Риск бездействия: что угрожает российской экономике в 2022 году
Заканчивается уже второй календарный год, прошедший под знаком пандемии. Пожалуй, главный итог 2021-го можно сформулировать так: последние надежды на скорый возврат не только к прежней, но даже к какой бы то ни было устойчивой нормальности улетучились. Глобальная экономика волей-неволей приспосабливается к работе на грани форс-мажора. Теперь остерегаются планировать в долгую: жизнь легко и непринужденно опровергает самые изощренные расчеты.
Как в этом царстве неопределенности чувствует себя российская экономика? На первый взгляд, довольно неплохо. Она уже к лету компенсировала допущенную в 2020 году просадку (к слову, весьма умеренную по мировым меркам) и начала уверенный подъем. В целом по итогам года в России прогнозируется экономический рост свыше 4% (до 4,5% по версии Банка России), это рекордный за последние годы результат. Положительно сказалась, прежде всего, ситуация с внешним и внутренним спросом: динамичное восстановление экономик развитых стран привело к повышению цен на сырье, а значительные свободные денежные ресурсы среднего класса, сэкономленные в силу вынужденного отказа от зарубежного туризма, стали частично тратиться на другие цели.
Однако первый взгляд часто бывает обманчив; уже к осени подъем отечественной экономики явно замедлился. Повышение официального прогноза Минэкономразвития на 2021 год сопровождалось ухудшением оценок на следующий год. Будущее российской экономики видится совсем не в розовом свете.
Какие же риски могут выступить на первый план после того, как отшумят новогодние праздники? Можно выделить четыре основных.
Перезагрузка пандемии
Несмотря на высокий уровень вакцинации во многих странах мира, коронавирус демонстрирует удивительную приспособляемость. Новый (но возможно не последний) штамм «омикрон» держит в напряжении мировые рынки: скорость его распространения может вызвать перегрузку систем здравоохранения даже при условии меньшей опасности этого штамма для жизни. Поэтому вновь появляются привычные сценарии — локдауны той или иной степени жесткости, отмена запланированных мероприятий, закрытие национальных границ, образование узких мест в международных цепочках создания стоимости, нарастание дефицитов и приостановка смежных производств, внезапные ценовые скачки.
Казалось бы, ничего нового — все уже как-то привыкли к этому хаосу и готовы к сопутствующим стрессам. Обжегшись на молоке, дуют на воду: экстренные планы сформированы и только ждут своего часа, у домашних хозяйств, компаний и государств на крайний случай подстелена мягкая соломка дополнительных сбережений. Но у таких предосторожностей, помимо плюсов, есть и важный недостаток — немалая их часть в итоге окажется избыточной, сдерживая экономическое развитие здесь и сейчас.
Не стоит игнорировать и продолжающиеся на наших глазах сдвиги в технологиях и структуре спроса, вызываемые или ускоряемые пандемией. Изменения, касающиеся процессов потребления, перемещения в пространстве, работы и других видов взаимодействия между людьми, только начались. Какими будут последствия этих перемен для российской экономики, мы пока не знаем.
Завершение банкета
В 2021 году мир начал расплачиваться за «бесплатные пирожные» — многолетнюю политику количественного смягчения в развитых странах или безудержного печатания денег, ставшего универсальным решением всех экономических проблем — от огрехов финансового регулирования до пандемии. Вброшенные в оборот дополнительные триллионы долларов на фоне нулевой инфляции вместо стимулирования экономического роста взвинтили цены финансовых активов и усугубили глобальные диспропорции. Значительные денежные остатки осели на резервных банковских счетах, ожидая наиболее выгодного момента, чтобы выплеснуться на рынки.
Теперь же инфляция практически везде бьет многолетние рекорды, что по-хорошему требует не только скорейшего сворачивания количественного смягчения, но и повышения процентных ставок. Но это не так-то просто, поскольку накопленные в эпоху бесплатных денег государственные и корпоративные долги угрожают миру дефолтами и появлением зомби-компаний. Разбалансированная денежная система развитых стран может отреагировать на нормализацию монетарной политики новым финансовым кризисом, который непременно перекинется на развивающиеся и переходные рынки, и без того страдающие от повышенной инфляции и необходимости взвинчивать процентные ставки.
Спираль санкций
Третий риск, в отличие от первых двух, является исключительно российским. Еще недавно казалось, что ужесточать санкции практически некуда — вряд ли кто-то мог быть заинтересован в низведении России на международной арене до положения Ирана или Северной Кореи. Судя по всему, эту станцию мы недавно проехали: налицо серьезная усталость элит ведущих государств от хронической «некооперативности» российских властей. Это угрожает тем, что санкции могут быть ужесточены уже вне зависимости от наличия конкретного повода, в любой момент — просто потому, что Россия в западных столицах теперь воспринимается только как угроза, а не как потенциальный партнер .
Между тем российская экономика по-прежнему остается достаточно открытой, поэтому дальнейшее ухудшение внешних условий для государства и ведущих отечественных компаний, несомненно, скажется и на внутренней атмосфере в стране и на эффективности экономики, а значит, рано или поздно, — и на уровне жизни широких слоев населения.
Управленческая ошибка
Если перечисленные риски, в той или иной комбинации, реализуются, то возникнет новый — ошибочная реакция на происходящее со стороны российских властей. Причем наличие огромных финансовых резервов, вопреки сложившемуся убеждению, вовсе не страхует правительство от ошибок, а наоборот, повышает их цену. В кризисных условиях, когда требуются смелые и нестандартные решения, продолжение предельно консервативной экономической стратегии последних лет смерти подобно. Но есть ли в нынешней команде профессионалы достаточной квалификации и главное — отваги, готовые принимать такие решения и брать на себя ответственность за них — вопрос открытый. По крайней мере, опыт последних двух лет борьбы с коронавирусом, в результате которой Россия уверенно взобралась на первые строчки мировых рейтингов избыточной смертности, заставляет усомниться в положительном ответе.
Реестр рисков, не сулящих российской экономике ничего хорошего, внушителен. Однако представляется, что главные опасности все же лежат за пределами краткосрочных угроз, которые могут реализоваться или нет в наступающем 2022 году. К тому же этим угрозам еще можно как-то противостоять.
Гораздо страшнее долгосрочные тенденции застойной бедности, охватывающей целые регионы; поступательной деградации систем образования, здравоохранения и, следовательно, — человеческого капитала; нарастающей международной изоляции, в том числе инвестиционно-технологической; а также неотвратимые последствия энергоперехода. Все это ставит перед российскими властями задачи колоссальной остроты и сложности, для решения которых сегодня делается и даже планируется слишком мало. В какой-то момент ситуация станет необратимой, и тогда экономика просто рухнет под тяжестью внутренних противоречий без каких-либо внешних импульсов.
Так что риск продолжающегося бездействия перед лицом настоящих угроз — главный экономический риск 2022 года.
Мнение автора может не совпадать с точкой зрения редакции