В то время, когда мир опасался удара Ирана по силам США или Израилю, Тегеран сделал неожиданный ход — атаковал курдов в Ираке и белуджей в Пакистане. Особенно нестандартным стал выбор второй мишени. Если по территории Ирака и курдским структурам в этой стране Корпус стражей исламской революции (КСИР, спецподразделение иранских вооруженных сил) периодически наносит удары, то территория Пакистана подверглась иранской атаке впервые.
Негативная реакция не заставила себя долго ждать: сначала Ирак, а потом и Пакистан отозвали своих послов из Ирана в знак протеста. Но это стало только началом. 18 января пакистанские ВВС нанесли ответный удар по иранской территории, заявив, что целью стали террористы. И это стало серьезным прецедентом: военные самолеты не атаковали иранскую территорию со времен Ирано-иракской войны 1980-1988 годов.
Поиск удобной мишени
История с ударами по Ираку кажется понятной. Атака силами КСИР «объектов Моссада» в Иракском Курдистане в ответ на «преступления Израиля» впервые произошла в марте 2022 года. Нынешний удар по внешним атрибутам выглядел как попытка войти заново в ту же реку.
При этом многострадальный Ирак остается удобной мишенью. Государственность здесь весьма условная, и центральная власть не контролирует значительную часть территории страны. К этому стоит добавить, что и государств здесь скорее два: арабское правительство в Багдаде и курдское — в Эрбиле. Иными словам, Ирак остается хрестоматийным примером «несостоявшегося государства», или failed state, и пребывает в таком состоянии со времен вторжения американцев в 2003 году.
С одной стороны, failed state становится рассадником бандитизма и терроризма из-за наличия необходимого для этого вакуума власти, с другой — проходным двором для иностранных государств. Турция не стесняется атаковать иракских курдов на западе Ирака, а Иран — на востоке и в центральных районах. Во-первых, здесь и правда обитают повстанцы, которые нарушают спокойствие приграничных районов обеих стран. Во-вторых, Ирак можно бить, потому что он не ответит.
Формальным поводом для удара по иранской территории Тегеран назвал месть за теракт в Кермане 3 января, который стал самым крупным за всю историю Исламской Республики с 1979 года. На деле связи здесь не много. Ответственность за двойной взрыв, унесший жизни около 100 человек, взяло на себя «Исламское государство» (признано террористическим и запрещено в России). Правда, Тегеран возложил вину на Израиль и в этой логике ответил ему. Но и израильский характер пораженных целей вызывает большие сомнения — доподлинно известно только об убийстве одного из самых богатых курдских бизнесменов в Ираке, иранская ракета попала в его дом.
Параллельно с этим Иран нанес удары по сирийской провинции Идлиб. Однако о них говорилось на порядок меньше, поскольку Сирия давно воспринимается и самим Тегераном, и внешними наблюдателями как иранская вотчина. Эта страна тоже failed state со всеми вытекающими, но еще и с фактическим превращением сирийской армии в иранские прокси-силы. Нынешний удар по сирийской территории иранская сторона также связала со взрывами в Кермане и другими терактами, но похоже, что была и сугубо военно-техническая мотивация: испытать и продемонстрировать миру новые баллистические ракеты средней дальности Khaybar Shekan.
А вот удар по Пакистану стал чем-то совершенно новым. Казалось бы, характер претензий Ирана здесь очень напоминает иракский кейс. Ряд суннитских группировок из белуджей регулярно нападет на пограничников и полицейских в иранской провинции Систан и Белуджистан, а затем скрывается на территории Пакистана. Власти этой страны сами плохо контролируют приграничные районы и положить конец повстанческой деятельности в этом регионе не могут, да и сами страдают от атак эти группировок не меньше Ирана. В этой ситуации Тегеран решает взять все в свои руки и нанести удар по источнику проблемы.
Пакистан отчасти тоже можно назвать failed state, но только с большими оговорками. Все-таки центральная власть здесь плохо контролирует только отдельные территории, тогда как на большей части страны явного вакуума власти не наблюдается. К тому же Тегеран никогда не наносил удары по пакистанской территории и не мог не знать, что Исламабад будет от этого не в восторге. Неужели иранцам и без этого было мало проблем?
Ошибка в расчетах
Противостояние США и Израиля с проиранскими силами на Ближнем Востоке после 7 октября 2023 года последовательно идет по пути эскалации. Позиция Тегерана в прокси-войне в целом понятна: продолжать давление на американцев и еврейское государство, но не допускать прямого противостояния с участием иранских сил. Несмотря на этот в целом прагматичный подход, ситуация двигается по наклонной, и вот уже американцы с британцами наносят многократные удары по позициям проиранских хуситов в Йемене, а ключевого генерала КСИР силы Израиля убивают в Сирии. После некоторого замешательства американские войска начинают отвечать на удары иранских прокси в регионе.
Таким образом, риски возрастают и для самой Исламской Республики. Стороны подходят к классической угрозе для вялотекущих военных действий: никто не хочет большой войны, но она может начаться сама собой, когда очередной удар вызывает более масштабный ответ, за которым следует новая атака.
В случае прямых военных действий с США и Израилем Тегеран выглядит на порядок более уязвимой стороной. Исламская Республика — мастер прокси-войны, но в сценарии конвенционального противостояния ее армия значительно уступает основным соперникам.
Похоже, что иранская сторона попыталась выйти из этой воронки противостояния за счет смещения акцентов. В ответ на теракт в Кермане, несмотря на всю риторику про козни «сионистов», Тегеран не стал атаковать подлинные израильские цели. Вместо этого он перенес основной упор с американо-израильского фронта на борьбу с терроризмом. Расчет мог быть в том, чтобы переключить внимание как внутренней, так и внешней общественности на другой вектор. И пусть США один за другим наносят удары по Йемену, а Израиль продолжает наземную операцию в Газе, иранская сторона занята обеспечением собственной безопасности на других направлениях.
Главный просчет в этой стратегии заключается в ударе по Пакистану. Похоже, что в Тегеране всерьез решили, что пакистанская сторона не ответит: повозмущается, но стерпит. Судя по обилию встреч на разных уровнях между Тегераном и Исламабадом перед ударом, Иран даже мог уведомить Пакистан о готовящейся атаке. Однако предупредить еще не значит получить добро. В результате Иран приобрел новую точку напряженности и тревожный прецедент с первым более чем за 30 лет ударом ВВС по своей территории.
Какая бы логика ни стояла за ударом по Пакистану, решение сложно назвать иначе, чем рискованным. Вполне возможно, что «обмен любезностями» будет исчерпан после первого раунда, поскольку перспектива войны вряд ли воодушевляет какую-либо из сторон. Однако если все пойдет по худшему сценарию, то Тегерану будет некого в этом винить, кроме собственных стратегов.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора