3 октября 2008 года президент Исландии Оулавюр Рагнар Гримссон пребывал в панике: глобальный финансовый кризис угрожал быстро охватить его маленькую островную республику. Правительству уже пришлось национализировать один из крупнейших исландских банков, но волна кризиса, похоже, накрывала и второй по величине банк страны, Landsbanki. Гримссон позвонил богатейшему человеку страны, который контролировал этот банк, Тору Бьорголфссону, который в тот момент находился в Лондоне, с коротким сообщением: «Возвращайтесь домой. Прямо сейчас».
У Бьорголфссона были все основания полагать, что он может помочь справиться с неприятностями. У него ушло менее десяти лет на то, чтобы стать одним из 250 богатейших людей на планете, чей бизнес простирался от Болгарии до США. Он катал на своем частном самолете Challenger 600 Михаила Горбачева. На свое сорокалетие в прошлом году он отправил 120 друзей на Ямайку на специально зафрахтованном боинге, где на белых песчаных пляжах их развлекали сын Боба Марли Зигги и рэпер 50 Cent.
То, что его Challenger оказался в ремонте, не предвещало ничего хорошего, но Бьорголфссон немедленно зафрахтовал другой самолет и прибыл в Рейкьявик уже в первой половине следующего дня «будто на пожар», как он говорит.
К несчастью, ситуация, перед лицом которой он оказался, была неразрешимой. В течение 72 часов его банк перешел в руки правительства. К концу недели Исландия стояла на грани банкротства, ее валюта ничего не стоила, работа фондовой биржи была временно приостановлена. Тысячи простых исландцев лишились работы и сбережений. Человек, которого превозносили как своего рода гамельнского крысолова от экономики, чей банк «гарантировал» высокие проценты, в одночасье стал одной из самых ненавидимых в Исландии персон, которого многие считали персональным виновником катастрофы.
Невероятное возвращение
Если ваша родина — маленький остров с населением 320 000 жителей, вам негде спрятаться. Его дом в Рейкьявике оказался покрыт грубыми граффити с изображениями его лица и числом 2008 как годом его «смерти». Другие ненавистники залили его Hummer красной краской. «Я подумывал о том, чтобы сбежать куда-нибудь и отсидеться, пока не закончится буря, — рассказывает Бьорголфссон. — Я страшно переживал из-за всего этого».
Его кредиторы тоже были в ярости. Долг его компаний составлял около $10 млрд, из которых $1 млрд был обеспечен его личными гарантиями. Чистая стоимость его активов упала с $3,5 млрд до отрицательных величин.
Однако если выздоровление мировой экономики в целом оказалось самым медленным в современной истории, то в Исландии, как и в США, восстановление шло довольно быстро. ВВП в последние годы начал расти на 3%, инфляция снизилась, безработица сошла на нет.
Но более удивительно то, что Бьорголфссон вновь оказался на коне.
Спросите его сами. Его свежая автобиография «Миллиарды в трубу и обратно» написана с ясной целью: это попытка оформить собственную историю так, чтобы не дать этого сделать другим (то же самое характерно и для его первого большого интервью после кризиса). Однако название книги верно отражает ее содержание: в этом году, в возрасте 48 лет, он вернулся в список миллиардеров Forbes и, перешагнув этот порог, восстановил нечто более ценное, чем состояние: свою репутацию.
Исландская сага
Бьорголфссон может похвастать примечательной генеалогией. Его прадед, Тор Йенсен, был предпринимателем, который дважды пережил банкротство, но в конце концов стал одним из крупнейших землевладельцев Исландии. Один из его сыновей стал премьер-министром, другой — послом в США. Один из зятьев управлял крупнейшей судоходной компанией страны, а другой, дед Тора, возглавлял исландское подразделение Shell.
Мать Тора трижды выходила замуж и отличалась странным вкусом. Ее первый супруг был легкоатлетом, участником Олимпиады 1948 года. Вторым был Джордж Линкольн Рокуэлл, одиозный основатель американской нацистской партии. Третий, отец Тора, несмотря на пролетарское происхождение, стал главой второй крупнейшей судоходной компании в Исландии, Hafskip, однако был арестован по обвинениям в мошенничестве и растрате. После пяти недель в тюрьме в конце концов он был признан виновным в пяти менее значительных преступлениям и приговорен к 12 месяцам под надзором. Кроме того, по словам сына, он был алкоголиком.
До крайности тщеславный Бьорголфссон хотел искупить репутацию своего отца и завоевать свое место в истории. Ради этого он был готов рисковать многим. В 1990-е годы он отправился в Россию, где на протяжении 10 лет создавал бизнес по производству безалкогольных напитков и позднее пива. Ему удалось достичь успеха в этой сложной отрасли в непростые времена, но это привело к нескончаемым обвинениям в связях с русской мафией, которые он упорно отрицает. В 2002 году он получил за свою компанию Bravo $100 млн от Heineken.
Больнее падать
Вернувшись в том же году в Исландию с большой помпой, он вместе со своим отцом, который был его партнером в пивном бизнесе, купил 46% акций Landsbanki. Все думали, что на это пошли деньги, привезенные из России, однако оказалось, что они заняли средства у соперничающего банка. Бьорголфссон, под управлением которого в какой-то момент находилось более 40 компаний, привык брать обильно занимать под залог своих акций и в результате возвел карточный домик. «Я поступал так, поскольку это работало, до тех пор, пока не прогорел», — говорит он теперь.
В 2007 году он осуществил самую большую сделку в своей жизни, когда выкупил на заемные средства за $6,5 млрд производителя лекарств-дженериков Actavis — тогда еще исландскую компанию. В те безрассудные времена на пике кредитного пузыря, банкиры соревновались в том, кто одолжит ему больше денег. Deutsche Bank, который давно сотрудничал с Бьорголфссоном в Восточной Европе и чей управляющий директор Уилдер Фулфорд был соседом Бьорголфссона в Лондоне, хотел предоставить весь кредит, необходимый для покупки Actavis объемом $5,4 млрд. План состоял в том, чтобы положить в карман все комиссионные, а затем быстренько развернуться и синдицировать заем.
Но тут музыка кончилась. Долговые рынки схлопнулись прежде, чем Deutsche Bank успел продать обязательства Бьорголфссона. Ситуация осложнялась тем, что у Actavis в это же время начались проблемы с соответствием нормативам Управления по контролю качества пищевых продуктов и лекарственных средств США, из-за которых летом 2008 года пришлось отозвать всю продукцию завода в Нью-Джерси. Генеральный директор Actavis Роберт Вессман, который некогда был третьим крупнейшим частным акционером компании и был в ужасных отношениях с Бьорголфссоном, ушел со своего поста. (Вессман заявляет, что позднее его вынудили расстаться со своим пакетом акций, но Бьорголфссон это отрицает. Оба предъявляли друг другу претензии на миллионы долларов и оба выигрывали иски, но деньги получил только Бьорголфссон.)
В самый критический момент Deutsche Bank вынудил акционеров вложить дополнительные средства в компанию. Чтобы выполнить требование по дополнительному обеспечению, Бьорголфссон занял деньги у своего собственного банка Landsbanki. Последний транш он получил 30 сентября 2008 года, за несколько дней до того, как в Исландии разразилась катастрофа. Заем позволил Бьорголфссону удержать свою долю акций в Actavis, но, по мнению большинства, именно он привел к ослаблению Landsbanki в его последние дни.
Значение кредита, взятого в Landsbanki, для спасения Бьорголфссона от банкротства и его позднейшего возвращения в число богатейших людей мира, невозможно переоценить. «Я был так зол из-за того, что на меня обрушились все эти долги, но это меня спасло, — заявляет Бьорголфссон. — Если бы Actavis можно было продать в тот момент, когда рухнул Landsbanki, мне пришлось бы расстаться с моим пакетом акций. Но то обстоятельство, что Actavis был должен столько денег, сыграло мне на руку». И как скажет вам всякий, кто изучал карьеру Дональда Трампа, если вы должны банку $1 млн, это ваша проблема, если вы должны ему $1 млрд, это проблема банка.
«Они не говорили ничего обнадеживающего. На самом деле были моменты, когда они звонили и орали на меня, — рассказывает Бьорголфссон. — Но им приходилось со мной работать. Либо мы выкарабкивались вместе, либо не выкарабкивался никто».
Доли Бьорголфссона в его публичных компаниях быстро растворились, когда два его холдинга рухнули и ему пришлось расстаться с другими акциями, чтобы удовлетворить требования по дополнительному обеспечению займов. В результате он потерял доли в четырех компаниях, включая финскую телекоммуникационную компанию Elisa и фирму по производству спортивной одежды Amer Sports, которые до кризиса оценивались в $1,8 млрд. Кроме того, он потерял 25% акций в Play, многообещающей польской телекоммуникационной компании, но сохранил 25%, которые находились в трастовом фонде на имя его трехлетнего сына. На пике кризиса на него свалились долговые обязательства отца на сумму $350 млн, на которые он дал свою личную гарантию, когда его отец, который тоже недолго был миллиардером, в 2009 году обанкротился. «Ситуация Тора была совершенно уникальной. Он взял на себя долги и дал личные гарантии, — рассказывает Ян Бэгшоу, партнер White & Case, который позднее представлял его интересы. — Он превратился в ходячий фонд по выкупу кредитов».
Острота финансового кризиса в конечном счете сыграла ему на руку.
Не желая в панике продавать активы за малую часть их реальной стоимости, его кредиторы не настаивали на ликвидации его имущества. Даже в самые тяжелые времена он продолжал жить в своем причудливом доме в районе Ноттинг-Хилл и сохранял доступ к наличным средствам.
Тем не менее, на него оказывали чудовищное давление, чтобы вытянуть что-нибудь из столь крупного заемщика. «Мы все время боялись того, что кредиторами движет не столько желание минимизировать свои потери, сколько стремление перегрызть горло», — признается Андри Свейнссон, давний бизнес-партнер Бьорголфссона.
Проект Дарвина
Бьорголфссон, у которого и отец, и прадед переживали банкротство, был намерен избежать такой участи любой ценой. Решающий момент наступил в июле 2010 года, когда 100 юристов, консультантов, банкиров и экспертов по реструктуризации, представлявших всех семерых кредиторов Бьорголфссона, собрались в Лондоне. Целью этой группы, которую по предложению Бьорголфссона назвали «Проект Дарвина», была реструктуризация его личных долгов. Некоторые кредиторы испытывали к нему глубокое недоверие. В ноябре 2009 года Дэвид Ловетт, эксперт по реструктуризации, работавший на Бьорголфссона, прислал им список активов. Спустя месяц один из представителей позвонил Ловетту и сказал, что не может работать с Бьорголфссоном: «Мы знаем, что у него есть актив, о котором он вам не говорил, потому что мы одолжили ему денег».
Оказалось, это был стоявший в гараже Ferrari: позднее он заявлял, что просто забыл о нем.
Ловетт, который утверждает, что верил Бьорголфссону, убедил их не уходить. «Он авантюрист и верит в свою непотопляемость, — говорит Ловетт. — Но по большому счету, он всегда знал, что правильно, а что неправильно».
Подобный инцидент произошел и в ходе переговоров в июле 2010 года. Бьорголфссон неожиданно вспомнил о том, что у него есть квартира в Санкт-Петербурге. Его команда посреди ночи разбудила оценщика, чтобы выяснить, сколько она стоит. Тем временем, кредиторы бывшего Landsbanki, отказывались подписывать бумаги, если в них не будет оговорено условие о том, что все его активы должны быть описаны в судебном порядке. Любые вскрывшиеся незадекларированные активы или криминальные действия, связанные с причинами кризиса, могли лишить соглашение силы. Бьорголфссон также согласился с условием не занимать больше денег, пока не выплатит $1 млрд, который он задолжал. Спустя 56 часов после начала переговоров, вскоре после полуночи 19 июля, под песню некогда популярного английского эстрадного певца Энгельберта Хампердинка Release Me, игравшую в его iPhone, Бьорголфссон подписал документы.
Из рук у руки
Его дом в Рейкьявике и летний коттедж в Тингведлире перешли в собственность банков. Ему было предписано продать яхту, самолет и Ferrari. Для человека, который задолжал миллиард, все это давало не слишком большую сумму, от силы $15 млн, но демонстрировало серьезность намерений банкиров. Более серьезные деньги могли быть получены от Actavis и Play.
Кредиторы Бьорголфссона получали все дивиденды от его инвестиций и большую часть прибыли в случае их продажи. Но важным достижением Бьорголфссона на этих переговорах было то, что он тоже получал в этом случае определенную долю: тем самым гарантировалась связь его интересов с интересами банков.
Так же как звонок президента в свое время стал предвестником внезапного краха Бьорголфссона, так другой телефонный звонок, от его исландского партнера Сигги Олафссона в 2011 году, вернул предпринимателя на прежнюю стезю. С 2008 по 2010 год Олафссон был генеральным директором Actavis, но перешел в американскую компанию по выпуску дженериков Watson Pharmaceuticals. Олафссон, и его босс, генеральный директор Пол Бизаро, задумали поглощение Actavis и полагали, что Бьорголфссон может помочь в этом процессе всем сторонам, включая кредиторов. Для Бьорголфссона это стало приглашением к действию.
«Он возглавил действовавшую за сценой группу поддержки, — вспоминает Олафссон. — Он проводил все церемонии. Невозможно недооценивать то, насколько все это затрагивало его лично, и как сильно он хотел, чтобы это реализовалось».
В октябре 2012 года Watson закрыла сделку по приобретению Actavis за $6 млрд и вышла на рынок под ее именем. Deutsche Bank получил около $5,4 млрд наличными — примерно столько же, сколько вложил пятью годами ранее. Исландские кредиторы получили $230 млн в качестве первого транша. В последний момент Бьорголфссон по существу удвоил ставку, обменяв практически все причитавшиеся ему наличные средства на 4,3 млн акций, которые полагались ему в качестве опциона при достижении Actavis определенных показателей.
В конце концов, он получил максимальный возможный пакет, который сегодня оценивается в $700 млн и в 2014 году выплатил оставшиеся $330 млн исландским кредиторам (он установил фиксированный коридор процентной ставки для части акций и таким образом, смог выплатить долги, ничего не продавая, — хороший ход, если учесть, что с 2012 года эти акции выросли более, чем втрое, а в 2014 года поднялись на 60%). К середине 2014 года он расплатился по всем долгам.
И пожалуйста — Бьорголфссон вернулся, не располагая ничем, кроме проницательности хорошего игрока в покер.
Сегодня его состояние оценивается в $1,3 млрд. Но последствия краха все еще ощутимы. «Я лично потерял более $100 000, все свои сбережения», — говорит Олафур Кристинссон, исландский юрист, который планирует подать групповой иск против Бьорголфссона от лица 350 мелких инвесторов.
Тем не менее, осевший в Лондоне миллиардер может с нетерпением смотреть в будущее. Компания Play, акции которой по-прежнему находятся в его фонде, сейчас представляет собой второе по значимости капиталовложение, которое он контролирует: принадлежащий ему теперь пакет 50% оценивается по меньшей мере в $450 млн.
Бьорголфссон клянется, что во второй раз будет распоряжаться своим миллиардным состоянием иначе. «Подобно животному, которого учит жизнь в джунглях, — говорит он, — я действительно пытаюсь научиться чему-то на этом опыте». Он говорит, что больше не будет так сильно залезать в долги, ограничится теми сферами, которые ему хорошо знакомы, вроде телекоммуникаций и дженериков и будет стараться совершать инвестиции вместе с партнерами.
Возможно, эта история из джунглей преподносит еще более важный урок: леопарды не меняют привычных мест охоты.
Наблюдающие за пузырями, возьмите на заметку: Бьорголфссон говорит, что он вновь стал получать много предложений от потенциальных кредиторов, включая Deutsche Bank, и это доказывает, помимо прочего, что у Мамоны очень короткая память.
И Тор отвечает на поступающие предложения. В январе он приобрел 92% акций Nextel Chile, самого мелкого из чилийских национальных мобильных операторов. Будучи верен своим привычкам, он заплатил за них, заняв $60 млн под залог своих акций Actavis — это был его первый заем за последние 7 лет. Он заявляет, что хочет инвестировать в этот концерн еще полмиллиарда долларов, более половины которых составят заемные средства.
«Я еще молод, — заявил он на ужине в честь продажи Actavis. — Я могу провернуть все это вновь. Я смог заработать миллиард, потерять его, и у меня все еще остается достаточно времени, чтобы заработать его снова».