Двенадцать друзей бизнесмена. Как суд присяжных может защитить предпринимателей
Идея введения суда присяжных по предпринимательским статьям обсуждается давно. Главный аргумент состоит в том, что существует категория «пограничных» дел, где требуется оценка не столько с точки зрения права, сколько с позиций здравого смысла. Совет по правам человека (СПЧ) давно уже борется за то, чтобы распространить юрисдикцию суда присяжных на подобные составы. Главным образом мы настаиваем, чтобы включить в эту категорию должностные преступления, однако туда же вполне логично отнести и предпринимательские статьи. Тем не менее последнее расширение компетенции суда присяжных касалось бытовых преступлений, в том числе убийств и нанесения тяжких телесных повреждений, где, в сущности, присяжным обычно делать нечего — там все достаточно прозрачно.
С другой стороны, на протяжении последнего времени происходило неуклонное сокращение подсудности уголовных дел суду присяжных. Сначала в 2008 году из списка этих статей были откровенно исключены все составы, подследственные ФСБ, в том числе терроризм и массовые беспорядки. Затем, в 2013-м, Верховный суд инициировал любопытный маневр: в связи с созданием апелляционных инстанций большое число дел, которые были подсудны судам уровня субъектов федерации, стали подсудны районным судам. А на районном уровне суда присяжных тогда не существовало. В результате за один год число дел, рассмотренных с участием присяжных, сократилось почти вдвое.
Ни на одном этапе сокращения юрисдикции суда присяжных официально не прозвучал аргумент, что якобы присяжные не в состоянии выносить решений по сложным экономическим преступлениям, поскольку не имеют достаточной компетенции. Тем не менее в публичных дискуссиях присяжных часто называют «безработными», «домохозяйками» и всячески принижают их способность выносить суждения на основе здравого смысла. Действительно ли это так? Обратимся к примеру.
Казус Поддубного
Дело Поддубного и Бабкова, возбужденное в 2003 году против бизнесменов, занимавшихся импортом табачных изделий, с самого начала носило все признаки коммерческого заказного дела, инициированного конкурентами. Сначала Игоря Поддубного обвиняли по статье о мошенничестве, но затем состав был изменен на контрабанду, к которой следователи добавили ст. 210 — создание преступного сообщества из двух человек, Поддубного и его помощника. Эта статья и тогда, и сейчас подпадает под юрисдикцию суда присяжных, и адвокат Виктор Паршуткин (к сожалению, он умер несколько лет назад) решил рискнуть.
Дело шло в Московском городском суде несколько месяцев. Как потом рассказали мне члены первой коллегии присяжных, среди них было несколько предпринимателей, которым и удалось убедить коллег, что ни о какой контрабанде речь идти не может. Очевидно, обвиняемые не таскали на себе через границу ящики сигарет — они всего лишь «неправильно растаможивали» товар, но так делали в то время все импортеры, и не только табачных изделий. В таком случае непонятно, почему рядом с ними на скамье подсудимых не сидят таможенники.
Присяжные были готовы оправдать Поддубного, исходя из этого соображения (вполне правового) о недопустимости избирательного правоприменения, и этот факт каким-то образом стал известен так называемому оперативному сопровождению процесса. Процесс начал искусственно затягиваться, присяжные постепенно выходили из коллегии по разным личным причинам, и наконец коллегия, сократившись до 11 человек, была распущена. После этого в конце 2004 года возмущенные присяжные обратились в «Новую газету», и я написал об этой истории два больших материала.
Тем временем была собрана вторая коллегия присяжных, а часть их коллег из первой, «заболевшие» делом Поддубного, иногда приходили в зал. Второй вердикт также оказался оправдательным. Я разговаривал и с членами этой второй коллегии присяжных — их логика «здравого смысла» была точно такой же. После оглашения в зале произошло братание прежних и новых присяжных, которые спустя несколько дней вместе, при участии адвоката, пошли отпраздновать победу и поделиться впечатлениями в ресторан. О походе в ресторан стало известно спецслужбам, была проведена оперативная съемка, поднялся большой скандал в газетах и даже в телепередачах, и на этом основании оправдательный вердикт был отменен, хотя общение адвоката со второй коллегией присяжных имело место после вынесения вердикта, когда повлиять на него было уже никак невозможно.
Была собрана третья коллегия присяжных, которая в конце концов также оправдала подсудимых — на этот раз уже окончательно. Какой логикой руководствовалась третья коллегия, я не знаю: мы побоялись общаться с ними после истории с рестораном, но я думаю, что она была такой же. «Дело Поддубного» легло в основу написанного мною романа «Тайна совещательной комнаты». Там подробно описаны все манипуляции присяжными, к которым прибегают заинтересованные «силовики».
Аргументы и контраргументы
Пример дела Поддубного позволяет разобрать сразу несколько возражений, выдвигаемых против участия присяжных в судах по экономическим преступлениям. О первом из них мы упоминали выше: якобы присяжные недостаточно компетентны, чтобы разобраться в тонкостях аргументации.
После участия в освещении дела Поддубного я организовал «Клуб присяжных», для чего специально ездил по регионам и с согласия руководства судов набирал бывших присяжных — в «клубе» участвовало до 50 человек из многих регионов. Кстати, среди них было немало предпринимателей, которые на вопрос о том, почему они не порвали повестку, отвечали: «Мне было интересно посмотреть, как это работает». Наши мероприятия посещали и судьи, которые признавали, что в вердиктах присяжных всегда есть своя логика, хотя она может существенно отличаться от «судейской». Программу пришлось прекратить в связи с принятием «закона об иностранных агентах» — поездки, в том числе присяжных из регионов в Москву на встречи, финансировали американцы.
Тем не менее мы группой присяжных из российских регионов успели съездить и в США, чтобы увидеть, как там проходят судебные процессы с присяжными. Один из них как раз был по сложному экономическому делу. Мы своими глазами увидели присяжных, в том числе американских домохозяек, перед каждым из которых был компьютерный экран. На экранах высвечивались схемы, доступно объясняющие суть обвинения. Так что на любое возражение, что якобы простые люди могут что-то не понять, ответ такой: если дело нельзя объяснить простым людям, значит, в нем просто нет состава преступления.
Второе возражение состоит в том, что органы следствия и прокуратуры всегда найдут способ манипулировать решением коллегии. Конечно, с 2005 года техники манипулирования достигли совершенства. Оправдательные вердикты отменяются в три-четыре раза чаще, чем обвинительные. И все же случай с Поддубным показывает, что эти манипуляции нередко оказываются бессильными.
По моему мнению, суд присяжных — по-прежнему очень эффективный способ решения проблемы необоснованных преследований бизнесменов. До 2013 года статья 290 (получение взятки) была в подсудности присяжных, и если бы она в ней оставалась, скорее всего, не было бы дела Улюкаева: никто бы просто не решился на такую провокацию. А если бы в подсудности присяжных оставались обвинения в терроризме (выведены из их юрисдикции в 2008 году), не было бы и дела «Сети». Понимая, что дело может попасть к присяжным, никто просто не стал бы конструировать настолько идиотское обвинение. Подсудность суду присяжных — мощный превентивный фактор, действующий не только на стадии судебного разбирательства, но влияющий и на следствие, и на обвинение.
Третье возражение состоит в том, что присяжные, как показывает опыт, нередко оправдывают людей, действительно совершивших преступления. Ответ на этот аргумент может быть таким: на сегодняшний день судебная система России настолько искажена и настолько зависима от обвинения, что, возможно, лучше перегнуть палку в другую сторону.
С чего начать
Суд присяжных сам по себе — далеко не панацея от всех болезней российской судебной системы. У него есть много недостатков, и главный из них — процедурная сложность. В частности, серьезная проблема — продолжительность процесса. Любой здравомыслящий человек согласится прийти по повестке и стать присяжным, если будет знать, что процесс займет одну-две недели. Если же процессы идут по полгода, большинство граждан, скорее всего, откажется. Однако отсюда можно сделать единственный вывод: надо настроить систему так, чтобы суды не занимали больше месяца. Надо менять следствие, надо менять прокуратуру, — в конце концов окажется, что надо менять все на свете. Как только мы тронем в одном месте, станет ясно, что надо менять все остальное.
При всех проблемах суда присяжных другого выхода нет: существующую сегодня систему надо исправлять. Общество понимает, что с судебной системой в стране происходит что-то неладное, однако внутри системы никакого импульса к исправлению нет: судьи в большинстве своем полагают, что у них все хорошо. И внедрение суда присяжных — как минимум по предпринимательским статьям — способно подтолкнуть российские суды к началу необходимых реформ.