Американская избирательная система так построена, что при любом качестве кандидатов в президенты и соотношении сил возникает интрига, а результат кажется непредсказуемым до последнего момента. Причин тому несколько. Во-первых, это специфическая модель непрямой демократии, в которой президента в конечном итоге избирает коллегия выборщиков, а не большинство голосов граждан. Во-вторых, обе ведущие партии располагают мощными машинами по раскрутке и продвижению своих кандидатов, так что сама по себе интенсивность воздействия на общественное мнение накаляет ожидания. Тем более что масштаб расходов на кампанию растет из года в год, на сей раз каждый из претендентов потратил около миллиарда долларов. Наконец, по мере поляризации общества (а в Америке явно наблюдается все большее расхождение приоритетов между приверженцами разных политических сил) «полюса» возлагают большую надежду на смену курса и выставляют всякие выборы как судьбоносные.
Изначально считалось, что Бараку Обаме повезло с соперником. Митт Ромни не самый яркий и харизматичный политик, он принадлежит к экзотическому вероисповеданию (мормон), а его прошлый бизнес (санация проблемных компаний) некоторые называют рейдерством. К тому же он с некоторым напряжением преодолел этап праймериз, потратив на него много денег, хотя убедительных соперников у него не было. Тем не менее собственно президентская кампания осенью у него получилась более впечатляющей, чем кто-либо мог подумать. Даже катастрофическое высказывание о том, что голосующая за Обаму почти половина американцев, — это бездельники, случайно ставшее достоянием гласности, не похоронило республиканца. Победа на первых дебатах, пристойное выступление на вторых и третьих, благоприятное впечатление, которое произвел его напарник Пол Райан на фоне многоопытного Джозефа Байдена — все это вернуло Ромни положение реального претендента на победу.
Бараку Обаме пришлось бороться не столько с конкретным соперником, сколько с общим разочарованием в нем самом. Эйфория, которая сопровождала начало его президентства, не могла не смениться критичным отношением тех, кто верил в чудо, но его не случилось. Конец первого срока у президента Обамы довольно удачный: экономические показатели, определяющие настроение американцев (уровень безработицы и экономического роста), улучшились за последний год, хотя коренного перелома и не произошло. Вполне естественно, что выдающееся красноречие Обамы, которое создавало ему фору в 2008 году, в 2012-м срабатывает не столь безошибочно — четыре года у власти со всеми вытекающими из этого последствиями неизбежно девальвируют слова, в них верят меньше, чем когда они звучали из уст подающего огромные надежды новичка.
Тем не менее, несмотря на то, что Ромни выступил лучше ожидавшегося, а Обама — несколько хуже, у действующего президента, конечно, есть некоторое преимущество. Чаще американцы все-таки дают главе государства возможность отслужить положенные ему по конституции два срока. Исключения бывают в случае совсем уж неудачных президентств (демократ Джимми Картер в 1977–1981 годах) либо если партия слишком долго задержалась у власти (после двух сроков республиканца Рейгана Джордж Буш — старший сумел избраться только однажды, ведь в сумме получилось три республиканских мандата).
Можно ли сделать по итогам кампании какие-то выводы о внешней политике США? Избирателей она волнует далеко не в первую очередь, их беспокоят работа, доходы, личная безопасность и пр. Соответственно, дискуссия концентрируется на тех аспектах международной ситуации, которые относятся к этим коренным темам. Тем не менее даже с учетом данного обстоятельства горизонт американской политики сузился. В дебатах и Барак Обама, и Митт Ромни говорили о наборе конкретных проблем, подавляющее большинство которых сконцентрировано на Ближнем Востоке. С одной стороны, это понятно — там происходят фундаментальные сдвиги и отношение к ним определяет не только политику США в конкретном регионе, а общий подход к мировым процессам. Отсюда споры о том, насколько эффективно вмешательство в Ливии, как вести себя в Сирии, чем является «арабская весна», что делать в Иране и как обеспечивать безопасность Израиля. Все это не локальные, а концептуальные вопросы. И хотя оппоненты резко критиковали друг друга, по существу разницы не видно. Рецептов «правильного» поведения нет. Действующая администрация занимает осторожную позицию, в основном полагаясь на реагирование, республиканские претенденты обрушиваются на такой подход, но принципиально альтернативного не предлагают.
Остальной мир как будто и не существует. Китай упоминается только в контексте рабочих мест, уходящих из Америки. Для страны, претендующей на сохранение глобального доминирования и — более того — не представляющей себя в ином качестве, ограничиваться лишь этим аспектом явно недостаточно. Поворот в Азию, объявленный администрацией Обамы, воспринимается как естественный и само собой разумеющийся, однако что он означает на практике, никто не объясняет. Барак Обама с 2008 года говорит о том, что мир изменился, надо налаживать новые отношения с растущими центрами силы и влияния, американское лидерство необходимо обеспечивать другими способами, никто больше не примет одностороннего доминирования и пр. Однако непонятно, что из этого следует. Обама действительно гораздо лучше понимает международную реальность XXI века, но первый срок не убедил в том, что он знает, как себя в ней вести.
Ромни в этом смысле отличается только тем, что считает возможным вернуть методы, которые четверть века назад привели Америку к историческому триумфу и превращению в мирового гегемона. Однако пока ему просто нет нужды задумываться о том, как применить методологию эпохи Рональда Рейгана во втором десятилетии XXI века. Поэтому можно делать громкие заявления насчет того, чтобы заклеймить Китай как валютного манипулятора, привлечь президента Ирана к международному трибуналу за геноцид и т.д., практическая политика все равно скорректирует все установки. В этом смысле характерна трансформация китайской политики Джорджа Буша-младшего, который был весьма агрессивно настроен в отношении Пекина в начале первого срока, а к концу второго стал едва ли не наиболее позитивно относящимся к КНР президентом США.
Россия занимала очень малое место во внешнеполитической дискуссии, и чем ближе к выборам — тем меньше. Обама привычно перечислял успехи в сокращении вооружений и введении санкций против Ирана. Привлекшие всеобщее внимание слова Ромни о том, что Россия — главный геополитический враг Соединенных Штатов, скорее популярное среди республиканцев клише, за которым скрывается отсутствие четкого отношения. Оно Ромни и не нужно — избирателям в основном неинтересно, что кандидаты думают о Москве. Как республиканская администрация, если она появится, будет строить политику на российском направлении, выяснится после выборов, причем далеко не сразу. Опять-таки вспоминается опыт Буша, который начинал с того, что не понимал, зачем ему нужно обращать внимание на Москву. Отсутствие продуманной линии дорого обошлось впоследствии, когда стало понятно, что к России стоит относиться серьезно, отношения уже деградировали до предела.
В целом внешнеполитическая составляющая нынешней президентской кампании отличается тем, что ни тот, ни другой кандидаты не предлагали какого-либо видения глобальной ситуации, общего подхода, что присутствовало всегда после окончания холодной войны. Америка, как и весь мир, стоит на пороге фундаментальных изменений, но никто пока не в состоянии осмыслить, что может произойти, предпочитая оперировать привычными представлениями.
Читать далее: Обама vs. Ромни: избирательная кампания в США в основных фактах