Временная помеха: почему конфликт в Красном море не предотвратит эпоху дешевой нефти

Вооруженный конфликт возглавляемой США коалиции и йеменских хуситов пришелся ровно на тот момент, когда Красное море стало особенно значимой акваторией для нефтяного рынка. Если в 2021 году объем перевозок нефти и нефтепродуктов через прилегающий к Красному морю Баб-эль-Мандебский пролив составлял 4,9 млн баррелей в сутки, то в первой половине 2023 года он достиг 8,8 млн баррелей в сутки, или 12% от глобальной торговли нефтью и нефтепродуктами.

Транзитное окно в Европу

Столь резкий прирост был напрямую связан с эффектом санкций ЕС против России, который привел к увеличению поставок сырья из стран Ближнего Востока в Европу, а также из портов в европейской части России в Индию и Китай: в первом случае танкеры с топливом, выходящие из Персидского залива, проходят через Ормузский пролив, Аравийское море и Аденский залив, а затем — через Баб-эль-Мандебский пролив и Красное море, откуда сырье транспортируется в Средиземное море через Суэцкий канал или нефтепровод SUMED на севере Египта. Во втором случае маршрут проходит практически по тем же точкам, только в обратном направлении. 

Красное море также остается важной транспортной артерией для производителей сжиженного природного газа (СПГ), в том числе Катара, который является одним из крупнейших поставщиков СПГ на европейский рынок: в первой половине 2023 года на долю Баб-эль-Мандебского пролива приходилось 8% глобальной торговли СПГ. 

Востребованным этот маршрут является и для поставщиков сжиженных углеводородных газов (СУГ), таких как пропан и бутан, которые используются в качестве сырья для газохимии. Например, поставщики СУГ из США, где производство пропана и бутана кратно выросло за последнее десятилетие, используют Красное море для экспорта СУГ в Японию, особенно в периоды заторов в Панамском канале, транзит грузов через который сейчас находится на многолетнем минимуме.

Издержки альтернативных маршрутов

Поэтому ракетные обстрелы хуситами идущих по Красному морю судов должны были привести к увеличению транспортных издержек. Транзит грузов по опасному маршруту уже приостановили судоходные компании Torm и Euronav, специализирующиеся на перевозках нефти и нефтепродуктов, а также такие крупные производители углеводородов, как Shell, QatarEnergy (Катар), ADNOC (ОАЭ) и Reliance Industries (Индия). Для поставок углеводородов в страны ЕС эти компании вынуждены использовать альтернативный маршрут, пролегающий через мыс Доброй Надежды и увеличивающий время транспортировки сырья с Ближнего Востока в Европу с 19 до 34 дней. 

Издержки несут и американские поставщики СУГ, которые до конфликта увеличили транзит сырья через Суэцкий канал на 59% по сравнению со средним уровнем 2022 года. Если транспортировка СУГ из США в Японию транзитом через Баб-эль-Мандебский пролив занимает 44 дня, то перевозка через мыс Доброй Надежды — уже 48 дней. При этом расходы на топливо для операторов газовозов класса VLGC составляют в среднем от $30 000 до $35 000 в сутки. Рост издержек стал одной из причин высокой стоимости фрахта: ставка фрахта газовозов класса VLGC на маршруте из Хьюстона в японский порт Чибо в начале января 2024 года составляла $221 за тонну, тогда как за полгода до этого она достигала лишь $172 за тонну.

Впрочем, основной риск для мировой торговли связан с сокращением морских перевозок сырья — как на отдельных маршрутах, так и в мире в целом. По данным Управления энергетической информации (EIA), объем перевозок нефти через Баб-эль-Мандебский пролив в декабре 2023-го сократился на 18% в сравнении со средним уровнем января — ноября, а транспортировка светлых нефтепродуктов (бензина, дизеля, авиакеросина) — на 30%. В свою очередь, глобальный объем торговли СПГ за тот же период сократился на 24%, в том числе из-за высокой роли Катара, на долю которого в 2022 году приходился 21% глобального экспорта сжиженного природного газа. 

Тренд сильнее конфликтов

Однако ожидать серьезных долговременных последствий для сырьевых рынков из-за конфликта в Красном море не стоит. Прошлый год прошел под знаком коррекции: по оценке Всемирного банка, в 2023-м цены на энергетическое сырье снизились в среднем на 30%. 

Рынки уже отыграли «шоки предложения» 2021-2022 года, связанные с нефтяным эмбарго ЕС, резким сокращением поставок «Газпрома» в Европу, а также негласным запретом на поставки угля из Австралии в Китай. Средняя цена нефти Brent по итогам 2023 года снизилась на 17% (до $82,6 за баррель), средняя цена газа на ключевом в Европе хабе TTF — на 67% (до $469 за тысячу кубометров), а средняя цена на энергетический уголь в австралийском Ньюкасле, крупнейшем торговом узле Азиатско-Тихоокеанского региона, — на 50% (до $173 за тонну). 

Конфликт в Красном море не сильно повлиял на этот тренд. Например, среднемесячная цена Brent в период с января по декабрь 2023 года выросла лишь на 3% (до $80,2 за баррель), при том, что проблемы с транспортировкой сырья совпали с ужесточением квот ОПЕК+, вновь сделавшим нефтяной рынок дефицитным: если в IV квартале 2023 года глобальное предложение нефти превышало спрос на 710 000 баррелей в сутки, то в I квартале 2024-го уже спрос превысит предложение на 840 000 баррелей в сутки. В свою очередь, средние цены на газ на хабе TTF снизились в январе на 17% к декабрьскому уровню (до $342 за тысячу кубометров), чему не помешал сезонный рост спроса.

К рынку покупателя

При этом во второй половине 2020-х сырьевые цены будут находиться под еще более сильным давлением из-за роста глобального предложения и рисков сокращения спроса. Нефтяной рынок ожидает рост добычи в Гайане — с нынешних 600 000 баррелей в сутки до более чем 1 млн баррелей в сутки и увеличение экспорта из США с 4 млн баррелей в сутки до 6 млн баррелей в сутки благодаря строительству терминала SPOT в Мексиканском заливе. Это совпадет по времени с глобальным торможением спроса на нефть из-за электромобильной революции. 

В таких условиях неизбежно снизится эффективность сделки ОПЕК+, участникам которой и без того нелегко сбалансировать рынок: к декабрю 2023 года профицит нефтедобывающих мощностей в ближневосточных странах ОПЕК достиг 4,3 млн баррелей в сутки, что сопоставимо с объемом добычи в Ираке — втором по величине производителе нефти среди стран картеля. Дальнейшее сокращение добычи будет все сильнее расходиться с экономической целесообразностью. 

В свою очередь, на рынке газа рост предложения будет связан со вводом новых мощностей по производству СПГ. По данным Global Energy Monitor, в мире в целом к октябрю 2023-го на стадии строительства находились 43 технологические линии по производству СПГ общей мощностью 192,7 млн т в год, это более чем вдвое превышает прошлогодний объем импорта СПГ Евросоюзом. Ввод новых мощностей позволит снизить межрегиональную конкуренцию потребителей СПГ, которым в 2021-2022 годах пришлось предлагать поставщикам все более выгодные условия, что привело к гонке цен между Европой и Азией. 

Наконец, на рынке угля определяющим станет торможение спроса. Если в 2015 году глобальный ввод мощности угольных ТЭС превышал вывод на 69,6 ГВт, то в 2022 году эта разница сократилась до 19,5 ГВт. Согласно прогнозу Rystad Energy, во второй половине 2020-х вывод старых мощностей опередит ввод новых объектов угольной генерации, в том числе из-за развития низкоуглеродной энергетики в Китае, который стал мировым лидером по темпам строительства ветровых, солнечных и атомных электростанций. Это повлечет за собой дальнейшее снижение цен на энергетический уголь, которые и без того в 2023 году снизились вдвое. 

В целом конфликт в Красном море окажет на сырьевые рынки меньшее воздействие, чем «шоки предложения» 2021-2022 годов, из-за которых цены на нефть временно преодолели отметку в $100 за баррель, а цены на газ и уголь достигли исторических максимумов. Возможно, он несколько отсрочит эпоху низких сырьевых цен, но не предотвратит ее наступление.

Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора