Неравенство и супераппы: как устроен финтех-рынок Узбекистана и чего там не хватает
Рост с замедлением
Технологический сектор Узбекистана в 2022 году переживает настоящий бум: только за последние месяцы в страну приехало несколько тысяч IT-специалистов, а крупные компании начали релоцировать в Ташкент своих сотрудников. С одной стороны, это реакция на кризис в соседних регионах. С другой — закономерный этап развития.
Еще в 2019 году журнал The Economist назвал Узбекистан страной, которая наиболее радикально меняется к лучшему. А в 2020-м Всемирный банк включил регион в топ-20 рейтинга Doing Business 2020, отметив простоту запуска и ведения бизнеса. К другим положительным изменениям можно отнести открытие в 2019 году IT-парка со льготами для стартаперов, а также несколько недавних финтех-инициатив — например, подключение новых платежных систем и разработку цифрового сума.
Доступность финтех-услуг тоже растет, хоть и медленнее, чем в других странах Центральной Азии. По оценкам экспертов, в Узбекистане дистанционными платежными услугами пользуется 22 млн человек — для сравнения, в стране насчитывается 27,2 млн пользователей интернета.
Но финтех-рынок Узбекистана тем не менее остается незаполненным. В стране работает несколько десятков банков с разной степенью цифровизации и три-четыре платежных сервиса. А в общей сложности в Узбекистане, по нашим данным, базируется 63 финтех-стартапа. Для сравнения: в Саудовской Аравии — стране примерно с таким же числом жителей — компаний в этой сфере в два с половиной раза больше.
Почему так происходит, если большая часть населения пользуется платежными услугами? У жителей Узбекистана есть банковские карточки, они умеют ими пользоваться, но часто поступают так: получают зарплату на карту, снимают наличные и пользуются кэшем. Или переводят деньги родственникам. С точки зрения статистики все хорошо: в стране много банкоматов, зарплатных карт, большой объем переводов. Но рынок упирается в тупик. Несмотря на то, что кошельки Click, Oson и Payme, платежные сервисы Uzcard и HUMO постепенно меняют привычки пользователей, заказывает товары в интернете, оформляет подписки, зарабатывает кешбэк, инвестирует все еще небольшая доля пользователей.
Проблема связана и с тем, что большинство финтех-сервисов в стране пока выполняют точечную ограниченную функцию и часто играют роль сервиса-сателлита при крупных цифровых компаниях в банковском секторе. Для корпорации финтех-надстройка — это лишь маленький винтик в большой системе, дополнительный источник доходов. Поэтому часто они не пытаются решать фундаментальные проблемы пользователя и не изобретают что-то новое.
Пример — цифровой банк Apelsin, созданный на базе местного Капиталбанка. Опираясь на опыт и инфраструктуру крупного банка, он предложил еще один платежный сервис. Но перевод денег — это проблема нижнего уровня, которая находится на поверхности. Чтобы ее решить, достаточно дать инструмент, механику. А фундаментальная проблема — как сохранить деньги, как заработать на накоплениях, как получить кредит на выгодных условиях. В Америке, странах Европы и Азии, в Сингапуре и Китае стартапы уже предлагают услуги онлайн-брокеров, криптовалютные сервисы, возможности для дополнительного заработка.
Многими популярными финтех-сервисами в Узбекистане владеют корпорации и банки с зарубежными корнями. Например, популярный в стране электронный кошелек Payme принадлежит грузинскому банку TBC. Для зарубежных корпораций молодая компания на новом рынке — это очередной актив в диверсифицированном портфеле. Но в развитии локального финтеха как индустрии они заинтересованы не всегда.
Конечно, индустрия не стоит на месте, а одним из ключевых драйверов становятся регуляторы. Так, недавно правительство создало несколько «песочниц» для испытания новых технологий, в том числе блокчейна. Появляются и некоммерческие организации — например, «Ассоциация ФинТех Узбекистана» (ФАУ), которая разрабатывает концепции новых сервисов с учетом реалий рынка и международного опыта.
Аналитики ФАУ отмечают, что одна из главных проблем финтеха в Узбекистане — это низкий уровень адаптации цифровизации. Речь идет не только о цифровом неравенстве и отсутствии доступа к интернету в некоторых регионах. Барьером для развития платежных услуг стало отсутствие инфраструктуры, а также аналитической базы — систематизированных данных и проработанных поведенческих моделей. Рынок цифровых банковских услуг в стране настолько молодой, что сложно анализировать привычки и прогнозировать тренды. А если нет данных, то и уникальные продукты создавать сложнее. К тому же, по нашим наблюдениям, в Узбекистане не хватает разработчиков, экспертов и «евангелистов» финтеха. Нормативная база тоже постоянно меняется — и хотя многие законопроекты учитывают интересы стартапов, постоянные изменения замедляют рост и ограничивают возможности.
Найти технологический ключ
Так как на финтех-рынке Узбекистана пока нет крупных игроков, которые претендуют на монополию, и не так много стартапов, порог входа для новичков низкий. Потенциальных ниш в регионе много, но тут важна местная специфика.
Средний возраст жителя Узбекистана — 29 лет. Для сравнения: в Германии это 44 года, в США — 38 лет, а в России — 40 лет. Миллениалы и зумеры, которым сейчас 20–35 лет, более восприимчивы к новым цифровым сервисам: они быстрее адаптируются и обзаводятся новыми digital-привычками. Это касается и платежных инструментов: молодые юзеры чаще пользуются мобильным банкингом и безналичными платежами. Более того, они готовы вкладываться в криптовалюты и использовать другие нестандартные методы инвестирования.
Но молодым потребителям не хватает продуктовой «насмотренности» и опыта, которые закладываются несколькими поколениями. Так, в США модель кредитов и займов существует не первое десятилетие, и стартапам достаточно адаптировать ее под новые реалии — например, предложить новый пользовательский интерфейс или бизнес-модель. А в Узбекистане кредитные и банковские сервисы появились не так давно и финансовые привычки пока только формируются.
Хотя доля интернет-пользователей в регионе растет на 25–30% в год, постоянного доступа к сети нет у 10 млн жителей страны, а смартфонами владеет только половина узбекистанцев. Проблема заключается в дороговизне — в Узбекистане и телеком-услуги, и мобильные телефоны стоят дороже, чем в соседних странах. Например, россиянин при покупке нового смартфона тратит в среднем 4% своей зарплаты, а узбекистанец — 83%. Средняя зарплата в стране составляет $278, а бюджетный смартфон обойдется в среднем в $230.
Из-за этого жители регионов реже пользуются цифровыми услугами, в том числе банковскими. По нашей статистике, в Ташкенте на одного клиента приходится в три раза больше банковских карт, чем в регионах. Получается, что в столице сервисы уже конкурируют за внимание клиента, а в отдаленных городах и поселках спрос, наоборот, превышает предложение.
Один из вариантов решения проблемы цифрового неравенства — сервисы BNPL (buy now, pay later — «покупай сейчас, плати позже»), которые позволяют брать товары в рассрочку без процентов. Потребность в этих услугах растет во всех странах, и Центральная Азия не станет исключением. BNPL-модель сделает смартфоны, а с ними и цифровые сервисы более доступными. Это направление уже исследует узбекистанский стартап Iman, который предлагает услуги халяльных инвестиций, но механика привлекает и крупные банки. Также появляются сервисы, которые позволяют работникам получать зарплату не раз в месяц, а небольшими долями по запросу — эта модель называется earned wage access (EWA, «доступ к заработанным средствам»). Такую услугу, например, предлагает сервис «Бухта» в Казахстане и Узбекистане.
Чтобы отыскать нишу, постарайтесь определить нерешенную проблему, к которой можно подобрать «технологический ключ». Например, вы знаете, что в регионе есть проблема цифрового неравенства и к тому же не достает инфраструктуры: технологий, баз данных, разработок. Отсюда очевидная проблема — финтех-сервисы работают со сбоями, а клиентам сложно к ним адаптироваться. Возможное решение — службы дистанционного обслуживания, например в мессенджерах, которые помогают поддерживать постоянную связь с пользователями и сокращают путь к потребителю. Так, во многих странах уже пользуются спросом мессенджер-банки (например, Zelf), которые позволяют проводить все операции — от заведения счета до перевода денег — в Telegram или WhatsApp.
Стартапы также могут создавать сервисы, которые сократят разрыв между онлайном и офлайном — в Узбекистане эта проблема пока еще актуальна. Например, мобильный кошелек, который позволяет переводить деньги друзьям, у которых нет смартфона и мобильного приложения. По такому принципу работает кенийская M-Pesa: получить и обналичить деньги можно даже с помощью кнопочного телефона, все транзакции проводятся через оператора связи. Похожие кейсы есть и в Узбекистане — например, платежный сервис Upay, который мы недавно приобрели. Инструмент позволяет совершать оплату даже в офлайн-режиме без подключения к интернету.
Спросом будут пользоваться и сервисы, которые меняют привычки пользователей и повышают финансовую грамотность: приложения для инвестиций, которые позволяют вкладывать даже небольшие суммы денег, программы для планирования бюджета, кешбэк-сервисы — все, что помогает разумно тратить и экономить, будет пользоваться спросом.
Будущее за супераппами
У подхода с запуском точечной услуги в определенной нише есть и существенный недостаток: продукт будет сложно масштабировать и вывести на другие рынки, особенно если он заточен под локальную специфику.
Например, вы хотите запустить сервис, который упрощает перевод денег для трудовых мигрантов из России в Узбекистан (а это поток на сумму более $7 млрд ежегодно). Но что если доля мигрантов сократится из-за кризиса в России? При экспансии в новую страну придется искать новых партнеров и вендоров, адаптироваться под требования местных регуляторов, а иногда и перекраивать всю технологическую базу. Другой вопрос, какие дополнительные услуги и надстройки предлагать, если потребности целевой аудитории будут покрыты? Об этом финтех-стартапу стоит задуматься еще на старте: если идею нельзя масштабировать и свободно переносить из одного контекста в другой, то создать действительно крупный бизнес на ее основе будет сложно.
В развивающихся экономиках набирают популярность модели экосистем и супераппов. Предприниматели находят непокрытую потребность, которая по цепочке ведет за собой вторую и третью, а затем предлагают комплексное решение. При желании продукт можно перенести и адаптировать к реалиям любого рынка, добавив пару дополнительных надстроек. Как раз по такому пути шел казахстанский Kaspi, который постепенно проникал в большинство сфер жизни пользователя. В Узбекистане масштабных экосистем и супераппов (многофункциональных приложений с финтех-услугами), сопоставимых с Kaspi, пока нет, — но именно за такими моделями будущее финтеха в стране.
Услуги, объединенные в суперапп, должны органично сосуществовать и проникать в жизнь пользователя. Поэтому, если вы выходите в регион с молодым населением, хороший вариант для старта экосистемы — заход с мобильной связи. Подключая клиентов к мобильной сети, вы можете давать им доступ к обширной цифровой экосистеме. Банкинг в данном случае может быть дополнительной надстройкой, одной из многих.
В Humans мы пошли как раз по такому пути: сначала вышли на узбекистанский рынок как сотовый оператор, а дальше стали добавлять надстройки: финтех, маркетплейс товаров. Сейчас, регистрируясь в нашей экосистеме, клиент получает безлимитные услуги мобильной связи и интернета, а также единый счет, к которому привязана карта Humans VISA. Постепенно добавляем новые модули — например, с апреля 2022 года, заметив приток эмигрантов, открыли доступ к своим телеком-сервисам для жителей СНГ, которые находятся в стране.
Мы понимаем: несмотря на то, что в Узбекистане масштабных экосистемных продуктов пока нет и конкуренция невелика, крупные банки и телеком-компании уже смотрят в эту сторону. Для них супераппы — это возможность масштабироваться. Поэтому рано или поздно и нам, и тем, кто решит строить в стране финтех-экосистему, придется с ними конкурировать — не только на уровне идей, но и на уровне бюджетов. Однако преимуществом новых проектов будет большая по сравнению с корпорациями мобильность и возможности быстрее тестировать новые продукты в локальных реалиях.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора