Всякий божий новый год мы подводим итоги. Ритуал, подобный оливье, и состав тот же — неаппетитная смесь разнородных ингредиентов. Пока была политика, газеты публиковали таблицы из двух колонок: кто выиграл за год? кто проиграл? Таблиц больше нет, поскольку нет игры. Это затрудняет работу колумниста и сужает тематический круг.
Нет политики — а что есть? Стройки цифровизации, отлов невидимых террористов сотнями. Ведомства соревнуются, дополняя цифровую реальность разукрашенными картинками.
Власть нашла в цифровой нирване возможность обойтись без докучного общения с населением. Экономика неплохо выходит из эпидемического кризиса, правда, капуста дороговата. Места для революций здесь нет, а место коллапсу в наших землях найдутся всегда. Война для этого необязательна, хотя и ее призывают.
Главная ошибка года — мысль, что всегда будет время сделать выбор. Пусть малое, но время есть. Однако место для выбора — это политическая сцена, с ее интригами, с ее кризисами и компромиссами. Политика, даже та посредственная, что была, добавляла время на выбор. Теперь его нет.
Самоускорение событий
Где мы оказались, сменив политику на что-то другое? В землях стратегий, не обязательно военных.
Стратегии всегда возникают «еще вчера», когда выбирать уже поздно. Они как транспортные коридоры, устремленные к победе или катастрофе. Скорость движения нарастает, несмотря на мирные переговоры. Вы не договоритесь с неприятелем, не стегая друг друга силовым хлыстом. За время американо-вьетнамских переговоров о мире погибло больше, чем за предшествовавшие им годы войны.
Но главное свойство стратегий — самоускорение. Политика может впасть в анабиоз, войдя в опасную область, передохнуть в застое; стратегии — нет. Невозможность ускориться здесь баг, прокол, поражение. Следующая атака неистовей предыдущей, огонь в направлении главного удара безжалостней прошлых. Россия в полосе стратегий — это страна, испытывающая себя на прочность.
Еще недавно говорили о стабильности, переходящей в застой. О молчаливо лояльном «глубинном народе». Мы не замечали, что и здесь речь о стратегии — стратегии сдерживания населения. Общество деполитизировалось, рассеялось в население, потеряв политический импульс.
Но стратегия, победив, исчерпывается — ей нечего делать с победой. И вот уже певец глубинного народа Владислав Сурков горько замечает, что население живет параллельной с государством жизнью. Побежденные превращаются в невидимок, ничему не противясь, они все саботируют.
Власть доктора
Эпидемия COVID-19 переменила ландшафт. Как в фильме Ларса фон Триера «Меланхолия», над людьми повисло грозящее тело, не относящееся к нашим делам, но в них поселившееся. Гибрид чрезвычайного с заурядным, планета Меланхолия то грозит раздавить, то просто надо всем нависает. ЧП, которое не слишком мешает жить большинству. Люди, заболев, исчезают, как в мире «Мастера и Маргариты». Смерти стали привычными, как на фронте. За два года экстраординарность перешла в быт, удобный в административной игре властей с человеком. Мир повального тестирования халтурными анализами наспех.
Врач стал Мойдодыром, который преследует указаниями, что тебе еще чего-то нельзя. Он вещает, как инструктор горкома, и как тот, вправе уволить или чего-то лишить.
Пандемия, чем бы она ни была и какими штаммами еще ни обернется, превратилась в глобальный хоррор-консенсус, против которого бесполезно возражать. Вся эта машинерия основательно прослоена бизнесом, но не вашим и закрытым для вас. Тихий саботаж антиваксеров получил безграничные перспективы.
Как на беду, стратегия деполитизации населения увенчалась полным успехом как раз тогда, когда для поголовной вакцинации нужна отмобилизованная масса. Инструменты мобилизаций изношены — нет спонтанной лояльности, нет энергичной приверженности, да и самих приверженцев нет. Нет демократической прессы, в трудный момент всегда готовой подставить плечо властям. Нет эксцентричной Думы с ее межпартийными коалициями, и не из кого лепить лидеров. Обращаться за этим к глубинному народу бесполезно и почти наверняка разрушительно. Стратегии изображают формой стрел, и наши все стремятся наружу. Транзит отложен на шесть часов вечера после войны.
Старые люди
В этом году, как листва в листопад, осыпался важный фасад власти. «Единая Россия», которую называли «партией власти», победила на выборах, но как-то странно. Описывающие ее успех перечисляют технические приемы создания думского большинства, и оно действительно есть. Но этого мало, чтоб уверовать в реальность партии власти. И партия ли она еще? Исчезла эксклюзивность, кроме цифр и мест в Думе, известно как полученных.
Такая структура удобна для технической мобилизации избирателей. Ее не назовешь ничтожной, ее аппарат отлажен. Его еще можно (ненадолго) перепрограммировать на разные виды политической идентичности, и члены ЕР от этого не сойдут с ума. Наведенная идентичность свелась к комплектации сменных аксессуаров.
Устройство «Единой России» отполировано до блеска. О таком удобном в руке суверена политическом прикладе мы мечтали 20 лет назад — и вот есть орудие, а управлять некому. Шарнир системы — искусственный интеллект Кремля — куда-то вышел.
Система управления себя упростила, отстрелив свою партийную ступень. Вакуум ширится, превращаясь в пробоину. Образ власти не совпадает более с размытым образом ее партии. Но не нужно издеваться над судьбой реликта, пережившего свой век. Беда, что он малопригоден для решения задач транзита — даже задачи его отсрочить. Партия и основательного застоя не сможет обеспечить. Члены партии олицетворяют власть, которой не обладают.
Партия власти стала имплантом в системе власти, выпав из нее самой: оперативный эксклав власти, в нее не входящий, досуговый клуб «Старые люди».
Коммуникации на танках
«Систему РФ» всегда считали более успешной на мировых полях, чем на внутреннем. Глобальные причины этого успеха не оценивали: эффект мирной паузы или передышки, нередкий в международных отношениях. В свое первое двадцатилетие Россия могла бы распустить армию — в мире некому было на нее нападать. Страна обитала в мирном пузыре, напрягая силы в войне с крошечной Ичкерией. Глобальность России стала производной недолгого однополярного момента.
Но Pax Americana истек с президентством Буша-младшего, и начались сложности. На сложности Москва ответила военной реформой, войной с Грузией и украинской историей. Российские публицисты обожают указывать на развилки, где «следовало поступать не так», не обсуждая реальности фактических решений. Нет смысла в проклятиях 2014 году — решения давно перестали быть односторонне российскими. Машина западных санкций запущена.
Безумная спираль санкций-антисанкций, невротичная Украина Зеленского, слабая Европа, упадок американского лидерства в мире,— мертвый узел миропорядка, где мы обитаем. Невоенного выхода из него нет. Консенсусом стал взаимный отказ разговаривать. Европейский пацифизм, этот бешеный принтер антироссийских санкций, не умеет запускать деэскалацию. Санкции, даже «адские», расширять проще, чем обсудить взаимные претензии. Инструменты дипломатии позабыты, на их месте роза стратегий. Такое политическое достижение, как Минские соглашения, превращены в стратегическую ловушку — для Киева, затем для России. Остановив малую войну 2014–2015 годов, они готовят большую войну в Восточной Европе. А тем временем к сонму поджигателей войны добавился Александр Лукашенко.
В тупиковой ситуации НАТО и ЕС бесполезны — эти могучие силовые ансамбли неспособны к срочным решениям. Живым лицом Запада оказался один старик Джо Байден, а российским приемом стратегического диалога — стратегия отбрасывания, придуманная госсекретарем Джоном Фостером Даллесом в США 1950-х. На сей раз Москва обратила ее против коллективного Запада. «Отбрасывание» звучит грубо, но чем пробиться сквозь европейский автоответчик?
На пике бомбардировок Югославии 1999 года один знаменитый политик рассказывал мне, как в кабинете под пыльным чехлом у него что-то громко скрежетнуло и зажужжало: заработал факс горячей линии Вашингтон-Москва. Оттуда полезли бумаги — и кризис стал разрешаться. В 2021 году, чтоб горячая линия заработала, нужны маневры у украинской границы. Аналоговая масса танков запитала цифровую горячую связь. Лишь угроза большой войны пробуждает интерес к диалогу. Войска на российско-украинской границе теперь входят в дипломатическую подготовку российско-американских саммитов. Для 2021 года и это неплохой результат: год без войны.
Мнение автора может не совпадать с точкой зрения редакции