Бенефициары на чемоданах: как антикоррупционые меры заставляют мигрировать владельцев офшоров

В начале июля ФНС исключила Британские Виргинские острова из проекта списка черных офшорных территорий, которые не обмениваются с Россией налоговой информацией. Что это означает для миллиардеров и чиновников, привыкших к использованию офшоров?

В апреле 2016 года мир узнал словосочетание «Панамские архивы». Немецкая газета Sueddeutsche Zeitung опубликовала документы панамской юридической фирмы Mossack Fonseca, которая занималась регистрацией офшоров политиков, высокопоставленных чиновников, бизнесменов и звезд кино и спорта со всего мира. Сегодня, спустя больше года после публикации, необходимо осмыслить глобальные итоги «Панамских архивов» для надгосударственных институтов и международного взаимодействия, оставив в стороне громкие скандалы и разоблачения.

Одной из реакций на эти события стали институциональные меры по повышению прозрачности. В частности, США, Великобритания и Евросоюз выступили с инициативами по раскрытию бенефициарных собственников коммерческих компаний.

В июне 2017 года члены Конгресса США Питер Кинг и Кэролайн Малони представили на обсуждение Акт о корпоративной прозрачности (Corporate Transparency Act), а сенаторы Чак Грассли и Шелдон Уайтхаус — Акт о действительной инкорпорации прозрачности в правоприменение (True Incorporation Transparency for Law Enforcement (TITLE) Act). Акты требуют раскрывать информацию о бенефициарных собственниках юридических лиц на территории США (например, в Неваде и Делавэре можно регистрировать компании без публичного раскрытия информации об их владельцах). Если законопроекты примут, они поспособствуют повышению прозрачности ведения бизнеса в США и серьезно улучшат национальное антиотмывочное законодательство, сократив приток «грязных» денег в экономику страны.

Евросоюз готовит единый реестр бенефициарных собственников на своей территории, и в антиотмывочных целях запретил анонимное владение трастами с июня 2017-го. Массовый побег владельцев анонимных трастов уже случился в Новой Зеландии, где на законодательном уровне введена обязанность по раскрытию владельцев трастов для их перерегистрации.

После лондонского антикоррупционного саммита, созванного в 2016 году по инициативе премьер-министра Кэмерона, власти Великобритании также приступили к разработке инициатив по раскрытию информации. Положения Четвертой директивы распространились на Великобританию, и с июня находящиеся в британской юрисдикции компании обязаны указывать информацию о лицах со значительным контролем в едином реестре.

В апреле изменения коснулись одного из самых популярных офшорных бастионов — Британских Виргинских островов (БВО), зависимой территории Великобритании в Карибском бассейне. Правительство Британских Виргинских островов приняло Акт о системе безопасного поиска бенефициарной собственности (The Beneficial Ownership Secure Search System Act, The BOSS Act), который вступил в силу 30 июня 2017 года.

Теперь все зарегистрированные на БВО компании будут вносить в специальный реестр информацию о бенефициарных собственниках, включая их паспортные данные. Эта информация будет предоставляться по официальным запросам британских властей в рамках обмена налоговой информацией. Доступ к сведениям потенциально могут получить и налоговые органы других государств — например, ФНС России: 4 июля налоговое ведомство исключило Британские Виргинские острова из проекта списка черных офшорных территорий, которые не обмениваются с Россией налоговой информацией.

Среди известных россиян — фигурантов «Панамских архивов», связанных с офшорами Британских Виргинских островов, журналисты называли Дмитрия Улюкаева, сына экс-министра экономического развития Алексея Улюкаева, депутата-единоросса Михаила Слипенчука, супругу пресс-секретаря Путина Дмитрия Пескова Татьяну Навку, Дениса Зубова, сына замминистра внутренних дел Игоря Зубова, жену губернатора Псковской области Киру Турчак и других высокопоставленных должностных лиц и их родственников. Офшор на БВО фигурировал в истории со сделкой компаний Виктора Вексельберга и министра по делам Открытого правительства Михаила Абызова. Скорее всего, эти люди давно избавились от офошоров в юрисдикции БВО. Количество зарегистрированных там компаний последние годы неуклонно падает, и сейчас на Британских Виргинских островах регистрируют компании лишь те, кто не боится публичности и налоговых проверок.

Однако в черном списке ФНС остались несколько стран и территорий, которые облюбовали россияне. На рынке офшоров все еще есть сравнительно безопасные предложения на любой вкус и кошелек. Среди «бюджетных» юрисдикций (открыть офшор в них стоит около $1000), которые до сих не раскрывают информацию о бенефициарах зарегистрированных в них компаний, остались только Белиз и Сейшельские острова. Чуть дороже стоят офшоры на Багамских островах. В среднем сегменте (от $2500 до $4000) — Кипр, Гонконг, Сингапур и ОАЭ, в премиальном сегменте — Гернси ($10 000), Лихтенштейн ($15 000) и Швейцария (от $10 000 до $15 000). При этом из некоторых офшоров органы власти могут получить информацию о бенефициарных собственниках и происхождении средств, которая отсутствует в публичном доступе, а из некоторых — нет (как раз такие офшоры ФНС считает черными). Практически все территории предлагают услуги номинальных директоров и секретарей по сравнительно небольшой цене — до $1000 в год. Другим важным аргументом при открытии офшора является доступность офшорного банкинга.

Перспективность той или иной юрисдикции в качестве удобного места для отмывания денег можно отследить по затратам банковских институтов на антиотмывочные инструменты. Сложные отношения с правительствами западных стран и связанные с санкциями риски взаимодействия с европейскими и американскими финансовыми институтами стали одной из причин миграции клиентов офшоров в Гонконг. Однако череда недавних скандалов в Юго-Восточной Азии привели к значительным тратам банков Гонконга на антиотмывочные меры. Например, с 2010 по 2014 год по схеме «Молдавского ландромата» через Bank of China прошло $717 млн, еще $545 млн прошло через HSBC и $29 — через Standard Chartered в Гонконге. Не отреагировать на это было нельзя, и за I квартал 2017 года HSBC потратил $800 млн на разработку и внедрение различных инструментов комплаенса.

Таким образом, мы можем зафиксировать несколько трендов в использовании офшоров. Во-первых, количество юрисдикций, которые не раскрывают информацию о бенефициарах коммерческих компаний даже налоговым органам других стран, неуклонно сокращается. В этом году из этого списка исчезли еще две страны. Еще большее количество юрисдикций начинает публично раскрывать эту информацию. Во-вторых, выросли риски для посредников, которые участвуют в офшорных схемах. Самое яркое подтверждение этому — уголовное дело против владельцев панамской фирмы-посредника Mossack Fonseca. Соответственно, за увеличением издержек растет и стоимость посреднических услуг. Фактически владельцы офшорных компаний должны неустанно отслеживать изменения в законодательстве и постоянно готовиться к переезду. Такая ситуация вполне естественна для наркоторговцев и членов международных преступных групп, а для коррупционеров она в новинку.