Ошибка дверью: как власть использует скандал с вечеринкой Насти Ивлеевой
Покаяние перед «хранителями»
Если бы вечеринки в клубе «Мутабор» не было, ее нужно было придумать. В «обществе спектакля» необходим символический момент, который задает канон публичного поведения для публичных фигур в контексте текущей ситуации — с покаянием, отлучением, долгим обсуждением деталей. Давайте зададимся вопросом: перед кем извиняются публично герои вечеринки? Кто субъект, принимающий покаяние? В прямом смысле его нет, контур провести невозможно. Реципиент — «глубинный народ», который сам по себе принять извинение не может. Так и звучит в некоторых выступлениях героев просьба о прощении «у народа». Но где эти представители народа? С одной стороны, вопрос риторический, с другой — ответ покрыт мраком. Определить их невозможно.
По социальным сетям ходит апокриф: возмущение вечеринкой первыми высказали фронтовики, которых за день до мероприятия награждал Владимир Путин. Опять же, если этого не было, полезно сделать так, чтобы было. Композиция становится более красивой, емкой: субъект морального права визуализируется в гимнастерке, с медалью на груди. Вспоминается знаменитое из Владимира Маяковского:
«Вам, проживающим за оргией оргию,
имеющим ванную и теплый клозет!
Как вам не стыдно о представленных к Георгию
вычитывать из столбцов газет?!
Знаете ли вы, бездарные, многие,
думающие нажраться лучше как, —
может быть, сейчас бомбой ноги
выдрало у Петрова поручика?..»
Покаяние в этом сценарии становится формой самокодирования: селебрити должны подогнать свое поведение под особенность момента, код которого не описан, но его «надо чувствовать» — как чувствуют уместность действия в ситуации, которая формально не описана, но интуитивно понятна. Фактически это продолжение давней линии на ликвидацию автономных этических или эстетических систем, входящих в конфликт с традиционной нормой, как ее понимают «хранители». Когда-то ставили в рамки чиновников, которые позволяли публичные излишества. Разумеется, в этом же ключе выстроена кампания против ЛГБТ («международное общественное движение ЛГБТ» признано в России экстремистским и запрещено) — преследуются не практики, а их манифестация.
Угадай мелодию
Какой скрытый посыл был у гостей клуба «Мутабор»? Возможность автономного пространства, в котором — при юридической корректности — человек может вести себя сообразно своим вкусам, даже если они неприятны большинству. Не нравится — не смотри. Какой скрытый ответ на такую позицию сегодня? — «Нет, неверно. Такого автономного пространства больше нет, особенно для публичных, то есть формирующих образ жизни, фигур». Автономность — это специфика западной культуры, да и там она, после торжества «культуры отмены» и полосы покаяний перед угнетенными меньшинствами, поставлена под сомнение. XXI век начался с того, что людей вновь стали встраивать в большие идеологические системы, управлять нарративами. Клубное событие — ничтожный эпизод большого тренда. Еще раз можно зафиксировать: публичная сфера не предполагает в текущем мире этической автономии. Это и есть сигнал. Кстати, процессы против держателей Telegram-каналов — также развитие этой логики.
Но при этом сам канон нигде не прописан, невозможно провести и сверку — к кому должна обратиться Ивлеева с вопросом: «Можно ли провести такую вечеринку?». Порядок должен угадываться. Отсюда — демонстративная жесткость ряда решений: показать инициаторам новых игр, что лучше перестраховаться, чем рискнуть. Ведь за всеми не уследишь: самоцензура, как показывает опыт ряда культур, и российской в том числе, может быть гораздо эффективнее цензуры. Перед лицом народа представитель элитарного сегмента должен восприниматься предсказуемо и прозрачно — almost nude, как было написано в дресс-коде вечеринки.
У такой борьбы с общественными раздражителями есть другая сторона. Вряд ли кто-то особо узнал бы о вечеринке, если бы не волна возмущения. Но не стоит подозревать организаторов этой кампании в наивности: «не понимают, что лишним шумом только привлекают внимание». Вполне вероятно, что хорошо понимают. Демонстрация реакции невидимой, но понятной силы, которая расставляет все по местам, здесь важнее. Иными словами, реализуется модель: некая часть общества, претендующая на элитарность, совершает действие, вступающее в конфликт с глубинными ценностями. Следствие этого конфликта — нарушение нормальности и возмущение. Дальше, как говорили древние, появляется deus ex machina («бог из машины»), который приводит все в норму и при этом утверждает себя как демиурга. Все это напоминает детскую игрушку, в которой цветные фигурки выскакивают из ящичка, а ребенок бьет их молоточком и с музыкальным сопровождением загоняет обратно.
Но все же картина не будет полной, если в какой-то момент не последует милостивого жеста, мол, «народ у нас незлобив и прощает ошибки». Не всем, конечно. Но дверью можно, действительно, ошибиться. Когда задача обесценивания выполнена, то, что осталось, можно снисходительно погладить по голове, сведя ситуацию к шутовской истории.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора