Отставка министра сельского хозяйства Николая Федорова — тот редкий случай, когда отставка означает именно то, что и должна обычно означать. Чиновник не справился на своем участке, не смог разумно распорядиться немаленьким министерским бюджетом, не дал нужный результат и лишился работы. Недовольство Федоровым лучше всего иллюстрирует история его ухода. Министр в марте пришел к президенту Путину на доклад со справкой по ценам на сельхозпродукцию. Данные в справке были устаревшие — двухмесячной давности. У президента цифры были посвежее. Федоров «поплыл», и переход на другую работу стал лучшим выходом из ситуации.
Что Федоров плохой министр, было понятно давно.
Он всегда тянул с бумагами, срывал сроки внесения проектов постановлений и распоряжений, путался в цифрах, часто не мог сформулировать свои мысли понятным для всех образом, фонтанировал идеями и любил громко выступить по поводу и без. Внутри министерства Федоров не сумел наладить работу собственных подчиненных. Подшефных из Россельхозбанка и Росагролизинга Федоров недолюбливал, считая их жуликами. Его непосредственный куратор, вице-премьер Аркадий Дворкович предпочитал общаться и решать вопросы не с Федоровым, а с его замом и в прошлом своим кремлевским коллегой Дмитрием Юрьевым.
Никакой собственной стратегии в ведомство Федоров не привнес и пользовался наследством предшественников, Алексея Гордеева прежде всего. Деньги в рамках Госпрограммы поддержки сельского хозяйства исправно поступали на счета Минсельхоза в казначейство, а ведомство, крякнув, раздавало их регионам и банкам. То, что во времена Гордеева умели делать тихо, например, вводить негласные договоренности об уровне цен на подорожавшие продукты или урезонивать зарвавшихся ритейлеров и крупные агрохолдинги, Федоров пытался делать публично. При этом без всякого результата. Могущественные агролоббисты из отраслевых союзов, например молочников и свиноводов, с министром тоже не очень ладили.
Говорят, жаловали министра только собственно крестьяне, что понятно: он активно пытался играть в правдоруба из глубинки. Подчиненные Федорова этой слабости шефа подыгрывали. Любители жанра могут насладиться пресс-релизами федоровского МСХ: к обычной и скучной даже информации по борьбе с паводками или снабжению сельских библиотек пиарщики министра любили добавить заголовок побравурнее: «Не хлебом единым», «В труде рождаются герои» или «Что посеяно, то и вырастет».
В 2014 году стало окончательно понятно, что за громкими фразами скрывается менеджерское бессилие.
Сначала Минсельхоз в прямом смысле «проспал» кризис с субсидиями по кредитам селу. Оказалось, что чиновники ведомства забыли вовремя сделать бюджетную заявку на субсидирование некоторых кредитов крестьянам за счет средств казны. Потом выяснилось, что ситуация с этими кредитами вообще вышла из-под контроля министерства. Некоторые регионы «забыли» рассказать Москве, что пообещали кому-то господдержку. Крестьянин, грубо говоря, считал, что 3% из его ставки по кредиту в 12% заплатит государство, еще 3% — правительство его края или области, а он будет платить всего 6%. А оказалось, что платить надо все 12% — регион не рассказал про его кредит Москве, да и на свою часть помощи денег больше не хватает.
В конце лета 2014 года федоровский Минсельхоз оказался в эпицентре геополитической напряженности. Готовя продовольственные антисанкции, чиновники забыли про безлактозное молоко: в России его не производят, а эмбарго в его первоначальном виде закрыло российский рынок для европейской (самой доступной) безлактозной продукции. Кругом творилась неразбериха, Кремль вырывал у правительства бразды правления, но в МСХ тогда творился какой-то особенный бардак, который начальники Федорова с неудовольствием отметили.
Потом выяснилось, что расчеты ведомства относительно «продовольственной безопасности», которая выглядит как способность агрокомплекса страны самостоятельно удовлетворять ее потребности, были не очень достоверными. В России, например, появились миллионы голов свиней: кредиты на их разведение брали даже сельские учителя и врачи.
Но свинина оказалась нетоварной — ее нельзя использовать в переработке, можно только забить и порубить на шашлык, пельмени из нее промышленным образом сделать нельзя.
Цены на мясные полуфабрикаты взлетели, хотя статистически российские производители могут взять на себя чуть ли не 100% рынка. Примерно то же самое вышло и с молоком. Молока страна производит много, но половина этого молока не может выйти за пределы локального, радиусом 50 км, рынка. Мелкие хозяйства не могут сами его перерабатывать, появляются перекупщики, которые следят за курсом доллара, поэтому когда молоко добирается до прилавка, стоит оно уже не 20 рублей за литр, а 80, хотя по количеству его вроде бы в стране тоже достаточно.
В бюджете 2015 года на поддержку сельского хозяйства отпущено почти четверть триллиона рублей: по нынешним кризисным временам большие деньги. Часть из них — дополнительное финансирование, которое правительство выделило отрасли уже в этом году. За свои деньги и Кремль, и премьер хотят получить какой-то результат, понятно, что с Федоровым результата не будет. Будет ли результат с Александром Ткачевым — новым министром из Краснодарского края — непонятно. Ткачев покинул пост губернатора не от хорошей жизни: выбирая между уголовными делами на близких и постом министра, трудно выбрать что-то другое.
Главная задача Ткачева в МСХ — донести до руководства страны одну простую мысль. Деньги, которые получают от государства обычные жители села на якобы «аграрные проекты» — обзаведение поросятами или коровой, — это не субсидирование аграрного производства, а социальные расходы казны, примерно такие же, как пенсии или расходы на здравоохранение.
Глупо считать, что это молоко или эта свинина попадут на рынок: купив скот, кредитные деньги семья потратила на себя и своих детей, а не на развитие товарного производства.
Социальные выплаты, которые уже много лет маскируются под инвестиции в агропроизводство, нужно отделить от реальных инвестиций, которыми можно считать помощь, по сути, только крупным агрохолдингам и финансирование больших проектов по логистике, переработке и упаковке. Если этого не сделать и продолжать кормить крестьян кредитами на покупку скота, которая никогда не станет выгодной, уже очень скоро правительство столкнется с острым социальным кризисом. Разоренные, не имеющие возможности вернуть деньги или хотя бы продать скот крестьяне придут выгружать туши только что забитых поросят и коровок перед отделениями госбанков, как бы намекая государству, что нужно быть ответственным за тех, кого приручил.