В прокат вышла изумительная по живописности, самоиронии и печали «Молодость» итальянца Паоло Соррентино – его вторая подряд картина о человеке и вечности после знаменитой «Великой красоты». Мы писали о ней в репортажах с Каннского кинофестиваля.
Но на неделе московской прессе показали еще один громкий каннский фильм 2015-го – внеконкурсный «Новейший завет» бельгийца Жако Ван Дормеля: после одного из сеансов ему устроили 40-минутную овацию как никакому из конкурсных хитов. Ван Дормель – самый малоизвестный у нас из европейских классиков. Снимает редко – и всегда фильмы необычные, которым не найдешь аналоги. Первый прославившийся – «Тото-герой» 1991 года. Один из последних – «Господин Никто» 2009-го: его любят наши кабельные каналы.
«Новейший завет», как и «Молодость», — фильм о человеке и смысле жизни. Но по жанру он, как ни странно, сюрреалистическая сатира – прежде всего на Бога-Отца и созданный им патриархальный мир, которым заправляют мужчины (впрочем, мучаются в нем не меньше женщин). Фильм номинирован на «Оскар» от Бельгии и должен выйти у нас 12 ноября. Но на всякий случай напишем о нем сейчас. Хотя он уже дублирован на русский, а его сатира, как верно заметила одна из моих коллег, добродушная, но мало ли что в последний миг взбредет в голову нашему трусоватому Министерству культуры.
О ЧЕМ ЭТО.
О том, что Бог-Отец, создавая мир, сотворил прежде всего Брюссель, причем современный: с офисными зданиями, супермаркетами, кинотеатрами, жилыми многоэтажками. И стал думать, кем бы его заселить. Перепробовал жирафов, тигров, страусов, кур – есть смешной момент, как куры беспокойно квохчут в креслах кинотеатра, смотря фильм, где их, похоже, режут. Ужастик.
Но ничто Бога не устраивало. Тогда-то – по своему образу и подобию – он и создал человека. И понял: вот она потеха! Это именно то создание, которому забавно творить гадости. А еще смешно стравливать ЭТИХ друг с другом и смотреть, как они дерутся.
Что-то такое мелькает в памяти: рисунки про Бога и сотворение мира популярных в СССР датского карикатуриста Херлуфа Бидструпа и французского Жана Эффеля. Но фильм Ван Дормеля - иной по теме и стилю.
Оказывается, Бог по-прежнему обитает в Брюсселе – в малогабаритной квартире, где, впрочем, есть его особый кабинет, стены которого представляют собой каталог с выдвижными ящичками типа старого библиотечного (каждая карточка в ящичках описывает отдельного из живущих людей) и тянутся ввысь до бесконечности. Дело в том, что квартирка находится в параллельном мире, откуда нет выхода в нормальный брюссельский.
Семья Бога, однако, вполне среднеевропейская. Да-да, у него есть семья! Покорная до бессловесности пухленькая жена в халатике, которая занята домом и боится лишний раз потревожить тирана-мужа, и, не поверите, 10-летняя дочь. Бог занят тем, что беспрерывно пьет пиво (открывает холодильник – он пуст. Приходит на помощь жена, закрывает, открывает заново – он полон непочатых бутылок: богам доступны и не такие чудеса), смотрит спорт по телевизору. А в свободное время уединяется в кабинете и, хихикая, творит людям гадости.
Сам по себе он не способен ни на что. Для того чтобы определять жизнь на Земле, ему необходим старенький компьютер.
В мировой культуре Бог – жестокий. Он карает. Насылает землетрясения, извержения вулканов, цунами и эпидемии. Всю свою историю безвинные люди, потерявшие любимых, безуспешно вопрошали небеса: «Боже, за что?» Господь «Новейшего завета» не столько злой, сколько зловредный. В частности, ежедневно сочиняет законы, которые сделают людской быт еще более раздражающим: закон (условно говоря, точные цифры не помню) № 2667: бутерброд всегда падает вареньем вниз. Закон № 2668: соседние очереди всегда движутся быстрее вашей.
Беда в том, что его дети – оппозиционеры, принявшие сторону человечества. Причем, в отличие от отца, который без компьютера никто, они реально одарены: способны ходить по воде и не только. Старший сын пропал давно, и, хотя добросердечная мать всегда ставит на стол тарелку для него, отец рявкает: «Он не вернется, неужели не ясно!» Сын присутствует в доме только в виде правильной католической статуэтки, которая оживает, когда его сестра остается с ней один на один. Именно брат, которого сестра зовет по инициалам Джей Кей (JC – Jesus Christ), советует ей подпортить отцовский компьютер и подсказывает лаз из дома в реальный мир – через стиральную машину.
Отцу не остается ничего, кроме как устремиться в погоню в живой Брюссель (чтобы вернуть дочь и заставить ее починить компьютер). И на него тут же сваливаются все те пакости, какие он миру уготовил.
Короче, это во многом шутка, если кто еще не понял.
ЧТО В ЭТОМ ХОРОШЕГО.
В фильме придумка на придумке. Не знаешь, чего ожидать в следующий момент: гэг либо словесную шутку. Скажем, бомж, которого дочь Бога выбирает в помощники, чтобы записал Новейший завет, занося в тетрадку деяния и ее, и новых выбранных ею апостолов (их шестеро; почему? – см. фильм), не сразу понимает, кого она именует JC. Он решает, что она имеет в виду совсем другого JC – родного для Бельгии Жан-Клода Ван Дамма.
В фильме вообще много киношуток. Сильнее всего взаимопритяжение с «Амели»: любая высказанная мысль или фантазия тут же обретает в «Новейшем завете» мгновенное, чаще всего пародийное, экранное вопрощение: вот как может получиться при реализации! Но сон с танцующей на столе ладонью адресует к «Семейке Аддамс». Пробивание Отцом закрытых дверей топором – к «Сиянию». Лаз через люк стиральной машины, за которым обнаруживается длинный тоннель, – к кроличьей норе из «Алисы». Когда фильм говорит о том, что Отец стал стравливать людей между собой, иллюстрацией служат, в частности, кадры из «Александра Невского» Эйзенштейна. Ну а уж эпизод с гориллой Кинг-Конгом, в котором снялась сама великая Катрин Денев (ее стареющая героиня, одна из новых шести апостолов, давно заброшенная деловым мужем, находит себе нового заботливого мужчину-супруга в цирковой клетке), напоминает о целом ряде фильмов еще одного неповторимого классика Марко Феррери с той же Денев, Марчелло Мастроянни и нынешним российским гражданином Депардье: от «Прошай, самец», где обезьяна тоже играла важную роль, до «Суки», где сама Денев была собакой.
Интереснее, однако, то, что фильм не о богах – о людях. Он - оптимистический. Но наполнен печалью по человеческому одиночеству и безысходности человеческой судьбы. Человеку при нынешнем Боге рассчитывать не на что. Поэтому богиня-дочь перед тем, как сбежать от отца и вырубить его компьютер, решается на невероятную акцию: рассылает sms всем подряд людям с указанием точной, взятой Отцом с потолка датой их смерти.
Это заставляет людей переосмылить, что делать в оставшееся время, зачем они живут, зачем страдают – и стоит ли страдать? Ощущение приближающейся смерти поощряет вкус к жизни. Останавливаются войны. Прекращаются преступления – нет смысла истреблять, если у врага иная дата гибели. Придурок-блогер, которому жить еще 62 года, начинает снимать и выкладывать в сеть, как он выбрасывается с 60-го этажа. Он знает, что почему-то не разобьется.
Прежде все ходили под Богом. Утратив тайну владения датами смерти, Бог утрачивает и авторитет.
Пользуясь случаем, его жена, которой во время уборки удалось случайно перезапустить компьютер, споро и смело переделывает ситуацию на Земле. Она только притворялась бессловесной, пока тиран-муж находился рядом. Она – обычная домохозяйка с соответствующими вкусами. Поэтому, для всеобщей радости, отменив катастрофы, украшает небеса цветочными завитушками. Именно такой мир кажется ей действительно прекрасным – но он все равно лучше прежнего.
Фильм с сильным феминистским началом.
ОДНА ИЗ ФИНАЛЬНЫХ ХОХМ. Тут столько поворотов, что рассказать об одном из них не грешно. Тем более что мы ничего не сказали про новых апостолов. В финале Отца отцов, поскольку он без документов, принимают за узбека (на момент съемок фильма сирийских беженцев еще не было) и экстрадируют в Узбекистан.
НАШ ВАРИАНТ РЕКЛАМНОГО СЛОГАНА. После фильма хочется воскликнуть, как восклицаешь, спотыкаясь на ровном месте: «Господи, Боже ты мой!..»