Иранское зеркало: почему обход санкций еще не означает победу над ними

Несмотря на все различия экономических систем России и Ирана, типов политических режимов, а также обстоятельств, повлекших введение Западом масштабных экономических санкций против этих стран, иранский опыт может быть полезен для прогнозирования российского будущего. Причем изучение этого опыта приводит к печальному выводу: обесценивание национальной валюты, ускорение инфляции, исчезновение с полок импортных товаров и даже предрекаемые России дефолт и сокращение ВВП — все это еще не самые страшные из возможных последствий.

Преодоление шока

Иран, существующий под санкциями более 40 лет, все это видел по крайней мере дважды. Первый раз в 2010-2012 годах, когда в его отношении были применены, пожалуй, наиболее жесткие меры экономического давления, отрезавшие Тегеран от международной банковской сферы, иностранных инвестиций, современных технологий, доступа к морским перевозкам и практически остановившие экспорт нефти и импорт бензина. Второй стресс для иранской экономики и общества случился в 2018-2019 годах, когда после трехлетнего перерыва санкции по инициативе администрации американского президента Дональда Трампа были восстановлены. 

В обоих случаях страна пережила весьма неприятный социально-экономический шок, сопровождавшийся ощутимым проседанием ключевых экономических показателей и паникой среди жителей. Осенью 2018 года можно было наблюдать,  как девальвация национальной валюты заставила население сметать с полок магазинов товары первой необходимости и инвестировать стремительно дешевеющие иранские риалы в золотые монеты и ковры. 

Каждый раз Иран вроде бы находил выход из острой фазы кризиса — на это уходило около двух лет. Государство начинало активно поддерживать крупные национальные компании и те отрасли промышленности, которые либо экспортировали не попавшие под санкции товары, либо производили аналоги иностранного оборудования. Одновременно проводилась активная диверсификация экономики (в частности, в Иране был создан сильный нефтехимический комплекс), улучшилась собираемость налогов. Программы социальной поддержки населения позволили хоть как-то облегчить давление санкций на рядовых граждан и гарантировать покупательную способность домохозяйств.

Надо отметить, что начиная с Исламской революции 1979 года Иран, пусть и с переменным успехом, стремился к самодостаточной экономике. Это несколько облегчило санкционный удар. Если нефтяная, нефтехимическая, автомобильная и строительная отрасли пострадали в результате их зависимости от импортного оборудования, запасных частей и сырья, то сельское хозяйство, легкая промышленность и сектор услуг не подверглись столь прямому негативному воздействию. 

«Черные рыцари»

Другим ключом к ослаблению санкционного давления на страну стала активная внешнеэкономическая деятельность Ирана. Ставка была сделана на сохранение отношений с ключевыми торговыми партнерами (прежде всего, Китаем), попытки уговорить традиционных политических союзников США (такие как арабские монархии Персидского залива и некоторые страны ЕС) не слишком усердно выполнять санкционные требования, а также на привлечение так называемых «черных рыцарей». Последние могли быть как компании, так и целые государства (Венесуэла, Ирак, некоторые страны Центральной Азии) готовые за дополнительную премию помогать Тегерану продавать нефть в обход санкций. Все эти маневры дорого обходились иранцам: сырье шло на экспорт с большими скидками, а получаемые обходными путями импортные товары и оборудование были зачастую низкого качества. Тот же Китай, несмотря на все предоставленные ему Ираном привилегии в торговле и инвестициях, считался с давлением США и далеко не всегда шел навстречу.

Отдельной задачей был прорыв финансовой блокады — Иран был отключен от международной банковской системы. Был сделан упор на использование национальных валют в качестве платежного средства (однако полностью уйти от использования долларов и евро не получилось) и проведение бартерных сделок. В ряде случаев доходило до экзотики, когда оплата за внешнеторговые операции проводилась наличными или золотом. Помогало и применение исламской финансовой системы, сделки в которой практически не подлежат внешнему отслеживанию. Активно использовались и подставные организации, скрывавшие свою связь с иранским правительством, что позволяло им заниматься банковскими операциями, торговать нефтью и покупать технологии. Главным приемом тут была массовость: пока США и их союзники отслеживали и закрывали одни структуры, Иран создавал новые. Решить все проблемы Тегерану не удалось, но получилось доказать главное: полностью отсечь страну от мировой экономики в нынешних условиях едва ли возможно. При этом избежать ущерба от санкций для развития страны никакие хитрые обходные пути не помогут.

Вторая волна          

Как видно из приведенных экономических показателей Ирана, шок после введения санкций сменялся периодами роста. Примерно полтора-два года экономика приспосабливалась к новым реалиям. Затем наступала стабилизация и даже определенный прогресс в развитии, отрицать который нельзя. За годы санкций Тегеран смог существенно сбалансировать экономику, добившись в отдельные годы положительного сальдо между «ненефтяным» экспортом и импортом. Таким образом «нефтедоллары» стали играть роль дополнительных доходов, которые могут быть направлены не только на текущие нужды, но и на финансирование развития страны. 

Однако эффективность такой модели ограниченна. Иран постепенно накрывает вторая волна последствий санкционного давления, связанная с  невозможностью полноценно обновлять и развивать производственную базу. Масштабные проекты по развитию газового сектора Ирана, а также создания производства СПГ были поставлены на паузу. Возникает проблема падения добычи на стареющих нефтяных месторождениях. Не хватает средств, а самое главное, технологий. Эта вторая волна гораздо опаснее для страны, поскольку ее эффект вначале незаметен, но потом сказывается годами и десятилетиями. Что еще более важно, нанесенный таким образом ущерб не исправить простым снятием санкций: отставание в развитии сохранится еще на долгие годы из-за отсутствия доступа к новому оборудованию и технологиям в прошлом. После 2010 года иранское правительство так и не предложило полноценного решения этой проблемы. Фактически именно ухудшение условий для долгосрочного развития страны стало для Тегерана главной причиной для возвращения за стол переговоров и обсуждения возможных уступок международному сообществу.

Иранский опыт отчасти можно примерить и на российские реалии 2022 года. В правительстве думают о том, как вновь запустить экономический рост — уже в условиях санкций. Какой-то эффект будет. Более того, неизбежная стабилизация ситуации в экономике может создать ложное чувство победы над внешним давлением. Однако в долгосрочный перспективе сохранения санкций будет означать все большее отставание России от наиболее развитых стран мира.

Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора