Всероссийская чума. Как остановить эпидемию уголовных преследований бизнесменов
Уголовное преследование по экономическим статьям давно уже вышло за рамки «злоупотреблений на местах» ради передела собственности или рынка. Проблема приобрела общегосударственный масштаб, причем речь идет уже не просто об отобранном бизнесе, разорении предприятий или потере рабочих мест, а буквально о жизни и смерти людей.
У предпринимателя или менеджера, проходящего по уголовному дела с экономическим составом, шансов выбраться из жерновов судебной системы всего 0,25%. Именно столько суды выносят оправдательных приговоров, согласно данным омбудсмена по правам человека Татьяны Москальковой за прошлый год. По всей видимости, это мировой антирекорд.
Связано ли это с отличной работой следственных органов? Отнюдь. Все дело в сохранившейся в правоохранительных органах «палочной системе», которая изначально рассчитана не на справедливое расследование правонарушений, а на выполнение плана. Оправдательные приговоры вредны и для карьеры судьи: приговор, отмененный вышестоящей инстанцией (а оправдательные приговоры отменяются гораздо чаще!), лишает судью возможности продвинуться по карьерной лестнице, а в некоторых случаях и вовсе грозит увольнением. Кому захочется рисковать карьерой ради чужого человека?
Особенно российская судебно-процессуальная машина преуспела в выбивании из обвиняемых признательных показаний: как известно, «признание — царица доказательств». Секрет такой «успешности» прост: достаточно держать человека под стражей как можно дольше. А ведь длительное нахождение в СИЗО — без встреч и даже звонков близким — это не что иное, как психологическое давление. Более того, зачастую обвиняемым приходится самим просить о приобщении доказательств или допросе свидетелей, ведь следователи могут месяцами не проводить никаких следственных действий.
В содержании в СИЗО, то есть в полной изоляции от внешнего мира, обвиняемых по ненасильственным преступлениям нет никакого смысла. Какие улики можно уничтожить, находясь под домашним арестом, не имея права общаться ни с кем, кроме следователя и адвоката, и имея возможность звонить по телефону лишь в экстренные службы? На каких свидетелей можно повлиять, если ты находишься под круглосуточным наблюдением? Складывается впечатление, что основная цель сложившейся правоприменительной практики — сломать человека, вынудить его дать признательные показания, а потом быстренько рассмотреть дело в особом порядке с вынесением обвинительного приговора без исследования доказательств, которых обычно и нет. Это порочная практика создает заколдованный круг и подтачивает основы общественного устройства.
В условиях непрекращающегося давления и отсутствия надежды хоть на какую-то справедливость психика не выдерживает, и обвиняемого порой доводят до самоубийства. Так, например, в августе 2016 года фигурант «дела Гайзера» бизнесмен Антон Фаерштейн покончил с собой в СИЗО: ему вменяли участие в преступном сообществе, хотя летом 2019 года суд признал, что никакого преступного сообщества не было, и снял со всех фигурантов обвинения по этой статье. Обвинения сняты, а человека нет в живых. Наказание за его смерть никто не понес.
Таких примеров множество — топ-менеджер «Роскосмоса» Владимир Евдокимов, петербургский бизнесмен, которого даже называли «русским Илоном Маском», Валерий Пшеничный, бывший начальник рудника «Мир» Алексей Бурксер. И это только фигуранты громких дел, а сколько на самом деле обычных предпринимателей, которых довели до самоубийства? И сколько их еще будет?
В прошлом году, по данным ФСИН, 479 осужденных (без учета обвиняемых и подозреваемых) пытались свести счеты с жизнью, из них 201 попытка была успешной. Очевидно, что эти цифры занижены, — почти каждый день в местах лишения свободы гибнут люди, а ФСИН об этом молчит.
Невозможно рассчитывать на рост экономики за счет развития бизнеса и инвестиций, если предприниматели постоянно ходят не просто под статьей, а под угрозой собственной жизни. Уголовно-правовая система должна быть не просто либерализирована, она должна быть гуманизирована. Нужно прекратить убивать собственных граждан в СИЗО и тюрьмах, и начать нужно именно с так называемых экономических дел, потому что для этого есть все законные основания и политическая воля.
Суды, СКР, МВД и прокуратура наконец-то должны начать исполнять федеральный закон и следовать требованиям УПК РФ, которые прямо указывают, что держать в СИЗО обвиняемых по экономическим делам нельзя. Более того, необходимо законодательно обязать судей указывать в постановлениях конкретные основания, почему инкриминируемое деяние не относится к преступлениям в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности.
Освобождение под залог должно стать приоритетной мерой пресечения для фигурантов экономических дел: с одной стороны, это позволит не допустить краха бизнеса, чем активно пользуются рейдеры, с другой, снизит нагрузку на бюджет в части финансирования содержания подозреваемых и обвиняемых в СИЗО. А в УПК должны быть внесены поправки, которые запрещают возбуждать уголовные дела из-за неисполнения или ненадлежащего исполнения сделок между хозяйствующими субъектами без оценки данных фактов арбитражными судами.
Проблема гуманизации УПК касается всех граждан России, которые так или иначе участвуют в экономической деятельности и проецирует эти риски на себя. Остается только надеяться, что острая необходимость повышения деловой активности для ускорения экономического роста и снижения бедности приведет к реальным шагам в этом направлении.