Пусть всегда будет робот: как разивается образовательная робототехника в России и в мире

По данным НАУРР (Национальной ассоциации участников рынка робототехники), плотность роботизации в России крайне низка – 1 промышленный робот на 10 000 сотрудников (по сравнению со средним показателем по миру – 66). Согласно Tractica, к 2020 году мировая индустрия робототехники составит $151,7 млрд, а 58% респондентов исследования PWC намереваются автоматизировать производство и сократить персонал в течение ближайших 5 лет. Повод для оптимизма все же есть – это образовательная робототехника: пока весь мир скупает роботов, Россия активно проводит ликбез по тому, как этих роботов делать.

Цифры

Международная Федерация робототехники (International Federation of Robotics, IFR) причисляет образовательную робототехнику к рынку сервисной робототехники для персонального использования в сегмент развлекательных роботов (entertainment robots).  С 2014 года объем рынка вырос на 7%, и IFR предполагает, что за 2016-2019 годы продажи составят 11 млн штук – это около $9,1 млрд.

В рейтинге потенциального объема рынка Европа занимает третье место с $778,3 млн и около 250 000 школ, уступая Азии ($6555,7 млн и более 2 млн школ) и Южной Америке ($924,6 млн и более 300 000 школ).

Тем не менее исследователи отмечают в Европе высокий уровень технического состояния телекоммуникаций и высокий уровень компьютерной оснащенности школ. Так, минимальный показатель для Европы – всего восемь учеников на компьютер в Греции, а, например, в Великобритании – один. Однако это свидетельство высокого уровня компьютерной доступности и не более.

По данным НАУРР, на ноябрь 2016 года В России работает около 1500 робототехнических кружков, тогда как The Robot Report сообщает лишь о 338 образовательных центрах по всему миру. Сегодня рынок образовательных робототехнических наборов (категория «образования и исследования» по версии IFR) составляет 263 млн рублей, а потенциальный объем рынка образовательной робототехники в России исследователи оценивают в 11,483 млрд рублей.

Школы

Если говорить, например, о Великобритании, то там как в публичных, так и в частных образовательных учреждениях свой собственный бюджет, поэтому решения принимаются на уровне учителя и директора, а не Министерства образования. С одной стороны, это значительно облегчает путь внедрения инноваций, а с другой — затрудняет их: государственные школы закупают продукты, которые решают точечные проблемы, наподобие мини-лаборатории для физических экспериментов. А вот частные школы выбирают из поставщиков, которые сразу же оборудуют целый класс. Разница между уровнем предоставляемого образования неизбежно растет, и даже самый способный ученик государственной школы догнать ребенка из частной просто не сможет.

Наша система построена ровным счетом наоборот, но и тут особо не развернешься: у учителей права голоса практически нет, как, собственно, и у директора, – все решает муниципалитет, которому нужно привлекать к себе как можно меньше внимания: в этом случае внедрение инновационного образования — последнее дело. Хотя стоит отметить, что постепенно, школа за школой появляются сначала мини-классы, а потом уже и полноценные секции при школах, где культивируется научно-инженерное творчество. Отдельное спасибо школам-локомотивам вроде петербургского физико-математического лицея №239 и их главам – они заставляют нашу образовательную махину двигаться, медленно, но все же двигаться.

Государственная поддержка выражается и в серьезной системе субсидирования. Например, с 2012 года действует система выделения невозвратных субсидий из государственного бюджета бюджетным и частным организациям, получившим статус Центра молодежного инновационного творчества (ЦМИТ). В рамках этой инициативы заявитель получает 7 млн рублей на организацию инженерных кружков для детей. В 2015 году, по данным Fabnews, из бюджета было выделено 419 млн, поделенных между 67 организациями. Помимо этого, государство оказывает поддержку и в рамках различных региональных и муниципальных программ развития инновационного образования (например, конкурсы инновационных проектов среди образовательных учреждений различных уровней).

Игроки

Несмотря на казалось бы огромное поле для деятельности, на рынке особо не протолкнуться. Помимо зарубежных решений типа LEGO и HunaRobo в России широко представлены и собственные решения – «РОББО» (компания, которую представляет автор. — Forbes) «Амперка», «ТРИК»,«Эвольвектор» и другие. Все они пытаются не только попасть в кружки конкурентов и открыть собственные, но и стать официальным продуктом Министерства образования, что облегчает дальнейший путь в школы.

Борьба идет не только на уровне страны-производителя, но и открытости программного и аппаратного обеспечения: среди зарубежных производителей явными лидерами являются Lego и Arduino, ими владеют 86 и 65 кружков соответственно. В поддержку СПО (свободное программное обеспечение) и САО (свободное аппаратное обеспечение) сейчас играет глобальный тренд на открытость, импортозамещение и общая экономическая ситуация, хотя позиции закрытых продуктов все еще сильны.

Будущее

Если придерживаться фактов и не обращать внимание на апокалиптические статьи о том, что население Земли будет заменено роботами, то согласно подсчетам экспертов, по сравнению с 2014 года по 2015 год число кружков выросло на 26%, а объем закупок для них за 2016 год увеличился на 57% — с 1430 наборов до 2240. И эта тенденция будет сохраняться.

Россия, в общем-то, активно способствует распространению инновационного образования: в стране существует хорошая система олимпиад, талантливые дети стоят «на учете» и имеют хорошие перспективы на будущее. Сегодня наша первостепенная задача – это всеобщее обучение. Мы должны думать о тех детях, кто олимпиады не выигрывает. Западная модель воронки – отбирать лучших из лучших – слишком расточительна. Чтобы вырастить целое поколение инженеров-инноваторов, нужно воспитывать в детях командную работу и учить их «строить ракету вместе».