«Происходит большая трагедия для всех»: Пашу о мобилизации и перестройке бизнеса

Настоящее имя Пашу — Павел Курьянов. Пашу — это псевдоним, оставшийся от рэперского прошлого в группе «VIP 77», куда также входили его друзья Тимати и MC Walter. В 2006 году троица основала компанию Black Star. Парни взяли за пример американские крупные рэп-лейблы, где есть сильный медийный зонтичный бренд, на который потом насаживаются другие бизнесы. В случае с Black Star — это общепит, одежда, картинг, салоны красоты, кальяны, компьютерные клубы, рекламные агентства и другие проекты. Самым заметным из немузыкальных проектов компании стал Black Star Burger, открытый в 2016 году в партнерстве с бизнесменом Юрием Левитасом. Летом 2020 года Black Star покинул Тимати, медийный фронтмен лейбла. Выручка Black Star в 2021 году превысила 0,5 млрд рублей. Самой главной музыкальной звездой в Black Star, пожалуй, можно назвать сейчас Клаву Коку. По оценке Forbes, даже в кризисном для шоу-бизнеса 2020 году артистка смогла заработать около 100 млн рублей.

После объявления частичной мобилизации Пашу опубликовал в своем Instagram (Instagram и Facebook принадлежат Meta, которая запрещена на территории России и признана экстремистской организацией) несколько критических сторис. Особенно его возмутили перспективы бизнеса остаться без сотрудников. «Такими темпами скоро рабочей силы не останется. 50% моих знакомых думают уезжать сегодня/завтра. 90% их мыслей не о работе», — написал он.

Про мобилизацию

«Никто не ожидал такой волны и такого беспорядка с повестками и мобилизационными пунктами. Я думаю, что никто сверху не ожидал и не хотел такой волны недовольства. 

В тот момент, когда я выкладывал свои посты, немного переживал — все-таки мы понимаем, в какой стране живем. С другой стороны, я отчасти понимаю принцип принятия решений в отношении некоторых людей у тех, кто отвечает за внутреннюю политику. Я добросовестный гражданин с долгим путем порядочного предпринимателя, я максимально поддерживаю и люблю свою страну, но я не хочу думать о том, что за конструктивную критику, когда мне что-то не нравится, я могу стать врагом народа или предателем. Для кого-то я хожу по тонкой грани. Но, с другой стороны, я работаю и плачу налоги и стараюсь выбирать слова, чтобы правильно выражать свои мысли, а не просто критиковать всех по поводу всего. 

У нас в команде тоже какое-то количество людей уехали. Когда все только началось, наверное, около 70% ребят уехали. Кто-то вернулся, кто-то не вернулся, с кем-то работаем до сих пор на удаленке. Я с пониманием к этому отношусь, потому что молодежь испугана, информационно все это не совсем правильно подали, жути навели, а потом начали разбираться. А с другой стороны, это проблема, потому что у тебя нет физически людей, которые могут собирать заказы на складе, готовить тебе шоу, которые в офисе нужны для того, чтобы там что-то программировать. Но мы нашли решение. Пандемия, конечно, сильно подготовила нас к тому, чтобы сейчас этот вызов был уже не катастрофой, а проблемой, которую ты просто должен решать.

Нет возможности расслабиться и подумать — это же бизнес. Все процессы запущены, есть куча обязательств, куча людей. У меня даже физической возможности нет подумать, чтобы дать слабину, потому что это дом, который сразу начнет сыпаться. В России мало у каких компаний есть такой фундамент, чтобы просто взять и расслабиться. 

Я считаю, что где родился, там и пригодился. Я много где был, и в Америке, и в Европе, и в Дубае. Причем не просто был, у меня бизнес там есть. Но я не вижу, что я там буду счастливым человеком. Я не вижу такого уровня опасности, чтобы задумываться об отъезде. Когда вот эта вся история пошла, я был достаточно спокойный, я понимал, что это нелогично и, скорее всего, это просто временный бардак, который должен закончиться. А если начнется такое, что каждого из нас будут призывать под ружье, то куда бы ты ни уехал — нигде не спрячешься. И потом, это все-таки моя страна, куда мне уезжать? И в семье никаких разговоров на этот счет не было. Ни жена, ни мама даже не упомянули, что надо, наверное, куда-то уехать. Наоборот, мне жена говорила, что эта истерия скоро закончится».

Лояльность не покупают

«Насколько я знаю, нет такого, что к кому-то из артистов приходят и говорят: «Вот тебе деньги, поддерживай правительство». Скорее люди сами определяются, у каждого человека есть свое искреннее желание что-то сделать или чего-то не сделать. У меня один из артистов недавно сказал, что хочет поехать выступить в Донбассе и не буду ли я против. Ну это его желание.

За последние два года мы сильно пересмотрели отношение к выбору наших артистов и стараемся в него максимально не вмешиваться. Иногда, наверное, чуть-чуть помогаем его как-то аккуратно встроить в те повестки, которые есть, чтобы он не был суперрезким. Но в финале выбор всегда остается за нашими артистами. Из того, что я вижу, с кем общаюсь, никого не принуждают.

Я же до сих пор член Общественной палаты и много лет входил в разные проправительственные группы по развитию молодежи. Не было такого, чтобы мне кто-то там заплатил или сказал: «Вот вы сделайте это, а мы вас поддержим». Я думаю, что, если бы такое было, сейчас каждый второй, наверное, кричал бы о том, что ему это предлагали. Все построено на том, что, если у тебя есть желание, ты делай, а мы по максимуму тебе поспособствуем. Если что-то иное есть, то я просто об этом не знаю, но, может быть, это на каком-то другом уровне, хотя я на всех уровнях общаюсь».

Я построил бизнес без соцсетей

«В целом, конечно же, люди находятся в достаточно сильной апатии, потому что многие потеряли инструментарий для зарабатывания денег и продвижения своего творчества. Многие психологически подавлены, потому что это сложно, не говоря даже о том, кто и за кого. Это для всех сложно, потому что происходит большая трагедия для всех. И мне сложно, но просто я понимаю, что от того, что мне будет сложно, моим сотрудникам и артистам легче не станет. Кто-то должен быть для них хоть какой-то точкой опоры, и я собираю все силы и эту точку опоры даю и, наоборот, говорю, что надо стараться, несмотря ни на что, делать свое дело, потому что людям хоть какие-то эмоции нужны, чтобы они могли переключаться. Кто-то нашел в себе силы и начинает дальше работать, кто-то до сих пор не нашел.

Рынок сузился достаточно сильно, то есть денег стало меньше, но если ты умеешь работать, по-прежнему есть возможность зарабатывать. С одной стороны, конкуренции стало меньше, с другой стороны, рынок сузился, то есть, по сути, никто ничего не приобрел, никто ничего не потерял с точки зрения денег, наверное, но работать теперь нужно по-другому. Изменился инструментарий на рынке, потому что мне сейчас, как более взрослому человеку, спокойнее, я в таком рынке, как сейчас, вместе со своими партнерами, построил бизнес. Не было тогда ни YouTube, ни TikTok, мы с Тимати запускали первый клип на Mail.ru. Тогда была монополия телеканалов, радиостанций и печати, не было других источников. Потом, когда появилось большое количество современных инструментов, просто стало проще. А сейчас мы этих инструментов лишились, а я как будто бы уже все равно понимаю, как в прошлых условиях можно строить бизнес. Тем, кто на новых инструментах построил свою карьеру, сейчас очень сложно, у них просто как будто рук не стало.

Относительно наших площадок как альтернативы привычным я могу сказать, что не вижу во «ВКонтакте», например, вообще никакой цензуры. Да, их купил «СОГАЗ», но, возможно, для контроля, чтобы не было изнутри какого-то народного восстания, как Facebook использовали для провокаций в разных странах. Просто, чтобы кто-то следил. Но сама по себе «ВКонтакте» развивается чисто как коммерческий продукт, и я не вижу, чтобы они, начав подписывать каких-то артистов, двигали других. Мы на себе этого не ощущаем, наоборот, все эти годы и до сих пор получаем от «ВКонтакте» огромную поддержку с точки зрения нашего развития. Они нас толкают, стараются, чтобы у нас больше получилось, какие-то дополнительные охваты нам дают, привлекают нас в какие-то рекламные истории, предлагают нам всякие фестивали, куда ставят даже наших новичков. Что будет дальше, я не знаю, все меняется и сильно зависит от той картины, которая есть у человека в голове, который управляет процессом. 

«ВКонтакте» приносит некоторым артистам 20-50% всего дохода. Монетизация там в первую очередь от стриминга «ВК-Музыка», платной подписки. Сервис забирает себе какую-то комиссию, а все оставшиеся деньги они распределяют на все прослушивания, которые были. Когда «отвалился» Apple, за второй квартал мы получили по некоторым артистам падение 50%, потому что была очень большая доля YouTube и Apple. По некоторым артистам практически не упали, потому что в их каталоге больше доля была VK и «Яндекс Музыки», они даже приросли. В целом, конечно, мы упали, но я надеюсь к следующему году, благодаря нашим новым артистам, мы вернем свою позицию, но сейчас чуть-чуть упали.

Я думаю, что свой план по доходу, который мы составляли в декабре прошлого года, мы не выполним минимум на 40%. С другой стороны, и расходов стало меньше, и эффективность наших вложений стала иной.

Сейчас в этих условиях уже невозможно быть мастодонтом, который не двигается ни влево, ни вправо, разные ситуации подкидывают тебе сложности, и ты должен быть подвержен этим движениям. Когда ты на лыжах или на сноуборде едешь, ты должен быстро иметь возможность двигаться. И сотрудников мы тому же учим. А тех сотрудников, которые не могут так быстро поменяться, кто испытывает от этого стресс, у кого долго не получается перестроиться, приходится в какой-то момент менять на тех, кто с нами в одном ритме. Иначе мы просто не сможем принимать решения, ведь все решения принимаются и исполняются командой. Если я буду принимать какие-то решения, а команда не будет способна двигаться, мы получим то же самое, что было с мобилизацией».

Black Star без Тимати

«Компания уже два года работает без Тимати, без фронтмена, вокруг которого много времени строили лейбл. С тех пор еще много чего пришлось поменять в бизнесе, случился коронавирус и потом специальная военная операция. Можно сказать, что все, что было создано с ним, потихонечку ушло с течением времени, а все, что было создано без него, продолжает набирать обороты и развиваться. В целом все хорошо, насколько это возможно в сегодняшней ситуации. Без него, конечно, скучно, потому что всегда были какие-то большие яркие вспышки, яркие моменты, но мы стабильно движемся и растем. Сейчас мы с Тимуром вообще не общаемся, но мы никогда в своей жизни дверей не закрываем, никто не знает, что будет. Возможно, когда-то будем общаться, возможно, нет. Все зависит от того, как сложатся дороги каждого из нас, пересекутся или нет. 

Юридически Тимур (Тимати) до сих пор партнер в проекте Black Star Burger, скажем так, пассивный, вот уже как полтора года. Знаю, что он свою долю продал или пытается продать одному из наших франчайзи. Слышал, что они там о чем-то судятся, потому что в чем-то не сошлись. Единственное, о чем я знаю, это о том, что в свое время Тимур к нам пришел и спросил, хотим ли мы купить его долю, мы сказали, что не хотим. Мы с Вальтером (Вальтер Чассем Нзале Трифен, партнер Black Star Inc. — Forbes) как акционеры подписали документы, что мы не против, если он продаст свою долю, потому что это согласие нужно, и на этом все закончилось. С тех пор Тимур в бизнесе особо не участвовал, он свою роль на этапе создания выполнил, на мой взгляд, блестяще, и ушел, потерял интерес.

Есть определенные сложности, связанные с экономикой населения. Любой стрит-фастфуд, особенно в нашей ценовой категории, зависит от наличия у людей денег: как только люди начинают больше сохранять деньги, а не тратить, снижать потребительские расходы, на нас это сразу сказывается. Но в целом проект живет, максимально стараемся им заниматься, много всяких креативных механик запускается, работаем с качеством. До июня падение было где-то в среднем 30-35%, потом все вернулось практически на уровень лета 2021 года. Потом, в середине сентября, похолодало, было сезонное падение, а когда началась мобилизация, падение составило в среднем 40%. Вот недавно были первые выходные, когда все падение практически полностью отыгралось. Может быть, погода была хорошая, может быть, народ чуть-чуть пока временно перевел дух, сложно предсказывать, как люди действуют.

Зато у Black Star Wear пошел рост достаточно неплохой. У нас есть несколько команд, которые занимаются одеждой, мы их принципиально разделили, и чтобы и какая-то внутренняя конкуренция была, и чтобы голов было больше. Одежды стало чуть меньше, и команда сформировалась, выстроились определенные инструментарии. Сейчас больше фокус сместился на Wildberries, там на 70% больше, чем в офлайне. 

Обычно спрос рождает предложение, но есть и такая штука, как предложение рождает спрос. То есть когда McDonald's на время полностью закрылся, все говорили, что вот сейчас будет в Black Star Burger очередь. Прироста не было даже на 15%, просто потому, что ценовая категория совершенно разная, средний чек принципиально разный, для аудитории это очень важно. С одеждой то же самое — те, кто покупал Zara, H&M и так далее, сейчас пока либо вообще не покупают ничего, в бабках сидят, либо заказывают какие-нибудь noname бренды, либо какие-то подделки на том же самом Wildberries. То есть люди из неплохой одежды не переключаются на неплохую, но чуть-чуть дороже. Конкурировать с Zara и H&M невозможно. И у них себестоимость $1, а у нас $100. Ну где ты будешь с ними конкурировать? Плюс еще маркетинговая поддержка, плюс нахождение в торговых центрах на самых топовых местах, по всем фронтам просто технология отработана десятками лет. Не всегда снижение спроса можно перебросить на аналогичный русский продукт. С машинами будет то же самое. Люди на русские машины с иностранных сейчас не пересядут, они, возможно, будут искать какие-то китайские, корейские, подпольно будут пытаться привозить. Может быть, втроем на одной машине будут ездить, вместо того чтобы иметь три машины в доме. 

Рекламное агентство Global Stars тоже работает, но мы потеряли около 50% по выручке, потому что у нас было много зарубежных брендов. Стараемся работать сейчас с российскими компаниями. Весь этот год иностранные бренды продавали бизнес русским, был этот процесс перевода, и сейчас маркетинговые отделы потихонечку начинают с нами коммуницировать о том, чтобы все эти новые бренды запускать и рекламировать. Думаю, если катаклизмов сильных не будет, в следующем году мы увидим очень большой рост рекламного рынка, по крайней мере для себя. Мы уже видим, как растет количество обращений и коммуникаций и уровень проектов, это большие контракты».

Black Star в мире

«У нас есть французский Black Star, это не саблейбл, а отдельная компания. Мы ее открыли с самым крупным франкоязычным мейнстрим-артистом в мире — Мэтром Гимсом. У него каждый концерт в Париже — это минимум 70 000 человек. Он 50/50 с нами в бизнесе, вкладывает деньги вместе с нами. У нас подписано четыре французских артиста и один из Кот-д'Ивуара, из Африки. Там полностью своя история, ее курирует Вальтер, потому что это французский язык, родной для него. Там все достаточно активно растет, такая же история, как у нас была в России, с нуля, по нарастающей. В ноябре прошлого года мы выпустили первый сингл первого артиста, остальных начали выпускать с весны этого года. И уже месяца два назад у нас больше 10 млн стримов было в каталоге. Артистов ставят на радио Energy, это самая крупная радиостанция, типа как у нас «Европа Плюс», наверное, самая крупная вообще во всей Европе. 

В 2019 году мы открыли ресторан Black Star Burger в Лос-Анджелесе. Изначально это был суперуспешный проект, потому что мы открылись на очень трендовой для подростков улице, Fairfax Avenue, где находятся магазины всех топовых молодежных брендов одежды. Но произошло две вещи. Во-первых, когда случились протесты Black Lives Matter (в конце мая 2020 года, после убийства афроамериканца Джорджа Флойда белым полицейским, начались массовые протесты, предположительно самые крупные в истории США. По разным оценкам, в них участвовало 15—26 млн человек. — Forbes), наша улица стала центром всего происходящего в Лос-Анджелесе. Там сожгли практически все магазины и рестораны, 90%, кроме нас и еще парочки. Из-за того, что у нас было большими буквами написано Black Star Burger, нас не тронули вообще. Когда разбомбили все эти магазины и рестораны, они долгое время были закрыты, трафика не было вообще, а мы-то работаем, аренда идет. Потом переехал Supreme (американский бренд одежды, ориентирован на культуру скейтбординга, хип-хопа и рок-музыки. — Forbes), они вообще закрыли магазин в Лос-Анджелесе, а он давал огромный трафик. Потом закрылось еще два магазина, а потом это место стало пристанищем для бомжей. В Лос-Анджелесе просто десятки, сотни тысяч бомжей. Весь Venice Beach, который раньше был красивым, где занимались спортом, он просто весь в палатках и в бомжах. И наша улица тоже была вся в бомжах, и люди туда просто перестали ездить. Соответственно, в ресторане не стало людей, и через какое-то время мы его закрыли.

Кроме того, невозможно управлять бизнесом на расстоянии. Надо либо иметь там человека, которому доверяешь, либо ты должен какое-то время находиться там, желательно долго. До Лос-Анджелеса 11 часов лететь, и разница во времени тоже почти 11 часов. Когда ты приходишь вечером после работы в 21:00, там только начинается рабочий день, и все на бодряках тебе звонят, а ты уже не можешь решать вопросы. Тебе кто-то начинает лапшу на уши вешать, у тебя нет сил уже спорить, даже разбираться, ты с чем-то соглашаешься. Эффективность в этом теряется, поэтому мы даже думать не стали по поводу переоткрытия. Просто с сожалением закрыли убытки — и все».

Цели на короткой дистанции

«Как помочь себе расти и продолжать заниматься делами в это сложное время? Вот, что работает для меня. Первое — спорт, мою жизнь он сильно стабилизирует, бег, какой-то зал, но под правильную музыку. Второе — нужно посмотреть внимательно, кто вокруг тебя находится. Должно быть хотя бы несколько людей, которые тебя подтягивают наверх, поддерживают, либо дают тебе новое видение. Я максимально стараюсь окружать себя людьми, за которыми я могу тянуться. Третье — посмотреть в целом на свою жизнь и свое окружение. Если есть родные, близкие, и вы не уделяли им по какой-то причине внимание — уделите, потому что эта любовь, эти отношения — они всегда самые искренние и самые энергодающие. И последнее — проверить, как давно вы смотрели на свои цели, есть ли они у вас вообще, и поставить цели хотя бы на какой-то короткий промежуток времени. Я даже для своей команды ввел с 1 октября правило ставить короткие цели в течение месяца и обязательно их достигать, чтобы это были четкие формуляры, не длинные, и минимум две цели в месяц ты должен достичь, чтобы у каждого был короткий спринтерский бег. Потому что смотреть в даль в нашей сегодняшней ситуации мешают много внешних факторов. Нужны короткие дистанции, на них гораздо быстрее достичь цели. И когда ты достигаешь какую-то цель, даже маленькую, у тебя есть самоудовлетворение от этого, у тебя энергия дополнительная приходит, ты сам в себя веришь. И мира всем нам.