Всем людям нравится казаться умными и предусмотрительными и не нравится — глупыми и некомпетентными. Наверное, эту аксиому можно принять без особого скепсиса? Но есть в обществе социальные роли, где необходимость быть умным и прозорливым составляет суть самой роли. И если окружение сомневается в способности исполнителя с ней справиться, то ему это ничего хорошего не сулит. Все эти социальные роли, требующие особого ума и умения предвидеть будущее, можно объединить в группу так называемых родительских ролей, под которой мы здесь понимаем не только непосредственное исполнение партии отца или матери в семейном хоре, но и различные неродственные ипостаси — лидера, вождя, начальника, командира, руководителя. Каждая из этих ролей предполагает, что ее носитель знает больше других, видит дальше, а мыслит глубже. Он несет ответственность не только за себя, но и за своих подопечных, следовательно, должен знать больше, чем они, быть сильнее, мудрее, опытнее.
Если это не так, то происходят социальные колебания разного масштаба, приводящие в итоге к замене исполнителей столь важных ролей. В не самых благополучных семьях отпрыски, отказывая родителям в экспертизе, находят каких-то иных советчиков, порой еще менее подходящих, но почему-то заслуживших доверие, утраченное родителями. В подразделениях компании, возглавляемых не самым компетентными руководителями, находятся вожаки, не облеченные формальной властью персонажи, имеющие тем не менее большое экспертное и властное влияние на коллектив. И даже в армии, где любой приказ командира — закон для солдата, бывают волнения, связанные с потерей командованием своего авторитета.
Именно поэтому любой вождь, оберегая свою власть, полагает, что он должен быть всегда прав. И тут происходит подмена понятий, рождающая массу производственных и социальных конфликтов.
Нужда VS желание
Дело в том, что понятия «прав» и «компетентен» (умен, прозорлив) — не синонимы. Тот, кто в команде самый умный, необязательно всегда и во всем прав (популярность обсуждения тем обычного и социального интеллекта тому свидетельство). И тот, кто в данный момент ситуационно прав, необязательно является самым умным во всех вопросах бытия. Стоит разделить также два других понятия — желание и нужду. Нужду отличает от желания то, что удовлетворение нужды человек воспринимает как существенную часть своего жизнеобеспечения. Ему нужно, чтобы осуществилось задуманное, иначе ему кажется, что он подвергнется какому-то жизненному риску и в предельном случае погибнет. Так, если вы захотите пить в жаркий день в городе — это будет желание, потому что у вас есть возможность его удовлетворить, хотя, возможно, требуется немного потерпеть (найти магазин, где продается вода, или добраться до дома). А если жажда застала вас в пустыне? К желанию пить добавится отчаяние от невозможности это желание удовлетворить. Непредсказуемость развития ситуации вызовет страх погибнуть — и жажда превратится в нужду, без удовлетворения которой человек действительно погибнет.
Одержимость властью
Почему некоторые руководители боятся признавать свои ошибки? Потому что их желание быть всегда и во всем правыми превратилось в нужду правоты. Нужда быть всегда правым заводит в ситуацию, когда человек не может признать собственные заблуждения без того, чтобы не испытать глубочайший стресс, сопоставимый с крушением ценностной системы, разрушением личности. Этим удачно пользуются манипуляторы — намеренно и последовательно загоняя «всегда правого» в русло решений, которые ему невыгодны, но от которых он не может отказаться, так как иначе придется признать свою неправоту. Особенно часто попадают в подобную «ловушку правоты» люди с крепкими убеждениями и нерушимыми принципами. Мы все были свидетелями крушений компаний и даже социально-исторической эпохи, где руководители не могли проявить гибкость, адаптивность к новой ситуации и, по сути, предпочли погибнуть под обломками неизбежных преобразований.
Жизнь прекрасна и опасна своей непредсказуемостью — и чем больше человек уверен в точности своих долговременных прогнозов, основанных на предыдущем опыте, чем привычнее ему действовать внутри избранной схемы (а «правота» — это чаще всего некая схема действий), тем чаще он может убедиться в неэффективности выбранного «жесткого курса». И если стремление быть правым было желанием, а не нуждой, то у него есть шанс просто обогатиться новым опытом. Если же правота была нуждой, то человек будет склонен отрицать очевидное, обвиняя свое окружение во всех грехах, отстаивая привычную схему вплоть до полного коллапса ситуации.
Нечестная игра
Мир «вечно правого» скучен и неуютен, ибо окружение всегда враждебно, а вождь должен хмуро бдить, чтобы пресекать происки. Но даже такое недреманное дежурство не спасет от неизбежного — крушения привычной схемы под влиянием самой жизни. Поэтому некоторые руководители свою правоту отстаивают несколько иным образом. Они настолько обтекаемо формулируют свою позицию, что в любой момент, в зависимости от конъюнктуры, могут заявить: «Я именно это и имел в виду!» Все подчиненные такого руководителя непрерывно стараются угадать, что он на сей раз задумал, но безуспешно, потому что он постоянно передумывает.
Подобно пластилиновому персонажу из популярного мультфильма, этот руководитель настолько гибкий, что может превратиться во что хочешь — кроме себя самого. Но руководителю и в этом случае приходится вечно бдить, чтобы успевать следовать за дуновениями высших властных ветров. Сотрудники государственных компаний хорошо знакомы с подобными ситуациями и могут сами вспомнить много примеров.
Должностной атрибут
И только третий вариант может быть продуктивным — когда руководитель не «всегда прав», а обладает достаточной мудростью. Мудрость отличается от всех прочих качеств тем, что обычно не допускает ситуаций, из которых правые или умные должны постоянно искать выход. Мудрый руководитель не боится признать свои ошибки потому, что не опасается потерять власть. Власть для него не нужда и даже не желание, а всего лишь должностной атрибут, помогающий быстро решать текущие задачи. Это отнюдь не означает, что в коллективах, где руководитель обладает мудростью, власть принадлежит народу. Власть вообще не может принадлежать народу, ибо она — прерогатива того, кто устанавливает правила игры.
Мудрый руководитель прежде всего хороший игрок. Он умеет создавать такие правила игры, которые укрепляют его власть ненасильственным образом. А правила отличаются от принципов тем, что их всегда можно изменить. Но и от расплывчатой гибкости есть существенное отличие — понятные договоренности на обозримый период. И именно поэтому мудрый руководитель всегда в выигрыше.