От подполья до экранизаций на Netflix: как китайская научная фантастика покоряет мир
По данным исследования, опубликованного в КНР весной этого года, интерес к китайской научной фантастике в мире непрерывно увеличивался с 2018 по 2023 год. Главным хитом этого направления стала трилогия писателя Лю Цысиня «Воспоминания о прошлом Земли», первый роман которой «Задача трех тел» привлек интерес международной аудитории после публикации англоязычного издания в 2014-м. Год спустя это произведение удостоилось престижной литературной премии «Хьюго». В 2024-м на стриминговой платформе Netflix вышел первый сезон американской адаптации, который получил преимущественно положительные отзывы и шесть номинаций на «Эмми». «Воспоминания о прошлом Земли» — самый известный и популярный, но далеко не единственный представитель современной китайской научной фантастики — жанра, переживающего расцвет и на родине, и по всему миру.
Китайский сай-фай в спячке
В начале XX века научная фантастика в Китае развивалась под влиянием западных представителей этого жанра — в стране активно переводились и пользовались большой популярностью Жюль Верн и Герберт Уэллс. Одним из первых оригинальных сай-фай-произведений в стране стал «Роман о лунной колонии», написанный неизвестным автором под псевдонимом и опубликованный в 1904 году. По сюжету, китаец Лун Мэнхуа убивает чиновника, преследующего семью его жены, бежит из страны, чудом не тонет после кораблекрушения и оказывается на воздушном судне, спроектированном японским изобретателем. Вместе с ним герой находит пропавшую супругу, присоединяется к революционерам и в конце концов отправляется на Луну, чтобы основать утопическую колонию. Полный текст романа не сохранился, но по дошедшим до нас описаниям понятно, что лунные колонисты планируют захватить Землю, а их самих собирается подчинить себе некая еще более развитая цивилизация.
Вообще, научно-фантастические произведения, выходившие в заключительный период правления династии Цинь (то есть в начале XX века), полны рефлексии над будущим страны, которое в то время казалось безрадостным и внушало уныние многим китайским интеллектуалам. В романе 1905 года «Новая история камня» У Цзяньжэня Китай в начале XX века предстает бедным, отсталым и коррумпированным. Такому образу автор противопоставляет Цивилизованное Царство далекого будущего с бессмертием, контролем над погодой, путешествиями по воздуху и под водой.
Начиная с 1949 года, когда к власти в Китае пришли коммунисты во главе с Мао Цзэдуном, главная идея научной фантастики в стране свелась к необходимости обосновать превосходство СССР и его сторонников над западными капиталистами. Тогда самым популярным представителем этого направления в стране стал советский писатель Александр Беляев, автор «Головы профессора Доуэля», «Человека-амфибии» и других известных произведений. Однако в конце 1950-х отношения между КНР и СССР испортились, и произведения советских фантастов перестали выпускать в Китае.
Автор «Воспоминаний о прошлом Земли» Лю Цысинь родился в 1963 году — за три года до начала в Китае так называемой Культурной революции. Тогда в ходе серии идеологических кампаний, развернутых Мао, по всей стране прошли репрессии против несогласных с властями, представителей духовенства и интеллигенции, общественных организаций, которые обвинялись в приверженности капиталистическим ценностям. Количество погибших в те годы оценивается от 500 000 до 2 млн человек.
Еще одним следствием чисток и репрессий стало уничтожение целых пластов культуры: произведения оказывались под запретом, театры уничтожались, а преподаватели, ученые и авторы, которых объявляли носителями «буржуазного яда», подвергались издевательствам, совершали самоубийства или погибали от рук хунвейбинов — радикальных приверженцев идеологии Мао из числа молодежи. Многих отправляли в трудовые лагеря для «перевоспитания». В число пострадавших в те годы вошел и Чжэн Веньгуан, которого многие соотечественники считают отцом китайской фантастики и который параллельно с писательством работал в Пекинской обсерватории. Из-за подозрений со стороны властей ему пришлось уволиться, уехать в деревню и заниматься крестьянством: пасти скот и выращивать рис.
По словам профессора китаистики из университета Монтаны Хуа Ли, в период Культурной революции новая литература в стране почти не издавалась. Исключение составляла заполонившая прилавки книжных пропаганда. Особенно трудно было продвигать свои произведения авторам научной фантастики — жанра, в котором политическая обстановка в альтернативной реальности или далеком будущем часто выступала метафорой положения дел в настоящем. «Многие распространенные мотивы оказались табуированы», — рассказывает Хуа Ли. Под запретом оказался, например, такой популярный троп, как существование других форм жизни во Вселенной. Любые научные инновации, которые тоже часто фигурировали в сай-фае, цензоры отвергали как порождение эксплуататорского западного режима. В подобных условиях многие не понимали, про что можно писать, не рискуя быть причисленными к врагам народа.
«С начала 1960-х до 1976 года китайская научная фантастика пребывала в спячке», — продолжает исследовательница Хуа Ли. Однако даже в тот мрачный период дети все равно вдохновлялись сай-фаем, фантазировали о будущем и других мирах. Лю Цысинь в заключении к «Задаче трех тел» рассказал, как в апреле 1970-го, когда ему было всего шесть лет, его заворожили новости о том, что Китай в рамках космической программы запустил первый спутник. Спустя еще несколько лет будущий писатель обнаружил под кроватью своего отца коробку с книгами — в том числе и с научно-фантастическим романом Жюля Верна «Путешествие к центру Земли». С тех пор мальчик стал страстным любителем сай-фая. А смерть Мао в 1976 году ознаменовала начало периода относительной оттепели в культуре. Страну фактически возглавил реформатор Дэн Сяопин, сразу объявивший науку и технологию «продуктивной силой номер один».
Борьба против «духовного загрязнения»
В 1979-м в литературных журналах начали публиковаться оригинальные и переводные фантастические произведения. Самые отважные молодые авторы даже позволяли себе зашифровывать в художественные истории критику диктатуры Мао Цзэдуна.
Однако оттепель продлилась недолго: оппоненты Сяопина, недовольные проникновением в Китай «враждебных» идей, выступили против либерализации. Под их влиянием в 1983-м коммунистическая партия запустила кампанию против «духовного загрязнения». В число жанров, подвергшихся нападкам, вошел и сай-фай. Научная фантастика, по словам цензоров, включала «байки про призраков, сцены секса и насилия, антинаучные предположения и критику социализма». Публичному осуждению подверглись такие авторы, как Е Юнле, который специализировался на теме космических путешествий. Журнал «Наука в искусстве и литературе» переименовали в «Странные истории» и заставили публиковать статьи вместо художественных произведений. Кампания против «духовного загрязнения» продлилась всего несколько месяцев, прежде чем Сяопин ее закрыл. Однако придирки властей настолько травмировали писателей, что многие перестали заниматься творчеством.
Государство продолжало тормозить развитие научной фантастики и после начала второй оттепели в культуре в конце 1980-х. Именно тогда цензоры запретили публиковать дебютный роман Лю Цысиня «Китай 2185», по сюжету которого КНР в будущем становится цифровой демократией, а Мао обретает новую жизнь в виртуальной реальности, из-за «спорных общественно-политических тем». Позже произведение все же появилось в Сети. Еще одним косвенным примером того, как действия государства вредили литературе, можно считать жестокое подавление армией протестов против партийной диктатуры на площади Тяньаньмэнь в 1989-м. Новости об убийстве правительственными войсками как минимум 241 участника акции привели к тому, что многие иностранные писатели два года спустя отказались посещать конференцию для фантастов в городе Чэнду. Если бы этого не случилось, ивент наверняка сыграл бы ключевую роль для формирования международных связей и распространения китайской художественной литературы за рубежом.
Однако некоторые современные китайские авторы считают, что период относительного затишья в отношениях между сай-фаем и государством на стыке 1980-х и 1990-х пошел жанру на пользу. Как объясняет писательница Регина Кань Ю Ван, научная фантастика в те годы считалась нишевым направлением. Массовая аудитория в Китае почти не интересовалась этим жанром. Единственным местом, где поклонники сай-фая могли пообщаться с единомышленниками, были литературные клубы при университетах.
«Было много свободы, — описала царившее тогда ощущение среди начинающих фантастов исследовательница из Цюрихского университета Джессика Имбах. — Поскольку никто не читал научную фантастику, авторы могли писать, о чем хотели».
Продвигать жанр на протяжении всего этого времени старалась редактор журнала «Мир научной фантастики» Ян Сяо, чей отец состоял в партии и оберегал дочь от нежелательного внимания цензоров. Именно Ян и ее соратники пытались организовать международную конференцию в городе Чэнду. Когда мероприятие сорвалось из-за расправы на площади Тяньаньмэнь, Сяо вышла из положения, отправив небольшую делегацию начинающих авторов на конвенцию научной фантастики Worldcon в Гаагу в 1990-м. Возглавил китайское представительство в Нидерландах переводчик Шэнь Цзайван, который в совершенстве владел английским, работал в министерстве иностранных дел провинции Сычуань и с детства обожал сай-фай. Оказавшись в Гааге, он направил основные усилия на то, чтобы убедить иностранцев, что Чэнду — гостеприимный город и что посещать его безопасно. Вместе с другими китайцами Цзайван раздавал участникам конвенции игрушечных панд и открытки с пейзажами.
«Мы пытались представить нашу провинцию в лучшем свете и показать, что жители Сычуаня очень ждут приезда иностранных фантастов, — вспоминал Шэнь. — Нам хотелось, чтобы зарубежные авторы посетили наш регион и вдохновили китайских молодых людей читать больше научной фантастики». В конце концов около 10 авторов все-таки согласились посетить Чэнду, находившийся на расстоянии более чем 1800 километров от идеологизированного Пекина. Это была маленькая, но значимая победа для любителей сай-фая в Китае — всего несколько месяцев назад мало кто мог представить, что иностранцы приедут обсуждать литературу в страну, которую критиковали за партийную диктатуру и преследование инакомыслящих. Среди молодых людей в КНР начало формироваться представление о научной фантастике как об острове свободы в стране, где власти часто стремились контролировать граждан.
Золотой век китайской фантастики
Конец XX и начало XXI века сейчас считается началом «золотого века» китайского сай-фая. В 1997-м «Мир научной фантастики» организовал новое международное мероприятие с участием космонавтов из США и России. О конференции написали в крупных китайских СМИ. По словам нынешнего редактора журнала Яо Хайцзюня, то мероприятие сделало прежде маргинальный жанр более привлекательным для жителей КНР. Все больше людей начинали интересоваться рефлексией авторов над темами научного прогресса, будущего человечества, соотношения культуры и технологий.
Тогда же на книжных прилавках появились произведения классиков англоязычного сай-фая Филипа Дика и Артура Кларка, а в кино начали показывать такие фильмы, как «Матрица» и «Парк юрского периода». Как объясняет исследовательница Хуа Ли, цензура в стране все равно существовала, но в основном затрагивала общественно-политические публикации, а научную фантастику обходила стороной. Благодаря относительной свободе и международному сотрудничеству к началу XXI века тираж «Мира научной фантастики» достиг тиража в 400 000 экземпляров. Популяризация сай-фая в КНР сработала и в обратном направлении: в других странах услышали об авторах, которые раньше оставались неизвестны даже у себя на родине.
Рост популярности научной фантастики во многом объясняется изменениями в жизни китайцев: в 1990-х экономика страны начала стремительно расти благодаря присоединению Гонконга и вступлению во Всемирную торговую организацию. Затем в КНР начали развиваться технологии. Этот процесс, с одной стороны, привел к усилению государственного контроля (например, к разработке эффективной системы распознавания лиц и к внедрению программы оценки граждан в зависимости от их благонадежности), а с другой — сделал частью повседневности то, что еще недавно казалось утопией. Современный фантаст Хань Сун связал развитие жанра с потребностью осмыслять изменения в экономике, обществе и науке. «Резкая трансформация Китая сама кажется чем-то футуристическим», — объяснил писатель.
Между цензурой и свободомыслием
Именно Хань Сун на стыке прошлого и нынешнего веков стал одним из флагманов (или, как их называют в Китае, «генералов») китайской фантастики. Для произведений этого автора в основном характерны апокалиптические или постапокалиптические темы: в романе «Красный океан» рассказывается о генетически модифицированных людях, ушедших под воду, чтобы спастись от последствий экологической катастрофы, а в дилогии «Подземка» и «Надземка» — о людях, которых конец света застал в скоростном транспорте. Некоторые критики считают, что глобальные катастрофы у Хань Суна являются метафорой попыток современной КНР балансировать между традициями и обществом потребления, социализмом и капитализмом.
Второй «генерал» современного китайского сай-фая Ван Цзинькан в своем творчестве исследует тему человеческих модификаций — герой его повести «Леопард» теряет контроль над собой из-за внедренного ему гена хищника, а в произведении «Муравьиная жизнь» извлеченная из насекомых «сыворотка альтруизма» вместо всеобщего блага и утопии приводит к полной разрухе из-за неумелых политиков.
Неизменный интерес у китайских фантастов вызывают США — страна, с которой КНР связывают запутанные отношения. Например, в романе Ван Цзинькана «Крест» фанатики истребляют население Штатов с помощью биологического оружия под кодовым названием «12 сентября», а в повести Хань Суна «Красная звезда над Америкой» США слабеют и разваливаются на фоне китайского доминирования.
Стремление писателей рефлексировать на тему будущего мировых держав и противостояния КНР с Западом во многом объясняется уникальным статусом самих авторов: работая в жанре, неотделимом от политической критики, они вынуждены избегать выпадов в адрес властей своей страны, чтобы не попасть в опалу к цензорам. Из-за этого китайские фантасты часто оказываются в двусмысленном положении — чиновники относятся к ним как к потенциальным диссидентам, а за границей их обвиняют в пособничестве диктатуре и отсутствии активной гражданской позиции.
Одним из ярких примеров этой неоднозначности можно считать Хань Суна, который, по словам журналиста Николая Караева, «живет двойной жизнью». «Занимая не последнее место в связанной с партийным истеблишментом журналистской иерархии, он периодически выдает фантастику, которую запрещают цензоры, так что прочесть ее можно либо в самиздате, либо в переводе на японский», — объясняет Караев.
Не стал исключением и самый известный из «генералов», автор «Воспоминаний о прошлом Земли» Лю Цысинь. В первом романе этого цикла «Задача трех тел» рассказывается о девушке, отца которой в годы Культурной революции за попытку защитить физику от идеологии забили до смерти хунвейбины. Саму героиню спустя 10 лет после тех событий привлекают к запущенному еще при Мао проекту по поиску внеземных цивилизаций. «Задача трех тел» сначала стала хитом в КНР, а затем укрепила позиции китайского сай-фая на международной арене. Не меньший интерес у читателей вызвали и два продолжения: «Темный лес» и «Вечная жизнь смерти».
В контексте цензуры примечательно то, что в оригинальной версии первого романа трилогии описание преступлений, совершенных фанатичными пособниками Мао, сократили, чтобы они не казались одним из центральных элементов сюжета. Полностью ознакомиться с этими фрагментами читатели могли только в переводах.
За последние 10 лет Лю Цысинь, который в молодости работал компьютерным инженером на электростанции, стал самым популярным фантастом на родине и одним из самых популярных в мире. Однако в интервью писатель отказывается выделять китайский сай-фай в отдельное направление в рамках жанра. Успех фантастов из КНР в последние годы Лю Цысинь объясняет не самобытностью или культурными особенностями, а просто стремлением писателей рассказывать интересные истории.
«В китайской фантастике есть отдельные тексты, следующие специфически китайской традиции, однако чаще авторы не ставят перед собой таких задач, — объяснил Лю Цысинь. — Я бы сказал, что китайские фантасты подверглись влиянию западной научной фантастики в большей степени, нежели влиянию собственной культуры».
Говоря об ограничениях, с которыми приходится сталкиваться китайским фантастам, автор «Задачи трех тел» заявил, что цензуры в сай-фае не существует, однако тут же добавил, что «есть ряд щекотливых тем, к появлению которых в литературных произведениях издательства относятся достаточно настороженно». По словам переводчика романов Лю Цысиня Кена Лю, писателям в КНР часто приходится формулировать свои мысли крайне осторожно, чтобы власти не усомнились в их лояльности. Часто на английском издаются произведения, которые в самом Китае отказываются публиковать из-за «откровенных» высказываний в адрес государства. В таком случае Лю обсуждает с авторами, чьи книги переводит, какие формулировки лучше использовать, чтобы не подвергнуть их опасности на родине.
В 2023 году в КНР впервые в истории прошел всемирный конвент научной фантастики Worldcon. Громкое событие ознаменовалось скандалом: сразу семерых претендентов на литературную премию «Хьюго», победители которой определяются именно на Worldcon, без объяснения вычеркнули из списка номинантов. Вероятной причиной такого решения организаторов стало недовольство партийного руководства произведениями этих авторов. Сам факт вручения премии в КНР показал, какой огромный путь проделал китайский сай-фай за последние десятилетия, но цензура в адрес номинантов напомнила, что у себя на родине азиатские фантасты по-прежнему часто воспринимаются как маргинальные элементы и потенциальная угроза.
С чем же все-таки связан рост популярности китайского сай-фая, если учесть, что современные произведения этого жанра далеко не всегда отличает уникальная национальная специфика, а саму КНР в англоязычной среде часто критикуют за нарушения прав человека и ущемление гражданских свобод? Пожалуй, самый очевидный ответ состоит в том, что китайская фантастика сейчас стала доступнее за рубежом, чем во времена борьбы с «духовным загрязнением». Геополитические противостояния больше не препятствуют публикации в США и Европе переводов из КНР, а иностранным читателям интересно познакомиться с представителями другой литературной традиции, даже если она во многом вдохновлена западными классиками.
Другое возможное объяснение состоит в качестве произведений: «Воспоминания о прошлом Земли», которые стали главным хитом китайского сай-фая среди англоязычных читателей, по версии многих критиков, можно считать шедевром не только конкретного направления, но и литературы вообще. «С первых же страниц было ясно, что это настоящая научная фантастика, выстроенная вокруг сложных идей, — сказал один из авторов и исполнительных продюсеров сериала «Задача трех тел» Д. Б. Уайсс. — Умопомрачительных идей». А вот как описывал впечатления от знакомства с произведениями Лю их издатель в Великобритании Ник Читэм: «Это было скорее похоже на классику западной научной фантастики, чем то, что выходит в наше время. Эти книги в большей степени касались масштабных вопросов, чем отношений между персонажами. Было удивительно, что «Задача трех тел» обрела такую популярность в Китае. Книгой увлекались даже люди, далекие от жанра научной фантастики». Вполне вероятно, что литературный талант автора предопределил успех «Воспоминаний о прошлом Земли» даже в большей степени, чем культурные или социальные факторы.
Однако для многих, включая самого автора, международная популярность главного хита китайского сай-фая остается стихийным явлением и загадкой. «Я не знаю, чем объяснить успех трилогии, — признается Лю Цысинь. — Объяснения некоторых исследователей — вроде того, что эти романы помогли Западу понять Китай, — не кажутся мне убедительными. Я думаю, что успех «Задачи трех тел» в первую очередь связан не с тем, что это китайская научная фантастика, а с тем, что это научная фантастика, в которой люди осмысляются как единое целое».