Выступления Владимира Путина, которые предполагают месседжи нации и сигналы элитам, – послания Федеральному собранию, ежегодные пресс-конференции, прямые линии – становятся все более пресными и постепенно укорачиваются. Возможно, нация и не потеряла интерес к жанру прямой линии – здесь можно по крайней мере пожаловаться на жизнь телефонистке – не всем доступна кушетка психоаналитика, но создается впечатление, что самому лидеру скучно говорить об одном и том же. Даже притом что сама пропагандистская машина пытается жанрово разнообразить способы общения с народом, который, правда, совсем уж очевидным образом проходит тщательную селекцию перед тем, как предстать перед президентом.
Прямая линия – это одновременно прием граждан и сеанс массовой психотерапии, в ней есть что-то одновременно от политического ток-шоу, «Поля чудес» (только что подарки «ведущему» не дарили), «Камеди-клаба» и детского радио. Нет только реальной связи с этим самым народом, потому что на три миллиона с лишним вопросов, реплик, жалоб ответить все равно невозможно. А пар выпустить – вполне.
В стране не работают институты и нет инстанции, куда можно пожаловаться и получить результат, тем более немедленный. Отсюда и гигантский интерес к прямой линии — у людей остается надежда на то, что в этой лотерее можно оказаться победителем: а вдруг жалоба дойдет до президента и наступит счастье. Примерно так же моя бабушка в 1970-е годы пыталась найти в «Вечерней Москве» в списке погашаемых облигаций государственного займа номера своих «ценных бумаг» — и никогда не находила. Но, как всякий советский человек, надеялась…
И в то же время это, конечно, театр. Театр одного автократа, действующего в банальной, но до сих пор эффективной модели «хороший царь – плохие бояре». Он один может решить проблему, объяснить и утешить, казнить и миловать, причем на месте, в прямом эфире.
Это может поднадоесть, но, во-первых, работает, а во-вторых, как нельзя лучше отражает суть политического режима.
Это называется, в терминах Дэниэла Трейсмана и Сергея Гуриева, «информационная диктатура». Пока пропаганда эффективна, пока с помощью медиа и телевизора, встроенного в холодильник, можно управлять настроениями больших масс, репрессии остаются запасной технологией сохранения «стабильности». Телевизор в пустеющем холодильнике начинает сбоить – и тогда репрессивная природа любого автократического режима проявляет себя с большей интенсивностью.
Теоретически так можно дойти и до относительно массовых репрессий. Но пока – вот вам прямая линия. Телевизионный дисплей лучше тюремного окошка.
Прямая линия не принесла новостей. Разве что почему-то в интерпретации президента, который обычно тщательно готовился к публичным выходам, инвестиционный банк Goldman Sachs оказался чуть ли не владельцем газеты Süddeutsche Zeitung, с которой началась кампания опорочивания честного человека Ролдугина, скупающего скрипки Страдивари для России. В дополнение, вероятно, к духовным скрепам.
Президент, пожалуй, впервые не был убедителен, когда говорил об экономике.
Как не был убедителен днем ранее его пресс-секретарь, который сообщил, что курс рубля не волнует россиян, а волнует их рост цен – как если бы эти вещи не были скованы одной цепью. Мы ввели контрсанкции, и из-за этого выросла потребительская инфляция, рассказал глава государства. То есть признал, что политическое решение повлекло за собой снижение уровня жизни российского народа. Но, оказывается, это хорошо, потому что произошло импортозамещение. Особенно, как сообщил Путин, в сельском хозяйстве. Жаль, что он, облачившись, как Гарун аль-Рашид, в платье простолюдина, не посещает рынки – где бы он там нашел, например, отечественные овощи и фрукты (не считая огурцов и зелени). И в то же время мы импортируем пальмовое масло. Что означает – импортозамещения не произошло, например, по молоку и сыру. А еще этот кризис не такой глубокий, как в 2009 году. Только он обещает быть долгим, медленным и печальным – и это оказалось фигурой умолчания. Сальдо внешней торговли – положительное. Что хорошо. Но президент не говорит, что это не имеет значения, когда и экспорт и импорт рухнули на десятки процентов.
Эту линейку умолчаний и «лукавых цифр» можно длить.
А между тем даже та официозная картинка страны, которую дала прямая линия, показывает, что рушится все – от ЖКХ до производств. В прямом эфире, по ходу пьесы, на глазах у главного героя.
quote_block node/317667Несколько домашних заготовок сработали. Прямая линия началась не с дураков, но с плохих дорог – в Омске. И это хороший пример сигнала, который «кошмарит» руководство города и области. Губернаторы-сидельцы Хорошавин и Гайзер были помянуты недобрым словом – рутинное, но напоминание о том, что никто не вечен и все зависимы, а коррупционерами здесь назначает только одно лицо – первое. Кадыров с его продленными полномочиями получил урок политической этики и русского языка – диалектом вражды и вокабуляром Вышинского в стране может пользоваться глава государства, но не руководитель территории.
На этом месседжи и сигналы закончились. Остались несколько уголовных дел, спешно возбужденных по следам выступления президента, и страна. Та же самая, немного развлекшаяся и выпустившая пар. Все разошлись по своим углам.
Характерно, что ни оппозиция, ни выборы всерьез не упоминались. Вероятно, потому, что в России поменять власть на выборах, в отличие даже от Венесуэлы и Аргентины, невозможно.