Справка для разводящихся: зачем государство призывает россиян обращаться к психологам
В сентябре депутаты Госдумы внесли законопроект о введении обязательной социально-психологической помощи супругам на грани развода: предполагается, что пары должны будут пройти консультацию у семейного психолога, если у них есть несовершеннолетние дети или один из них не согласен на расторжение брака. Одновременно Минздрав опубликовал пояснения к стандарту первичной медико-санитарной помощи при нормальной беременности: планируется, что женщин дважды за девять месяцев будут направлять к психологу — при постановке на учет в женской консультации и затем в третьем триместре. Forbes Life поговорил с экспертами, чтобы разобраться, насколько этично подталкивать людей к консультации, какие именно психологи будут этим заниматься и есть ли у государства достаточно ресурсов, чтобы реализовать эти проекты.
Кто будет регулировать посещение психологов
Руслан Артамонов, руководитель «Центра медиации и права Руслана Артамонова», в разговоре с Forbes Life подчеркивает, что если документ Минздрава уже проработан и там расписан механизм посещения (где, когда, сколько раз женщина идет к специалисту), то законопроект о разводах пока «сырой». Он наделяет судью правом «принять меры к примирению супругов, в том числе, получение ими социально-психологических услуг», но при этом не указано, какие конкретно услуги должны предоставляться, как и где они будут их получать, в каком объеме, как суд будет регулировать предоставление поддержки.
«В суде рассмотрение дела приостановят, и на основании этого постановления супруги пойдут в органы соцзащиты или МФЦ для получения услуги. Естественно, никакой обязаловки не будет: если супружеская пара так и не дойдет до психолога, через три месяца их разведут», — поясняет Forbes Life автор законодательной инициативы, депутат Игорь Антропенко.
Согласно действующему семейному законодательству, суд и сегодня дает супругам до трех месяцев на примирение, если один из них не согласен на развод после подачи заявления. По словам юриста, пока в законопроекте также прописано, что «расторжение брака производится, если меры по примирению супругов оказались безрезультатными, супруги (один из них) уклонились от их реализации и настаивают на расторжении брака» — это значит, что как минимум один из них может не явится на прием к психологу и брак расторгнут. «Я думаю, пары просто не станут туда ходить, если им это не надо, а если нужно, то и без указаний суда пойдут», — говорит Артамонов.
Семейный психолог, КБТ и РЭПТ-терапевт Татьяна Чернякова тоже считает важным продумать юридические нюансы: «Нам надо точно знать, что включает в себя понятие «социально-психологические услуги», как выглядят протоколы работы в различных семейных ситуациях, кто их разрабатывает и утверждает, по каким критериям оценивается эффективность работы психолога, что происходит, если партнеры демонстрируют готовность, но не успевают разрешить конфликт в положенные три месяца, как оплачиваются эти услуги во время этого периода и после истечения его срока».
По словам эксперта, понятие «обязательная» также влечет за собой необходимость лицензирования, аккредитации деятельности психологов и медиаторов, которые сопровождают бракоразводные процессы. Сейчас их работа и статус в России никак не регулируются, но если это станет обязательным, то придется по принципу европейских стран создавать организацию, которая будет следить за качеством работы психологов.
Гештальт-терапевт, ректор Международной Академии Гештальта Ольга Алеева видит плюс в том, что если консультация станет обязательной, значит, скорее всего, бесплатной: «Но заставить пойти к психологу человека никто не может. И он не поможет, если клиент сам не хочет работать над проблемой. Эта история аналогична обязательной справке из диспансеров, чтобы получить водительские права».
Хватит ли на всех таких специалистов
Согласно статистике ВОЗ, на 100 000 человек в России приходится только четыре–пять психологов (для сравнения: в Канаде — 48, в США — 29, а соседней Финляндии — 109). В 2023 году в публикации о доступности психологической помощи исследователи пришли к выводу, что в отличие от других медицинских специальностей, клиническая психология недостаточно интегрирована в систему здравоохранения. «При Министерстве здравоохранения нет единого координационного центра, который бы системно определял политику оказания помощи населению в этой сфере, конструктивно организовывая деятельность медицинских психологов в системе здравоохранения. До настоящего времени не принят профессиональный стандарт медицинского психолога. Отсутствие единой политики в работе психологической службы в медицине ведет к недостаточному использованию ресурсов психологической помощи в системе здравоохранения», — заключали эксперты.
Профессор, ректор Института перинатальной и репродуктивной психологии Галина Филиппова согласна, что в России не достаточно специалистов, которые могли бы профессионально оказывать помощь беременным женщинам и супружеским парам.
«Во-первых, далеко не в каждой женской консультации (особенно в маленьких городах и поселках) есть психолог. Во-вторых, какая у них квалификация? Ни в одном вузе не обучают перинатальной и репродуктивной психологии в необходимом объеме для работы с беременными (нюансы беременности, динамика изменений психики по триместрам, настрой на роды). Это только спецкурсы, не включенные в стандарт государственной программы клинической психологии. А если специалист не имеет базовой подготовки, он может спровоцировать у беременной глубинные проблемы, ведущие к нарушению ее состояния и перинатальный стресс у будущего ребенка. Вот реальные риски», — говорит эксперт.
Филиппова подчеркивает, что с парами должны работать психологи со спецподготовкой по системной семейной терапии и по детско-родительским отношениям, чтобы они могли провести квалифицированную оценку состояния ребенка: «В крупных городах еще можно найти специалистов, а за МКАДом? А если психологи не имеют достаточной квалификации, то риски все те же: насколько психолог умеет держать позицию, не переходя на сторону одного из супругов?».
Жительница Санкт-Петербурга Вера, которая просила не указывать фамилию, вспоминает о давлении, с которым столкнулась прошедшей зимой в период тяжелого развода. «Мы с мужем были на эмоциях, и он назло пожаловался в орган опеки, что якобы я плохая мать, не слежу за восьмилетним сыном. Меня вежливо позвали на прием, ребенка я взяла с собой, и там его начали расспрашивать. Сын действительно был в подавленном состоянии: он с детства видел любящих родителей, а теперь разрыв, крики, затем папа ушел. И я дала согласие на индивидуальную беседу ребенка с психологом центра. Сначала это чуточку помогло — он стал меньше плакать, но на следующий день мне и мужу начали звонить из центра, уговаривать отменить развод. Они давили на жалость к ребенку, что это «разрушит его нежную душу», что он боится травли в школе, а мы «думаем только о себе». К счастью, дальше уговоров не пошло, потому что причин отбирать у меня ребенка по жалобе мужа не было», — вспоминает Вера.
Насколько этична навязанная помощь
Специалисты, опрошенные Forbes Life, в целом поддерживают идею о том, чтобы подтолкнуть человека к консультации. «Есть такое понятие, «взаимодействие с немотивированным клиентом». Это не про навязывание помощи, а про психологические защиты человека. Специалист должен обойти защиты и помочь ему увидеть, что на самом деле происходит в его жизни. Только после этого человек сможет принимать решение. А в данном случае мы говорим об очень серьезных решениях, которые несомненно отразятся на будущем», — говорит семейный психолог Татьяна Чернякова.
Она отмечает, что по результатам исследования Американской ассоциации брака и семейной терапии, 90% пар отмечают улучшение эмоционального здоровья после работы с психологом, 66% — физического самочувствия. И наконец, 75% считают, что их отношения в целом стали лучше благодаря терапии.
С Черняковой соглашается и схема-терапевт Людмила Шульга: «Часто запросы на психологическую работу с беременными женщинами связаны с переживанием чувства тревоги. Ведь вместе с радостью (если это желанная и запланированная беременность) приходит понимание предстоящих кардинальных перемен: жизнь не будет прежней. Само течение беременности будет зависеть от множества факторов, и оно абсолютно индивидуально. Визит будущей мамы к психологу — это просто один из способов сделать еще что-то для ребенка».
«Я примерно половину срока беременности ходила к психологу в женской консультации. Просто увидела там объявление, что можно записаться на прием. У меня была тяжелая и нетипичная ситуация: забеременела от женатого. Многие отвернулись, а отец ребенка желал нам смерти. Я чувствовала себя жутко. К счастью, мне попалась очень чуткая женщина-психолог. Она задавала много вопросов, которые помогли изменить отношение к своей ситуации. В итоге я поняла, что не жертва ситуации, многое сотворила сама, не одуванчик. И стало легче брать ответственность», — рассказывает Ольга, просившая не называть фамилию.
Гештальт-терапевт Ольга Алеева видит в законопроекте попытку дать людям возможность еще раз подумать о своих решениях и понять, как развестись, как можно меньше травмировав детей. «Важно сделать так, чтобы ребенок не чувствовал себя виноватым в расставании родителей. Дети по своей природе — эгоцентрики (особенно старшие дошкольники). Они считают, что все происходит из-за них, и потому начинают себя обвинять», — говорит эксперт.
Вице-президент Профессионального объединения врачей сексологов, психолог Андрей Булах считает, что, если закон примут, с супругами будут работать по алгоритмам медиации: когда независимый специалист помогает в урегулировании спора. В России еще в 2010 году приняли федеральный закон «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника».
«Обычно цель таких коротких консультаций — оценить, что происходит в паре, провести диагностику состояния в семье. Чаще всего это просто истощенные люди, которые оба устали, особенно когда у них есть маленькие дети. Если специалист сумеет вывести супругов из состояния такого истощения, у них появляются ресурсы, чтобы договариваться и решать проблемы. Если же в процессе выяснится, что сохранить отношения маловероятно, он поможет паре грамотно выйти из них», — говорит Булах.
В защиту традиционных ценностей
Если сам факт консультации с психологом кажется хорошей инициативой, вопрос, что именно будут говорить на ней, вызывает опасения. Так, юрист Консорциума женских неправительственных объединений Татьяна Белова считает, что это выглядит как попытка сохранить семью любой ценой, в независимости от того, какая в ней царит атмосфера и вопреки тому, что она может быть потенциально опасным местом для женщины и детей, которые чаще всего страдают от домашнего насилия. Согласно исследованию Консорциума женских НПО, 65,8% убитых женщин были убиты в результате домашнего насилия, 81% из них погибли от рук партнера.
«Разрыв отношений в ситуации насилия — смелый шаг для пострадавшей, но он может также стать дополнительным триггером к эскалации насилия для агрессора, который не желает терять власть и контроль над пострадавшей. Поэтому затягивание развода, стремление примирить супругов в такой ситуации — не только неэффективная, но и опасная мера», — подчеркивает Белова.
Операционная руководительница Сети взаимопомощи женщинам «ТыНеОдна» Ксения Фирсова согласна, что в условиях нынешней тенденции на сохранение и приумножение «традиционных» ценностей есть риск, что психологическая помощь будет оказываться совсем не с целью помочь людям принять правильное именно для них решение: «Если, допустим, пару принудят идти к специалисту уже после их решения развестись, что должен сделать психолог, чтобы «помирить» супругов? Явно будет социальное давление, порождающее лишь чувство вины, а не желание бороться за свой брак».
Эти опасения высказываются на фоне того, что, например, отговаривать от аборта — одобряемая на государственном уровне стратегия. Пока оговаривается, что консультация при медицинском аборте обязательна только при «информированном добровольном согласии», однако в методическом письме Минздрава по психологическому консультированию женщин, планирующих искусственное прерывание беременности (2017 год), прямо говорится о необходимости «формирования у женщин сознания необходимости вынашивания беременности».
Как сообщает исследовательский проект «Если быть точным» со ссылкой на данные Росстата, в 2023 году каждая шестая женщина (48 800 россиянок) отказалась прерывать беременность после доабортного консультирования. Но 94% из этих отказов произошли в государственных клиниках, а в частных — только 6%.
«Психолог звонила моему мужу и говорила: «Может быть, вы не будете делать аборт?». Предложила родить ребенка и отдать в детский дом — мне было странно и страшно слышать такое от взрослого человека. Взять и бросить ребенка? Лучше уж сделать аборт, чем ребенок будет потом страдать. Еще она говорила, что убивать детей плохо, нужно повышать демографию. Мне показывали видеоролики о том, что люди рожают по 10–15 детей и что это хорошо сказывается на их здоровье. Из-за этого давления мне казалось, что меня все осуждают», — рассказывала Forbes Woman Людмила из Улан-Удэ.
Помимо беременных женщин и разводящихся супругов психологические консультации, возможно, ожидают и вернувшихся участников «спецоперации»*. По крайней мере, за эту меру высказывался в январе 2024 года президент России Владимир Путин: «Это важное направление работы по реабилитации тех людей, которые участвуют в боевых действиях. Обращение к психологу это не проявление какое-то слабости, это нормальная вещь. Здесь нет ничего зазорного — поработать со специалистами».
Пока никаких конкретных шагов в этом направлении принято не было, и уже в августе Путин заявил, что «жены — лучшие психологи для своих мужей». На вопросы Forbes Life по теме статьи в Министерстве здравоохранения не ответили.
* Согласно требованию Роскомнадзора, при подготовке материалов о специальной операции на востоке Украины все российские СМИ обязаны пользоваться информацией только из официальных источников РФ. Мы не можем публиковать материалы, в которых проводимая операция называется «нападением», «вторжением» либо «объявлением войны», если это не прямая цитата (статья 57 ФЗ о СМИ). В случае нарушения требования со СМИ может быть взыскан штраф в размере 5 млн рублей, также может последовать блокировка издания.