Илья Варламов — Forbes: «Российская экономика не умерла, это не Rutube»

— Что изменилось в твоей жизни за последние полтора года?

— Мало, что поменялось. Я всегда много ездил, у меня бесконечные командировки. В этом году объехал 37 стран, 102 или 103 перелета. То есть каждые два-три дня я куда-то летаю, каждую неделю какая-то новая страна. Так я живу уже много лет.

Из изменений, наверное, что коснулось большинства людей — я стал тратить много времени, сил и денег на решение каких-то бюрократических вопросов, которые раньше меня не касались. Все было легко и просто. Теперь нужны какие-то налоговые резидентства, счета в разных иностранных банках — никогда у меня не было этих счетов, я даже не думал, что буду их там открывать. Теперь бегаешь в какие-то банки, что-то пытаешься открыть, какие-то договоры, какие-то нотариусы иностранные, юристы, доверенности. Тратишь процентов 10-20 всего своего ресурса на то, чем раньше бы никогда не занимался. Но, опять же, все это сложности и проблемы, о которых неловко говорить на фоне того, с чем сталкиваются другие люди. 

— Ты можешь назвать себя эмигрантом?

— Нет, не могу, потому что я никуда не переехал, у меня нет регистрации или прописки где-то, кроме как в России. Я могу назвать себя кочевником, который в настоящий момент себя не идентифицирует ни с одной страной, ни с какой юрисдикцией. И пока я не собираюсь где-то бросать якорь, покупать недвижимость, делать вид на жительство. 

— Ты работаешь откуда угодно?

— Абсолютно. У меня, более того, вся моя жизнь умещается в чемодан ручной клади. Все вещи, которые мне нужны — камера, свет, одежда. С этим чемоданом я могу поехать в любую точку нашего земного шара и абсолютно комфортно себя чувствовать. Все, что мне нужно — в этом чемоданчике.

— Над чем сейчас работаешь?

— У меня несколько направлений. Есть деятельность медийная, про которую многие знают — это блог на YouTube. Там все более-менее постоянно: travel контент, сложные репортажи, темы, новости. Все это происходит в непрекращающемся режиме много лет. Но не одним этим живу. Есть ряд различных бизнесов и вот прямо сейчас я одной рукой, можно сказать, даю интервью, другой — запускаю travel-гайды, путеводители. Это новый проект, который я последние несколько месяцев готовил. Решил сделать выжимку из всего своего богатого опыта перемещения по миру, создать путеводители по некоторым городам. 

Помимо этого, есть еще несколько бизнес-проектов. Например проект «Вместе», где мы пытаемся объединить людей, которые уехали после начала … [«спецоперации»* — заменено Forbes] и сделать среду для общения. 

— У тебя появляются иногда ситуативные яркие бизнесы, с елками достаточно интересная история была несколько лет назад. Сейчас что-то подобное делаешь?

— Ну во-первых, елки — это сезонная история и она никуда не делась. Елки были в прошлом году, и уже на протяжение семи или восьми лет. Но, единственное, в этом году елок не будет, потому что они попали под санкции. Мы возили их из Европы, потому что в России нет елок. Это удивительная история — в России есть семена, и Европа закупает их у нас, а выращивает у себя и потом уже везет к нам. Так вот, проблема в том, что санкции написаны так, что есть два вида деревьев: с корнями, то есть саженцы, их можно возить, и без корней. Вторые попадают в раздел пиломатериалов, что-то такое. И елки, новогодние елки — попали в этот раздел, их теперь нельзя возить. Все, елки под санкциями.

— Львиная доля дохода — это блогерская деятельность, YouTube-канал?

— Основная моя деятельность — это медийные истории, продажи рекламы и все, что вокруг этого бизнеса.

— Ты зависимый от своей работы? Условно, забери у тебя все гаджеты и посели в шикарном отеле — сойдешь с ума?

— Естественно. Я путешествую, объехал весь мир, остались четыре страны, в которых я не был. И одна из них — Мальдивы. И сама мысль, что мне нужно поехать на Мальдивы, меня угнетает. Именно потому что Мальдивы как раз то место, куда надо приехать в отель и как минимум три дня сидеть на каком-нибудь островке с этим пляжиком в этом отеле. Это настолько меня угнетает, настолько мне от этой мысли просто плохо, что я не знаю, как я окажусь на Мальдивах и когда. Возможно, если что-то случится, конечно, не хочется об этом думать, но какое-нибудь нашествие беженцев на Мальдивы, приплывут с других островов 10 000 беженцев, заселятся, захватят эти роскошные отели — я сразу вылетаю, буду про это снимать. Но ехать отдыхать, честно, не могу себя представить. И я не отдыхаю, я не помню, когда я отдыхал на каких-то таких вот пляжных отелях, курортах. Несколько дней с детьми заезжал, потом сбежал, оставил детей своим родителям.

— А какие еще страны остались?

— Это Ливия, Северная Корея и Тувалу. С Тувалу может вопрос разрешиться, ребята уходят под воду, тонут. Тувалу — это государство, расположенное на атолле (коралловый остров. — Forbes) в океане и у них из-за глобального потепления поднимается уровень океана. По прогнозам ученых, уже к 2050 году вся страна уйдет под воду. Вот, поэтому может скоро с Тувалу вопрос решится естественным путем.

С Северной Кореей проблема в другом — все, кто туда едет, если смотреть репортажи коллег, снимают все одно и то же, рассказывают одни и те же вещи: как за ними следят, как не разрешают что-то делать. И все как будто специально разыгрывается для туристов. Не знаю, мне пока не очень интересно в этом спектакле участвовать. Я тоже жду, когда что-то поменяется, когда там наступит «оттепель». И тогда будет действительно интересно приехать и посмотреть, независимо, что на самом деле там происходит. А участвовать в этом цирке, когда тебя там за ручку водят на экскурсии, посмотрите, как у нас тут все… Как в зоопарк сходить. Мне это не очень пока интересно. 

В Ливию довольно сложно попасть, у меня была виза и я должен был туда поехать в феврале 2022-го. Началась [«спецоперация»] и пришлось все отменить. Надо сейчас опять делать визу, а она очень сложно делается. 

— Где-то к тебе относились плохо из-за того, что ты русский?

— Ко мне — нет. При том, что я всегда говорю, что из России, потому что некоторые ребята почему-то начали стесняться и стыдиться, что они из России. Я из России, у меня российский паспорт, кто бы где меня не спросил, в Америке, в Европе. Ни разу у меня не было, чтобы в лицо как-то дискриминировали, чтобы сказали, мол, мы не будем тебя обслуживать, или «ах ты сволочь такая там, получай за своего Путина, вы там все такие!». Один раз было, [«спецоперация»] только началась, у меня была 10-часовая пересадка в Панаме. А там безвизовая история как раз с русским паспортом. Я вышел на улицу, иду на границу, даю русский паспорт, пограничник смотрит и говорит: «Гражданам России въезд в Панаму запрещен! Пошел вон, иди сиди в своей транзитной зоне и не показывайся нам здесь». Я начинаю гуглить, нигде не написано, что запрещено выезжать с русским паспортом. Пошел на другой паспортный контроль — добро пожаловать в Панаму. 

— Какая страна сегодня наиболее толерантна к эмигрантам, и где есть возможности зарабатывать?

— Возможности зарабатывать есть везде. Все зависит от того, чем ты хочешь заниматься. Страны толерантные к эмигрантам — США. Они очень толерантные к эмигрантам, и к русским, зарабатывать там можно замечательно. Арабские Эмираты. 90% Дубая — это экспаты, люди со всего мира, немножко своя специфика, но люди приезжают, делают бизнес и зарабатывают. С Европой посложнее. Там все устоявшееся, она мне больше напоминает какой-то музей, где уже есть свои смотрители и ты там можешь быть только в виде посетителя. А если захочешь в этом музее остаться на ночь — возникнут определенные сложности. Но тем не менее, даже в Европе есть какие-то страны, которые относительно лояльно относятся к приезжим, например, Испания. Там легко получить вид на жительство, визы и начать работать. Нидерланды — туда много уехало русскоязычных ребята, что-то пытаются делать. С Великобританией стало гораздо сложнее, особенно с русским паспортом. 

— Если заблокируют YouTube — насколько серьезно это ударит по твоей деятельности? 

— Сложно сказать, потому что очень быстро все меняется. После начала  [«спецоперации»] YouTube из России ушел и монетизацию российских блогеров они прекратили. Соответственно, когда российские пользователи смотрят рекламу в моих роликах, я с этого ничего не получаю. В этом случае, если, например, завтра YouTube в России заблокируют, и российские пользователи начнут смотреть через VPN, т.е. они будут идентифицироваться Google, как европейские, американские пользователи. Им будут показывать какую-то рекламу с тех рынков, VPN какой страны они используют, и я, соответственно, буду наконец-таки с российских пользователей получать деньги. Т.е. в этой части, конечно, блокировка YouTube пойдет на пользу авторам, потому что хоть как-то начнет монетизироваться аудитория

Вторая часть — это все-таки продажи рекламы, это рекламодатели, которые ориентированы в первую очередь, на российскую аудиторию. И, соответственно, если YouTube заблокируют, российская аудитория перетечет на другие сервисы. Уйдут и многие рекламодатели. И вот эта вот вторая часть сильно просядет. 

— Есть альтернативы YouTube? Rutube? Ему почти столько же лет, сколько и YouTube.

— Это как такие два брата, один спортсмен, качок, у него все хорошо, а другой — наркоман, маргинал, бездомный, сидит такой грустный. Я не думаю, что получится запустить Rutube, потому что, во-первых, там какая-то очень странная команда, она постоянно меняется. За эти полтора года она изменилась уже вроде дважды. Приходят какие-то люди, пытаются этого дохлого осла как-то поставить на ножки, осел опять падает, ничего не получается, меняют команду, ищут того фокусника, кто сможет оживить труп этого ослика с логотипом Rutube. Пока у них не очень получается, и главная проблема, что у них не хватает ресурсов, чтобы загнать туда пользователя, потому что ценность-то площадки не столько в технологиях. Написать технологию — это не такая большая проблема сегодня, особенно, если у тебя есть какое-то безграничное бабло. А вот загнать людей даже с безграничным баблом уже становится сложновато, потому что нужны пользователи. И авторам, которые решают, где им публиковаться, нужно публиковаться на площадке, где есть аудитория. И здесь основная ставка, я так понимаю, сейчас делается на «ВКонтакте», потому что у них довольно неплохая эко-система с огромным количеством пользователей, они могут дать, собственно то, что нужно авторам — это трафик, миллионы просмотров. И у «ВКонтакте» сейчас есть неограниченное количество бабла на покупку проектов, выкуп эксклюзивов, блогеров и всего остального для того, чтобы сделать эту площадку интересной для зрителей. 

— Кто у тебя покупает рекламу? Заказывают рекламу госструктуры?

— Нет, они уже перестали покупать. Но еще до того, как меня объявили иностранным агентом. Но многие компании перестали размещаться, потому что у страха глаза велики, и некоторые ребята бегут впереди паровоза. Сегодня все боятся, многий бизнес запуган, особенно который связан с какими-то госконтрактами. Какой-нибудь Сбербанк навряд ли подойдет даже близко.

— Сильно у тебя из-за этого статуса сократились доходы?

— Сложно сказать, потому что и до того, как меня признали иноагентом, у меня была антивоенная позиции с первых дней, я ее ни от кого не скрывал. И у меня довольно высокая доля политического контента. Но клиент же ничего не знает, что этот статус — просто какие-то обременения для меня, для рекламодателя это ничего не значит. Т.е. ты можешь у меня заказать рекламу, тебе за это ничего не будет. Тут нет никаких проблем. 

Кроме того, на тот момент, когда меня признали, уже были сотни иноагентов и как-то все к этому привыкли, все научились с этим как-то жить, работать. Этим уже никого не испугаешь. Но у меня сейчас висит какое-то количество контрактов, оплаченных клиентами, которые так очень мило говорят, мол, слушайте, ну давайте мы подождем, сейчас с вас снимут [статус иноагента], вы же хороший человек. «Сейчас разберутся, снимут статус, тогда мы выйдем с рекламой. Пока мы боимся». Деньги не забирают и ждут.

— Какие плюсы у России?

— В любой стране есть плюсы. Есть плюсы, которые, к счастью, почти не зависят ни от кого, — природа, культура, замечательные люди. Человеку, кто вырос в русской культуре, всегда и везде будет этого не хватать. Почему многие мигранты тоскуют даже в любых максимально комфортных для себя условиях. Но это для тех людей, кому это прямо вот важно, я не говорю сейчас про себя. Есть плюсы, которые образовались в том числе, в экономике. Сегодня многие рынки начали расти и многие рынки стали менее конкурентными, чем были до этого. И для людей, кто еще вчера не мог начать свой бизнес или что-то попробовать, сегодня открываются какие-то окна возможностей. Там, например, с тем же самым айти, когда уехало большое количество айтишников высококвалифицированных, которые вчера, условно, учились на четверки, а не на пятерки, и вдруг стали отличниками. Кто вчера подносил кому-то чай, выполнял какую-то техническую работу, сегодня может занять позиции, о которых раньше и мечтать не мог. 

— С одной стороны санкции, ограничения, с другой стороны — рост, новые рынки? 

— Да. А что здесь должно быть удивительного? Экономика устроена довольно сложно. Во-первых, российская экономика не умерла, это не Rutube. И, может быть, кто-то мечтал, что она вот как Rutube загнется, и многие эксперты там нечто подобное прогнозировали, но этого не случилось. 

— А минусы у России какие?

— Главный минус то, что Россия начала [«спецоперацию»] и продолжает ее вести. Это сказывается на всем. Изоляция страны от цивилизованного развитого мира. Мы часть европейской цивилизации, Россия — это часть европейской культуры. Разрыв этих связей мир особо не заметит, потому что в этом плане — научном, культурном и всем остальном — России не настолько серьезную роль играла в мире в последнее время. А вот для России это будет заметно, просто изменения не сразу произойдут, будут заметны через 5-10 лет. Можно посмотреть, где будет находиться наш космос, наука, другие сферы, которые как раз требуют очень тесного взаимодействия.

Ты просто останешься на обочине истории. На короткой дистанции ты можешь заработать, что-то попродавать, но на длинной дистанции самоизоляция действует деструктивно. Это мне кажется, про упущенные возможности. Это годы, а возможно и десятилетия в некоторых отраслях упущенных возможностей. Мы сильно отстанем, и потом рано или поздно, когда все это закончится, придется очень долго наверстывать упущенное.

— Некоторые эксперты говорят, что мы входим в век Китая, который будет законодателем на ближайшие годы. Их экономика, тренды, видение мира.

— Сейчас все настолько быстро меняется, что уж на век вперед я бы не загадывал.  Можно вспомнить, например, как развивались мобильные телефоны. Siemens, Motorola, Nokia — они задавали вообще весь рынок, а потом появился Apple и всех прибил. И казалось, ну все, Apple никто не догонит, это самые крутые телефоны. Теперь приходят китайцы и показывают что-то свое. Кто завтра что покажет, и как будет меняться рынок, вообще непонятно. Как будет меняться наш мир с нормальной и дополненной реальностью и со всеми этими технологиями.

С другой стороны, возвращаясь на нашу бренную Землю, смотришь, что происходит в Украине, и понимаешь, что все эти технологии и жизнь в будущем… а тут ракеты летают, танки. И из какого-то средневековья, на самом деле, мы еще не выбрались. И все эти технологии будущего — все это мишура, которая просто в одночасье может исчезнуть, и уже не до всех этих технологий становится. Поэтому я бы на век вперед не загадывал. Мне кажется, если через век мы — человечество — друг друга не уничтожим, не взорвем, и хоть как-то сохраним нашу планету, это уже будет успех.

* Согласно требованию Роскомнадзора, при подготовке материалов о специальной операции на востоке Украины все российские СМИ обязаны пользоваться информацией только из официальных источников РФ. Мы не можем публиковать материалы, в которых проводимая операция называется «нападением», «вторжением» либо «объявлением войны», если это не прямая цитата (статья 57 ФЗ о СМИ). В случае нарушения требования со СМИ может быть взыскан штраф в размере 5 млн рублей, также может последовать блокировка издания.