Почему мороженое лечит разбитое сердце и что общего у вредной еды с порнографией
Доцент кафедры организационного поведения из Школы менеджмента Ротмана Университета Торонто Майя Джикич в этом году вошла в список Thinkers50 Radar, который объединяет людей, чьи идеи определяют будущее и потенциально повлияют на развитие корпораций в ближайшее время.
Существенная часть ее работы посвящена теме личного развития, и она убеждена, что независимо от того, как долго мы топтались на одном месте и безуспешно пытались добиться перемен в своей жизни, мы всегда в любой момент можем переломить ситуацию и продолжить развиваться. В своей книге «Создай нового себя. Система развития для тех, кто устал начинать новую жизнь каждый понедельник» она, опираясь на последние открытия в области изучения личности и нейробиологии, объясняет, почему тезис о том, что люди не меняются, в корне устарел и какие шаги нужно предпринять, если мы хотим стать лучшей версией себя.
Ее ключевая идея в том, что для того, чтобы измениться — например, сбросить вес, отказаться от вредных привычек или набраться смелости и начать проявлять больше инициативы на работе — нужно перестать фокусироваться только на своем поведении. Важно прислушиваться ко всем сторонам своего «я»: разуму, эмоциям, мотивации и собственному телу и менять их все постепенно и последовательно.
«Чаще всего, — пишет Джикич, — когда мы пытаемся измениться (скажем, сократить количество пончиков, поглощаемых каждую неделю), мы фокусируемся только на поведении, забываем, что на поведение влияют мотивация — наши желания (например, съесть вкусный пончик с кремом), эмоции (счастье, которое мы испытываем, когда жуем его), мысли (о том, каким пышным и нежным он будет) и тело (за много лет приученное получать пончик после обеда). Обратите внимание, что поведением управляют другие части нашего «я». Вот почему нам нужно изучить их по очереди».
Как это правильно делать, Джикич подробно и с пошаговыми инструкциями рассказывает в своей книге, которая выходит в ноябре в издательстве «Манн, Иванов и Фербер». Forbes публикует отрывок о том, как разобраться в своих желаниях.
Что такое желания? Это движущая сила системы мотивации, ведущей нас к раскрытию потенциала. Все желания изначально направлены на развитие и подталкивают нас к личностному росту. Но как же получается, что деструктивные желания — разрушить, причинить боль или уничтожить себя и других — берут начало в истинной потребности развития? Возьмем для примера базовое желание чувствовать себя в безопасности и под защитой. Представьте, что в детстве нас учили, будто единственный способ чувствовать себя в безопасности в этом мире — показать всем (устно или физически), что мы сильнее, чем противник. В школе или на работе это может превратить нас в хулиганов. Или представьте, что нам объясняли: единственный способ чувствовать себя защищенным — примкнуть к группе (расовой, этнической или другой), которая превосходит другие группы. Если принять этот конструкт и действовать в соответствии с ним, то вскоре у нас возникнет желание принизить (а в крайних случаях и уничтожить) другие группы, которые видятся нам конкурирующими или представляющими угрозу. От того, какие конструкты о безопасности или ценности мы усвоили, зависит количество шагов к разрушительным желаниям, из-за которых мы совершаем оскорбительные слова и действия. И это количество может быть очень небольшим.
Деструктивные желания лежат на самом дальнем краю от истинной потребности развития — например, чувствовать себя в безопасности, быть окруженным вниманием, ценным для кого-то или любимым. Поэтому, когда мы отпускаем обидный комментарий в адрес второй половинки или анонимно публикуем тираду, полную ненависти к иммигрантам, в основе этих действий лежат нереализованные желания. Человек, чья основная потребность в самоуважении не удовлетворена, может терроризировать подчиненных или детей в надежде, что их страх каким-то образом превратится в уважение.
Деструктивные желания возникают, когда мы отдаляемся от реалистичных и здоровых представлений о том, как удовлетворить базовые потребности в развитии. По этой причине рассуждения о «хороших» и «плохих» людях, в ходе которых многие из нас считают себя хорошими, а других — плохими, еще больше подпитывают деструктивность, которую мы часто наблюдаем вокруг себя. Понимание того, как возникают деструктивные желания, помогает нам осознать, что, если мы не будем удовлетворять свои истинные потребности, мы тоже можем стать разрушительной силой для себя и других.
Когда мы придаем одинаковое значение развивающим и деструктивным стремлениям (вместо того, чтобы видеть путь от одного к другому), мы также отдаляемся от удовлетворения желаний. Позвольте теперь представить Кая, разработчика программного обеспечения. Ему под тридцать, и он с детства страдает от лишнего веса. Услышав, что все желания изначально направлены на развитие, Кай сразу же его оспорил. Он высказал интересное возражение. Если все желания изначально направлены на развитие, то как насчет деструктивных желаний, таких как сидеть на диване, есть чипсы и мороженое и смотреть телевизор? Как насчет желания уничтожать все на своем пути ради получения хотя бы капли прибыли, желания сохранить высокое положение за счет других или жажды власти, которая разрушает бесчисленное множество жизней? Кай не мог понять, как его ночная тяга к вредной пище или желание час за часом не вставать с места могут быть «изначально направлены на развитие».
Когда Кай думал о своей тяге к нездоровой пище просто как о «вредной привычке», он считал, что у него есть потребности, которые нужно подавить или удалить. Вместо того чтобы уходить от своих деструктивных желаний, ему нужно было приблизиться к ним (мысленно) и понять, какая истинная потребность развития подпитывала его саморазрушительное поведение и нуждалась в непосредственном удовлетворении.
Чтобы мы могли снова доверять своим желанием, нам в первую очередь нужно научиться смотреть сквозь эти цепочки ассоциаций. Мы уже понимаем, почему хотим причинить боль или уничтожить других, но как можно ответить на вопрос Кая: как у него появились желания, которые в итоге причинили вред ему? Ведь трудно доверять своим желаниям, если мы постоянно хотим неполезной еды, разрушительных отношений или, в особо тяжелых случаях, у нас развивается пристрастие к рецептурным лекарствам, азартным играм или сексу. Какие неправильные ассоциации приводят нас к саморазрушению?
Чувство комфорта, которое мы испытываем после насыщения пищей или избавления от физической боли, настолько сильно воздействует на психику, что впоследствии дарит удовлетворение, даже когда мы сталкиваемся с проблемами иного рода: одиночеством, профессиональным застоем, межличностными конфликтами. Люди устроены так, что они получают удовольствие, пробуя сладкую и жирную пищу, и это неудивительно, ведь как минимум несколько миллионов лет наши древние предки были охотниками и собирателями. Если вы когда-нибудь нянчились с капризным малышом, то наверняка знаете, что порой самый быстрый способ остановить истерику — это предложить ребенку что-нибудь сладкое и жирное, например, мороженое. Физиологический комфорт от поедания мороженого смягчает эмоциональные страдания, и этот факт легко усвоить еще в раннем детстве. Вот почему дети, чьи родители утешали их с помощью еды, становятся взрослыми, которые все так же утешают себя едой и потом страдают от проблем со здоровьем.
Мать Кая поступала именно так: баловала его лакомствами, когда он был расстроен. Поэтому сладкая и жирная пища с раннего детства ассоциировалась у него с избавлением от грусти и одиночества. Так как слои желаний нарастают от центра к внешнему кругу, то, чтобы добраться до сути, мы идем обратным путем. Для Кая этот путь выглядел так: во внешнем слое лежало желание есть нездоровую пищу, а во внутреннем — потребность в чувстве утешения и любви.
Проблема с физиологическим комфортом, который приносит еда, заключается в том, что нездоровая пища поднимает нам настроение, но не всегда удовлетворяет потребности, которые породили желание ее поглощать. Она не избавит нас от одиночества, тревоги или другой психологической боли. Это становится очевидным, когда мы взрослеем.
Например, если любовные отношения разрушились и нас кто-то бросил, мы покупаем в магазине упаковку мороженого, а вернувшись домой, съедаем все целиком. Обратите внимание, что наше желание в этот момент связано с отношениями. Мы хотим, чтобы отношения чудесным образом восстановились сами собой, и любимый человек вернулся. А еще бывает, что мы ищем утешения, общаясь с кем-то, например, звоним другу, просим его поговорить с нами или обнять нас. Это комфорт, теснее всего психологически связанный с рассматриваемой проблемой. Но, возможно, сейчас поздняя ночь, а другу утром рано вставать на работу. Или мы с ним давно не общались и теперь стесняемся позвонить и попросить поддержки. В любом случае, отправиться в магазин за мороженым гораздо проще. Мороженое не удовлетворяет потребность в восстановлении отношений, — вот почему, какой бы большой ни была пачка, мы съедим его до конца. Но мороженое можно купить посреди ночи, а на следующее утро отправиться на работу без лишних страданий и необходимости поддерживать дружеские отношения или стесняться, обращаясь за помощью.
Пожалуй, эта замещающая способность (поедая пищу, мы меньше переживаем из-за одиночества) наиболее опасна в связи с физиологическим совмещением телесной и душевной боли. Когда нас отторгают в отношениях (например, мы испытываем социальную изоляцию), это активирует нейронные цепи, которые отвечают в том числе и за физическую боль. Это означает, что существует общая схема, лежащая в основе боли, и она активируется независимо от того, ломаем ли мы руку, или кто-то разбивает наше сердце. Исследователи обнаружили, что безрецептурные обезболивающие препараты, такие как парацетамол, могут уменьшить душевную боль и облегчить переживание стресса из-за разрыва в отношениях.
Допустим, нам нужно лечь в больницу, чтобы сделать операцию на позвоночнике. В дополнение к травме спины мы также испытываем большой стресс на работе и чувство отвержения и одиночества. В больнице нам дают лекарства, чтобы облегчить боль во время послеоперационного восстановления. Большинство из нас и не подозревают, что в дополнение к уменьшению физической боли препарат также заставит нас чувствовать себя менее одинокими или расстроенными. Только после выписки из больницы и отказа от обезболивающих мы можем заметить, что грусть или переживания из-за одиночества вернулись. Сила нашего желания продолжить прием лекарств даже после исчезновения физической боли будет зависеть от силы психологической боли и, следовательно, от того, насколько нас успокаивало обезболивающее. Чем больше мы страдаем от психологической боли и неудовлетворенных желаний, тем более склонны к появлению физических зависимостей и дурных привычек.
Большинство из нас знают способы поднять себе настроение. Это может быть что угодно: еда, таблетки, алкоголь, просмотр телевизора или даже, казалось бы, очень полезное поведение — упорная работа, физические упражнения или общение с друзьями. Однако всякий раз, когда мы используем некий «способ утешения», чтобы уменьшить не связанный с ним эмоциональный дискомфорт, мы можем упустить возможность удовлетворить истинную потребность. Если мы одиноки и у нас нет друзей, упорная работа, таблетки или телевизор не решат эту проблему. Если работа перестала приносить радость, физические упражнения или общение с друзьями здесь не помогут. Конечно, есть лучшие и худшие способы отвлечься от необходимости распознавать и удовлетворять свои желания. Пристрастие к телевизору не так опасно, как пристрастие к алкоголю или запрещенным веществам, но принцип их работы один и тот же. Какие бы способы утешения мы ни использовали, чтобы облегчить дискомфорт от не связанных с ними проблем, эти способы лишь продлевают нашу психологическую боль.
Не улучшают нашу жизнь и создатели рекламы, которые, похоже, понимают процесс замещения гораздо лучше, чем большинство из нас. Например, у нездоровой пищи и порнографии есть общий характерный признак. Они были созданы, чтобы зарабатывать деньги на идее сверхстимулов. Это созданные человеком творения, которые преувеличивают некоторые аспекты (размер, цвет, вкус и т. д.) чего-либо, встречающегося в природе. Подумайте о маленьком птичьем яйце, а затем представьте, что ученые создали искусственное яйцо, сходное по виду, но размером с мяч для американского футбола. Именно так поступили два лауреата Нобелевской премии (Конрад Лоренц и Нико Тинберген), изучая серого гуся. Они обнаружили, что, когда гигантское яйцо находится близко к настоящему, гусыня игнорирует свое яйцо и безрезультатно пытается затолкать в гнездо поддельное. Поскольку сверхстимул вызвал непроизвольную реакцию, гусыня толкала гигантское яйцо до изнеможения и не могла остановиться, при этом полностью пренебрегая настоящими яйцами.
Аналогичным образом и нездоровая пища, и порнография вызывают непроизвольную реакцию на сверхстимулы. Почти во всей вредной пище используется чрезмерное количество жира, сахара и соли, а бóльшая часть порнографии сочетает в себе преувеличенно крупные формы тела, легкую сексуальную доступность и быстрое удовлетворение партнера (вот почему актеры в порнографических фильмах так громко стонут). Короче говоря, эти продукты созданы как сверхстимулы, которые активируют автоматическое действие вегетативной системы человека. Со временем возникает привыкание, и человек, который подпитывает себя сверхстимулирующей нездоровой пищей или порнографией, больше не испытывает удовлетворения от повседневной пищи или реального сексуального партнера. Весь процесс невероятно далек от первоначальных желаний — насыщения пищей или полноценного сексуального контакта с другим человеком.
Выходит, что нервная система делает нас уязвимыми: как из-за частичного совпадения психологической и физической боли на нейронном уровне, так и из-за непроизвольной реакции на сверхстимулы. Эти уязвимости отдаляют нас от истинных потребностей.