Маневры на поле конституции. В чем смысл спешно принимаемых поправок к основному закону страны
Наспех слепленная декоративная рабочая группа не успела и пару раз собраться, как президентские поправки к конституции РФ уже в первом чтении приняла Дума.
О чем-то мы еще не знаем. Ну, хорошо — можно оценить то, что очевидно.
Очевидно, к примеру, что каждая порция поправок адресована определенной аудитории и, похоже, должна сыграть некую роль в предвыборных действах. Формально до думских выборов уже меньше полутора лет.
Вот упоминания в основном законе индексации пенсий и минимальных зарплат — для той части электората, что еще верит звонким обещаниям и словам («резкий прорыв», «реальный подъем» и прочее). Не акцентируется внимание на реальных размерах пенсий, а также на реальных темпах инфляции. Закон, в котором все это предусмотрено, давно принят, но фактически не действует.
Говоря точнее, ни одно из данных некогда обещаний Путина, посвященных борьбе с бедностью, не исполнено. Может, кто-то решится напомнить?
Для другой части электората — суровые ограничения для кандидатов на разные посты, от депутата до президента. Все эти ограничения — исключающие для кандидатов двойное гражданство и вид на жительство где-либо — давно вбиты в закон об основных гарантиях избирательных прав. Но вот теперь их тащат в конституцию. Вообще-то в мировой конституционной практике так не принято: подобные ограничения могут меняться, а основной закон должен быть стабилен. Но цель, похоже, другая, политическая: лишний повод поговорить о том, что поправки — средство укрепления суверенитета. Это, если помните, любимая тема еще одной группы сторонников президента. Их надо мобилизовать.
Кто-то уже заметил, что подобные поправки не позволили бы избраться на президентский пост в 2000 году самому Путину: он должен был во время работы в ГДР иметь документ, равнозначный виду на жительство. Но о рациональной аргументации тут сейчас нет и речи.
У президентских инициатив есть аудитория, рассчитывающая и на некоторое расширение полномочий палат парламента. Ей тоже кое-что перепадает. Право Думы утверждать всех министров, помимо председателя правительства, можно оценить позитивно. Если только в конце концов это право не увяжут с какой-то мерой ответственности на случай, если Дума все же не утвердит многих министров. На самом деле развитие парламентаризма требует уже другого: у палаты должно быть право выдвигать кандидата в премьеры от крупнейшей фракции или коалиции фракций. Только так парламентарии приобретают чувство ответственности за свою деятельность. Но на этот счет уже высказался наш гарант конституции: он против. Еще бы.
О новых консультативных полномочиях Совета Федерации можно специально даже не говорить. Думается, что и сами «сенаторы» — члены Совета — вполне сознают свою декоративную роль. Но формальным титулом «сенаторы» теперь смогут гордиться. Хорошо, пусть гордятся.
А далее идут поправки, которые должны иметь вполне реальный, а не пропагандистский смысл. Главные из них нацелены на дальнейшее укрепление зависимого статуса Конституционного суда. Теперь его численный состав сократится до 11 судей, а президент получит право отправлять каждого из них в отставку — с помощью того же верного Совета Федерации. Сейчас по закону инициировать отставку судьи может сам Конституционный суд. Но эту, пусть и не слишком надежную гарантию независимости теперь ликвидируют. Да, Конституционный суд демонстрировал совершенную лояльность и осторожность при рассмотрении жалоб, затрагивающих политические интересы администрации президента. Но все же он иногда оставлял заявителю поле для защиты — чуть большее, чем хотело начальство. Помните, Конституционный суд обусловил уголовную ответственность за несогласованные пикеты (пикеты, напомню!) некоторыми конкретными обстоятельствами? И Ильдара Дадина в итоге освободили. А Котова уже не стали, проигнорировав позиции Конституционного суда. Откровенно ими пренебрегли. Видимо, решили, что Конституционный суд все же взял на себя лишнее.
Теперь уже не возьмет.
Статьи о Государственном совете, наверное, имеют для президента какое-то реальное значение. Можно только догадываться какое. Точно о его полномочиях будет сказано в специальном законе. А сейчас лишь возникают ассоциации с Госсоветом императорским — каковой существовал на протяжении столетия. Такое обращение к архаике.
Как такой совет втиснуть в нынешнюю схему разделения властей, непонятно. Ясно лишь, что в любом случае его компетенцию можно сформировать, только надергав полномочий у других органов — у палат парламента, у президента. Думаю, надергают. Как это соотносится с планами самого президента, по-прежнему неясно. Но президент пока, между прочим, и не сообщал, что собирается менять свой статус на какой-то новый.
Вообще во всем этом совсем мало того, что похоже на заботу о долговременных интересах государства, на системную реформу, которая должна помочь, например, восстановить демократию или выйти из экономического кризиса. Скорее, это похоже на предвыборный маневр. И конституция, к сожалению, выбрана его полем.
Кажется, очень многим это ясно. Тем не менее не прошло и восьми дней, как Дума эти поправки одобрила. Обсудив за пару часов. Единогласно. Хочется сказать, в едином порыве.
Это наше нынешнее государство. Немного смешно, немного стыдно.