Уже горим: почему новый сезон пожаров в России может стать одним из самых сложных
Авиалесоохрана — федеральное ведомство, которое отвечает за борьбу с лесными пожарами, — прогнозирует очень тяжелую весну, едва ли не худшую за последние несколько лет. Сезон только начался, но шанс уложиться в установленный правительством целевой показатель сокращения площади лесных пожаров — не более 4,68 млн га — кажется призрачным. Ситуация может повторить прошлогоднюю: в 2024 году площадь лесных пожаров в России достигла 8,3 млн га, хотя плановый показатель составлял 5,1 млн га (при этом прогнозы были лучше). В новом сезоне, скорее всего, этот показатель вырастет.
Риск возгорания будет на всей территории Центрального федерального округа — в предыдущие годы пожаров на такой обширной площади не ожидалось. Выступая в Совете Федерации, глава Минприроды назвал ситуацию «сложной», особенно в густонаселенной Европейской части России. Риски также прогнозируются в Сибири и на Дальнем Востоке. Здесь иная проблема: пожары могут возникать в труднодоступных местах, что осложняет их тушение в первые сутки. А значит, огонь может охватить значительные площади.
Обычно пик весенних пожаров приходится на конец апреля. В мае или самом начале июня, в зависимости от региона, возгорание на открытых территориях почти прекращается: распространению огня препятствует подрастающая зеленая трава, а сами леса все еще остаются прохладными и влажными. Но уже в июне начинается новый рост — горят в основном леса, а максимума площади пожары достигают 26 июля.
Прогнозировать летний пик сезона, до которого еще довольно далеко, гораздо труднее, чем весенний. Специалисты Гидрометцентра на основе данных за предыдущие годы предполагают, что в июле и августе сильнее всего будут гореть леса в Архангельской, Иркутской, Курганской, Мурманской, Новосибирской, Омской, Псковской, Свердловской, Томской, Челябинской областях, в Забайкальском, Камчатском, Красноярском, Хабаровском краях, Коми, на Алтае, в Тыве, Якутии, а также Ханты-Мансийском и Ямало-Ненецком округах.
Но это лишь вероятностный прогноз, говорящий о рисках, а не о том, что произойдет наверняка.
Почему пожароопасный сезон будет таким сложным
Масштабные ландшафтные пожары уже начались в Приморье и в некоторых регионах юга Европейской России. Число термоточек (потенциальные очаги возгорания, которые фиксируются по спутниковым снимкам) этой весной растет быстрее, чем в начале века. По состоянию на 24 марта зарегистрирован 141 лесной пожар: 100 в Дальневосточном федеральном округе, 32 — на юге страны, оставшиеся — в других регионах.
Пока горят в основном не леса и торфяники, а сухая трава, стерня и тростник на открытых пространствах, быстро высыхающие под весенним солнцем. Здесь ветер быстро разносит огонь на огромные площади. Но уже есть случаи перехода огня на леса. По данным МЧС, в Приморском крае огнем уничтожено 18 нежилых строений. Большинство пожаров возникло как раз от палов сухой травы, и таких случаев с каждым днем становится больше.
Главный для 2025 года фактор риска — засуха, которая ожидается во многих регионах. Это следствие сухой осени 2024 года и сменившей ее теплой, малоснежной зимы. Кроме того, во многих субъектах весна началась раньше обычного. В среднем в России число дней со снегом уменьшается на 1,76 дня за 10 лет, отмечает Росгидромет.
В зоне особого риска лесных и торфяных пожаров весной находятся Брянская, Владимирская, Воронежская, Ивановская, Калужская, Костромская, Курская, Липецкая, Московская, Орловская, Рязанская, Смоленская, Тамбовская, Тверская, Тульская и Ярославская области.
Специалисты по тушению огня отмечают также, что торфяные пожары в нынешнем климате способны переживать зиму. То есть поздней осенью огонь уходит в толщу торфа, тлеет там, а весной снова разгорается. В 2025 году такие «пожары-зомби» тоже есть, причем не слишком далеко от Москвы, например в Рязанской области. Однако говорить об их небывалой опасности пока рано.
Несмотря на все это, вряд ли Москву снова окутает смог, как это случилось в 2010 году. Тогда одной из важнейших предпосылок к катастрофе стала неготовность ведомств быстро реагировать на торфяные пожары и неумение их тушить. Сейчас ситуация изменилась. Кроме того, значительно усилена работа профессиональных служб в регионах, окружающих Москву и Подмосковье. Обводнение торфяников также снизило риск возгораний.
Однако нарастающие изменения режима температуры и влажности привели к тому, что засушливая и жаркая погода стала характерной не только для юга или запада европейской части России. По данным Росгидромета, потепление наблюдается на всей территории России во все сезоны. Север страдает от этих изменений сильнее остальных регионов: пожаров в лесотундре и тундре год от года становится больше. А такие регионы, как Якутия и Забайкалье, обеспечивают основной вклад в общую площадь лесных пожаров по стране.
Почему ресурсов на тушение пожаров не хватает
Еще одна хроническая проблема — недофинансирование: деньги никак не успевают за ростом сложности в тушении пожаров. Так, на охрану лесов от огня в 2025 году из федерального бюджета выделят 20,2 млрд рублей, что на 26% больше по сравнению с прошлым годом, а в 2021 году объем финансирования этой статьи не превышал 6–7 млрд рублей.
Однако только увеличение расходов не даст необходимого эффекта, необходимо наращивать общее финансирование лесного комплекса. В России оно также растет, но гораздо скромнее: в 2025 году лесная отрасль получит всего на 10% больше денег, чем в 2024 году.
Дело в том, что от всей совокупности денег, которые выделяет государство на лесное хозяйство, зависит общее число людей, занятых в этом секторе экономики, их мотивация. Ведь в охране лесов от огня участвуют не только лесные пожарные, но и все работники лесохозяйственных организаций и органов управления лесами. Поэтому важно не то, сколько денег направят именно на борьбу с пожарами, а какая сумма в целом пойдет на лесное хозяйство. Если сопоставить количество авиационной, наземной техники, число лесных пожарных с расчетными показателями, которые обеспечат профилактику возгораний и оперативность борьбы с огнем, то денег нужно втрое больше, чем лесное хозяйство получает сейчас.
Лесная цифровизация — это еще один специфический и неожиданный для нынешнего года фактор роста площадей сгоревших лесов. Дело не в самих информационных технологиях, а в том, как именно они внедряются и что происходит в 2025 году.
С начала года заработала Федеральная государственная информационная система лесного комплекса (ФГИС ЛК): теперь здесь происходит оформление большинства документов, связанных с ведением лесного хозяйства. Кроме того, согласно постановлению правительства, с 1 января на всей лесовозной и лесопожарной технике необходимо было установить специальное оборудование спутникового контроля за ее перемещением, подключенное к системе ГЛОНАСС.
Однако руководители предприятий лесохозяйственного комплекса указывают на сбои в работе системы и невозможность установить маячки на технику для тушения пожаров: компании не справляются с потоком заказов. Заявления об этом звучали на заседании Общественного совета при Рослесхозе. Однако вице-премьер Дмитрий Патрушев, курирующий лесное хозяйство, заявил, что отмены цифровизации не будет, систему подкорректируют в процессе работы. Такая ситуация отвлекает руководителей и специалистов от решения задач, связанных с охраной лесов.
«Вечные» проблемы лесного комплекса России
Многие леса граничат с сельскими поселениями и объектами инфраструктуры, но официально лесами не считаются. В основном это деревья и кусты, которые выросли на заброшенных сельскохозяйственных землях, но есть и те, что «потерялись» в процессе перевода бывших колхозных и совхозных лесов в земли лесного фонда. Сейчас они занимают площадь примерно 30–35 млн га.
Лесной кодекс допускает их существование, а Земельный — не допускает. Теоретически можно получить разрешение на ведение здесь лесного хозяйства, но добиться этого, пройдя сложную процедуру, удается единицам. Если такого разрешения нет, то собственника заросшей земли могут оштрафовать, а участок отобрать. Самый простой способ избежать неприятностей — сжечь древесную поросль вместе с сухой прошлогодней травой. Такие земли часто не попадают в информационные сводки о возгораниях.
Такая очистка оборачивается проблемой для других лесопользователей. Например, ежегодно в кольцо огня попадает Астраханский заповедник. По словам директора Николая Цимлянского, сухую траву и тростник поджигают на соседних участках, информация об этих палах не попадает в данные Рослесхоза и Минсельхоза, поэтому тушить огонь начинают сотрудники заповедника, когда он достигает сопредельных территорий. По экспертной оценке, третья часть площадей природных пожаров приходится на заросшие участки, огонь с которых чаще всего переходит на сельские поселения, дачные товарищества и инфраструктуру.
Наконец, нельзя забывать и о широком распространении опасных хозяйственных практик — так называемых «контролируемых» профилактических выжиганий, сельскохозяйственных палов и огневой очистке мест рубок. Такие практики нередко становятся источниками пожаров. Например, когда во время «контролируемого» выжигания огонь «убегает» в лес. Кроме того, жители некоторых регионов из года в год видят, как люди в форме лесной или пожарной охраны сами жгут сухую траву, предупреждения о том, что этого нельзя делать самостоятельно, на них не подействуют.
Надо сказать, что под давлением общественных организаций в 2023 году Рослесхоз вводил мораторий на весенние контролируемые палы. Однако практика не прижилась, и выжигание травы продолжается. В нынешнем году такие выжигания начались в Забайкалье, Бурятии, Тамбовской области. И если в Тамбовской области это обычно совсем небольшие участки, где распространение огня можно проконтролировать, то на обширных территориях Бурятии и Забайкалья контроль будет весьма условным.
Безусловно, климатические изменения способствуют росту числа и масштаба природных пожаров, однако источник возникновения огня в 90% случаев — люди. Самый эффективный способ снизить количество опасных очагов — профилактика и просвещение. Однако даже идеально организованной противопожарной компании в России будут мешать существующие проблемы в лесном хозяйстве. Не добавляет эффективности принимаемым решениям и очевидный разрыв между реальными площадями выгоревших лесов и плановыми показателями, которых в текущих условиях достичь практически невозможно.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора