андрей Клишас, внесли законопроект, запрещающий пользоваться электронной почтой без идентификации. Кроме того, сервисы электронной почты должны позволить ограничивать рассылки и передачу сообщений, содержащих информацию, нарушающую требования закона. На практике это означает, что на компании, предоставляющие услуги электронной почты и мессенджеров, возлагается обязанность контроля за распространяемой информацией.

В чем смысл?

Этот законопроект — попытка контролировать смыслы, которые находятся в сети как в технологическом объекте, то есть относиться к ним так же, как к переносу информации посредством СМИ. Наше законодательство в последнее время движется в сторону усиления контроля над технологическими посредниками, к которым относятся в том числе и информационные системы, такие как мессенджеры, социальные сети, а теперь и электронная почта.

Почта изобретена человечеством во времена Древнего Египта и шумерской цивилизации — это автоматизированный в локальном масштабе, в офлайне или онлайне, процесс переноса информации, закрепленной на некоем носителе. Например, обычная почта — это содержание письма, закрепленное на бумаге, которая переносится почтальоном.

Разумеется, контроль со стороны государства за содержанием переносимой информации — и не только за почтой, но и, к примеру, за распространением слухов — всегда был необходимым элементом. В советском фильме «Три мушкетера» шпионы кардинала контролировали распространение песенок о Ришелье. Устное слово и воздух, как средство распространения информации, в этом смысле ничем не отличаются от бумаги и почтальона, разносящего письма, или от высокотехнологичных средств обмена байтами информации. Однако проблемы начинаются там, где люди пытаются придумать законы, применимые не к другим людям, а к среде. Это как если бы мы заставляли воздух соблюдать установленное нами содержание углекислого газа. Это невозможно, и здесь кроется основная проблема. Интернет в данном случае похож на воздух и ничем от него не отличается.

Что из этого получится?

Возможен ли в принципе такой контроль за электронной почтой, который предлагается в законопроекте? Конечно, можно сломать — или починить — все, что придумано человеком. Однако всегда существует уровень затрат, необходимый для контроля или мониторинга управления системами. В данном случае решение, которое позволило бы реализовать такого рода законодательные инициативы, несоразмерно дорого и бессмысленно.

Законы должны быть просты с точки зрения их применимости особенно со стороны технологий. В данном случае требовать исполнения закона от всех участников рынка, в том числе иностранных компаний, невозможно даже в теории. Тут число субъектов превышает возможности любого контролирующего органа проверить исполнение законодательства. Это то же самое, что проконтролировать всех граждан страны на предмет, есть ли у них в памяти политические частушки и о чем они говорят у себя на кухне. Такие законы можно применять к кому-то в отдельности, но нельзя применить ко всему обществу. Можно сделать вывод, что содержащиеся в законопроекте требования — невыполнимая конструкция, которая работать не будет.

Однако, учитывая тенденции в законодательной практике последних лет, приходится признать, что вероятность принятия этого законопроекта достаточно высока. Каковы будут последствия? С технической стороны, скорее всего, никаких последствий не будет. Закон просто не будет исполняться, как не исполняется большинство законов, которые были приняты, поскольку они технологически сложны и бессмысленны с точки зрения применения. За будущее электронной почты волноваться, наверное, не стоит.

С другой стороны, такого рода законодательные инициативы позволяют выборочно, в ручном режиме предъявлять претензии компаниям на локальном рынке, требуя от них исполнения тех или иных положений этого закона. Повторяю, речь не может идти о формировании среды, которой должны подчиняться все субъекты, поскольку такое невозможно технически. Однако закон позволяет регулировать локальные взаимоотношения с конкретными участниками рынка.

Конечно, ничего хорошего в этом нет, потому что это не добавляет нашей стране инвестиционной привлекательности, не формирует технологические рынки, не дает возможности развиваться информационным технологиям — список этих «не» можно продолжить.

Образ будущего

Комментировать законопроект с точки зрения стратегии государственного развития пока бессмысленно: нет никаких данных о той конечной точке, в которую уважаемые сенаторы хотели бы привести общество с помощью подобных инициатив.

Законы, вообще говоря, призваны формировать среду, то есть образ будущего, в котором все мы хотели бы счастливо жить. Хорошо бы также, чтобы с этим образом будущего согласились все граждане. Тогда мы будем понимать, что мы строим, куда идем и что для этого делаем. Если согласия нет, деятельность законодателя превращается в набор функций, которые несут хаос и смятение.

Закон о контроле над электронной почтой формирует только вопросы и не дает ни одного ответа. Он ничего не говорит о том, какой образ завтрашнего дня с точки зрения технологий мы формируем и что при исполнении этого закона должно произойти, чтобы все было хорошо. Он создает скорее неопределенность и размытость, а не какие-то ясно различимые очертания будущего.

Невозможно контролировать среду распространения информации. Можно и нужно контролировать и наказывать тех, кто формирует контент, запрещенный к распространению на территории Российской Федерации. Сложно к этому добавить что-то еще.