Внеурочная история: как террор стал фактором российской политики

Послание обществу

При всей огромной разнице между исповедующими террор радикалами XIX века и современными террористами трудно не заметить между ними некоторое типологическое сходство. Терроризм как особое явление «институализировался» во второй половине XIX века. Он был порождением модерности; его возникновению способствовал в числе прочего технический прогресс — изобретение динамита, а также развитие средств массовой информации и способов передачи информации, в частности телеграфа. Принципиальное отличие терроризма от «традиционного» тираноубийства заключалось в том, что теракты рассматривались их организаторами и исполнителями как своеобразное послание — власти, обществу или каким-то социальным, национальным, религиозным и т. д. группам. Иногда это было в самом деле послание, вроде письма Исполнительного комитета «Народной воли» императору Александру III после убийства его отца 1 марта 1881 года, в котором народовольцы сформулировали свои требования. В случае их неисполнения Исполнительный комитет угрожал тем, что «страшный взрыв, кровавая перетасовка, судорожное революционное потрясение всей России завершит этот процесс разрушения старого порядка».

Иногда террористы обосновывали мотивы покушений на тех или иных чиновников и даже выносили им формальные приговоры — разумеется, заочно. Во многих случаях обходились без этого, в особенности когда терроризм стал массовым в период революции 1905-1907 годов. «Мишени террористических ударов партии были почти всегда, так сказать, самоочевидны, — объяснял задним числом лидер эсеров Виктор Чернов. — Весь смысл террора был в том, что он как бы выполнял неписаные, но бесспорные приговоры народной и общественной совести». Каким образом партия определяла, чего жаждет «народная совесть», не пояснялось.

Побочные жертвы и вербовка втемную

В истории терроризма в России можно найти аналогии современным событиям на любой вкус. К примеру, пренебрежение побочными жертвами. Альбер Камю назвал народовольцев «разборчивыми убийцами». Однако же их «разборчивость» была довольно относительной. Самым кровавым террористическим актом «Народной воли» стал взрыв в Зимнем дворце 5 февраля 1880 года. Член Исполнительного комитета «Народной воли» Андрей Желябов настаивал на том, чтобы ограничить количество используемой взрывчатки: его ужасало предполагаемое число жертв. Исполнитель теракта Степан Халтурин, работавший в Зимнем дворце столяром-краснодеревщиком, не соглашался: «Число жертв все равно будет огромно. Полсотни человек будут непременно перебиты. Так лучше уж не жалеть динамита, чтобы, по крайней мере, посторонние люди не погибли бесплодно». В том, что немало посторонних погибнет, никто не сомневался. Общее число пострадавших — прислуги и чинов лейб-гвардии Финляндского полка, несших в тот день караульную службу во дворце, — составило 11 убитых и 56 раненых. Жертвами покушения стали недавние крестьяне, во благо которых был организован теракт. 

Активнейшее участие в организации и исполнении терактов принимали женщины. Выстрел Веры Засулич в петербургского градоначальника Федора Трепова 24 января 1878 года положил начало первой волне терроризма в России (1878 -1882). Софья Перовская непосредственно руководила подготовкой цареубийства 1 марта 1881 года. Треть Боевой организации социалистов-революционеров составляли женщины. По уровню образования они существенно превосходили своих товарищей-мужчин.

Известны случаи использования исполнителей втемную. Это практиковали крайне правые. Бывший кузнец завода Тильманса в Петербурге Александр Казанцев, доверенное лицо чиновника особых поручений при московском генерал-губернаторе и деятеля Союза русского народа графа Александра Буксгевдена, выдавал себя за эсера-максималиста. Вероятно, Казанцев был также агентом Московского охранного отделения.  Он вовлек в подготовку покушения на бывшего премьер-министра Сергея Витте 22-летнего рабочего Василия Федорова, социал-демократа, бежавшего из ссылки и искавшего связей с революционерами. Поскольку социал-демократов найти Федорову не удалось, он был согласен и на максималистов. Покушение на Витте сорвалось: спущенные в дымоход его особняка «адские машины» были случайно обнаружены.

Этим дело не кончилось. 14 марта 1907 года на улице в Москве Федоров четыре раза выстрелил в лицо публицисту Григорию Йоллосу, депутату 1-й Государственной думы от партии кадетов, и скрылся с места преступления. Убийство было организовано тем же Казанцевым, который дал Федорову револьвер, показал фотографию Йоллоса и сказал, что тот предает революционеров и похитил 80 000 рублей из партийной кассы. Узнав затем из газет о лживости сообщенных ему сведений, Федоров (которого Витте не без оснований называет в своих заметках «полукретином»), наконец, заподозрил что-то неладное. 27 мая 1907 года Федоров зарезал Казанцева, причем нанес ему удар кинжалом по шее такой силы, что голова Казанцева почти отделилась от туловища. После этого Федоров отыскал эсеров и покаялся; он хотел, чтобы его судили партийным судом. Эсеры переправили Федорова заграницу и опубликовали в своей газете «Знамя труда» статью обо всей этой кошмарной истории. 

Очевидно, что, привлекая к совершению покушений радикалов, причастных в прошлом к деятельности социалистических партий и искренне считавших, что выполняют задания одной из них, черносотенцы стремились убить двух зайцев: ликвидировать одних своих политических противников и дискредитировать других. Додумался ли до этого сам Казанцев или его руководители (последнее более вероятно), остается гадать. 

Знать историю совсем не вредно. Следует, однако, помнить, что история — не физика или химия, она об особенном, а не об общем. Исторические события уникальны, и если они как будто повторяются, то совсем не так — иначе. Так что не стоит искать в прошлом готовые рецепты решения сегодняшних проблем.   

Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора