Конец эры бюрократов: семь причин, по которым 80% чиновников окажутся на улице
Министр финансов Антон Силуанов считает, что Россия по численности занятых в бюджетном секторе опережает развитые страны в 1,4 раза, а страны со средним уровнем развития - в 2,5 раза. Именно поэтому постоянно идут разговоры про необходимость сокращения численности бюджетников. Но главная цель функционирования любой бюрократической системы состоит не в усложнении своей работы, а в расширении полномочий и, соответственно, увеличении числа сотрудников.
Сложно подсчитать сколько в России чиновников. Не потому, что у нас со статистикой проблемы, а потому, что нет единой методики подсчета. Если верить данным Госкомстата, их около 1,5 млн человек, а в госучреждениях в стране занято 17,7% или 13,4 млн человек на госслужбе (если считать от 76,1 млн работающих).
В России в эту категорию попадают не только чиновники, но и все бюджетники: врачи, учителя, сотрудники правоохранительных органов и военные и рядовые сотрудники министерств и ведомств, охранники, рабочие, секретари и ассистенты. Вот они и пострадают в-первую очередь. Большинство из них — по моей оценке, это около 80% — будут сокращены в течение следующих 7-10 лет. Если вы считаете, что это невозможно, то это не так. Почему? Как и пенсионеры, 13 млн человек чиновников это огромная нагрузка на бюджет.
Первая причина заключается в том, что в текущие кризисные годы при невысокой цене на нефть усиливается противостояние между олигархами и чиновниками за распределение бюджетного пирога. При резко усилившейся конкуренции за ресурсы мало кто будет считаться с интересами простых людей. Примеры мы видим каждый день. На днях появилось сообщение, что в России хотят на треть сократить финансирование медицинских затрат. Это невозможно без сокращения персонала. Это одна из фундаментальных причин, по которой государство хочет сократить чиновничий аппарат. Хотя они - его основа, его электорат, но сейчас — слишком дорогой.
Вторая причина в том, что уровень развития технологий дошел до того, что программы и роботы уже могут делать работу примерно половины из этих 13 млн человек. Причем гораздо эффективнее. Очень скоро большую часть таких сотрудников можно будет заменить или уволить. А чиновников низкого и среднего звена, людей, боящихся принять нестандартное решение и работающих в рамках заданного алгоритма, очень соблазнительно заменить на программу, которая этот самый алгоритм и будет выполнять.
Например, секретарь. Несмотря на то, что с живым человеком в этой функции приятней общаться, чем с роботом или чат-ботом. У последних много преимуществ. Они пунктуальны, у них нет личной жизни, отпусков и больничных, круглосуточный режим работы, боты не склонны к сплетням. Поэтому самые продвинутые руководители быстро перейдут на них, но их будет меньшинство
quote_block node/331563Третья причина — лоббизм. Менять людей на роботов и ПО выгодно —это дополнительное освоение бюджетов, прибыль для посредников и исполнителей. Кроме того, его легко обосновывать — затраты на покупку оборудования и программного обеспечения дают иллюзию того, что они будут разовыми, а зарплата - вещь постоянная. С разовыми затратами согласиться легче. На практике программное обеспечение придется постоянно переписывать, роботов ремонтировать и подновлять, но иллюзию это не изменит.
Четвертая причина, которая легко позволит заменить чиновников — это их инертность и незащищенность. Они привыкли полагаться на государство, они привыкли от него зависеть и его слушаться. Рабочие, водители, уборщицы, кладовщицы – всего несколько примеров таких низкоранговых работников бюджетной отрасли. Про машины без водителей вы уже слышали. Уборщицы и рабочие на подходе. Согласно последним данным Deloitte, мир ждет сокращение 74% рабочих мест в сфере транспортировки и хранения и 56% — в производстве.
Пятая причина — это развитие дистанционных технологий, в частности, в сфере образования. Развитие этого направления приведет к резкому сокращению потребности в учителях. В России около 1 360 000 учителей, из которых подавляющее число работает в государственных школах. Еще есть 265 000 преподавателей государственных ВУЗов – итого больше 1,6 млн человек. Очень много. Наверняка много хороших. Но, если есть возможность, то люди хотят слушать лекции от самых лучших. Теоретически это возможно уже сейчас. Смотрите лекции на Youtube, или TED, или делайте трансляцию по скайпу.
А представьте, что будет если будет создан чатбот с нейросетью (умная компьютерная программа использующая гигантскую базу данных), которая поможет ответить на уточняющий вопрос ученика, робот проследит, чтобы он не списывал, а компьютер проверит домашнее задание? Конечно, в школе останутся и люди: психологи, программисты, координаторы. Но вполне, вероятно, что 3-4 человек на всю школу в будущем будет достаточно.
Шестая причина — развитие сектора здравоохранения. Хороший врач должен учиться всю жизнь. Понятно почему - появляются новые лекарства, технологии, методики и оборудование. Обучаться специалистам сложно и врачебный опыт одного человека ограничен. Но большинство специалистов это люди опять же работающие по алгоритму - выписывающие при температуре один и те же лекарства и использующие одинаковые методики лечения (особенно, в России) и отнимающие время. Зачем тут человек? Только чтобы в 0,1% увидеть аномалию и попытаться в ней разобраться. Нейросеть, в которую загружены миллионы различных случаев будет обладать принципиально другими возможностями для диагностирования болезней. И вероятность того, что она пропустит эту аномалию, гораздо меньше.
Эта сеть должна дать возможность обращаться к опыту лучших врачей, накапливать их решения, сравнивать, делать выводы. Этот процесс уже идет и его не остановить. Лучшие врачи-специалисты, конечно, останутся, но 90% людей работающих по примитивным алгоритмам будут быстро заменены.
Седьмая причина затронет военных и правоохранительные органы. Приходит время условных "робокопов", летающих ботов и прочей автономной военной техники управляемой издалека. Нет шансов избежать развития этого процесса. Да, конечно, любой правитель, например, в арабских странах побоится заменить всю армию и полицию на роботов и дронов. Испугавшись потери контроля, но руководитель такой страны может потерять конкурентоспособность. Впрочем, технологии здесь только начинают двигаться в этом направлении и десять лет у военных и полицейских видимо все-таки есть.
Хотя это не означает, что первые изменения не пойдут раньше. Электронные следователи уже ищут подозреваемых интернете и в будущем алгоритм нейросети способен заменить их. Предупреждение преступлений будет происходить через контроль нашей жизни. От этого никуда не деться при любой власти. Вопрос только в том, что будет считаться преступлением.
Тормозить процесс замены чиновников будут скорее психологические причины. Пожилому человеку нужно общение и сейчас эту роль выполняют медработники. Давайте вспомним, как Сбербанк переводил людей на банкоматы, через которые можно внести деньги и сделать платежи. Поначалу в каждом отделении банка была куча сотрудников, которые объясняли пожилым людям, как платить. Теперь в большинстве отделений этим занято гораздо меньше персонала. Также будет и в больницах. Сначала людей в них будут учить общаться с роботами и программами. Потом это можно будет сделать по телефону или компьютеру, и люди станут не нужны.
Но сокращения коснутся не только России. Это общемировой тренд, и мы будем догонять передовые страны, которые будут рапортовать про уменьшение госсектора. Что же будет предпринимать руководящий чиновничий аппарат? Конечно, они будут держаться до последнего. Но, как в каждой революции, которая пожирает своих сыновей, то же произойдет и с ними. Думаю, что расчет на "откаты" при попытке автоматизации приведет к тому, что они проиграют из-за своих же денег. А автоматизация отберет у них работу, связи и возможности.
Когда это произойдет? Многие считают, что на это понадобится 20 лет, забывая о том, что технологии развиваются в геометрической прогрессии. Компьютерам понадобилось 40 лет, чтобы стать массовыми. Всего 10 лет назад нам представили смартфоны и теперь он почти у каждого. С новыми технологиями все будет быстрее, хотим мы этого или нет. Все, что мы можем – это попытаться подготовиться.