«Боль — это побочный эффект взросления»: психолог Илсе Санд о влиянии детских травм

В 30 лет Илсе Санд получила свой первый духовный сан — в Дании, где она жила, женщины уже с середины прошлого века могли служить в церкви наравне с мужчинами. Спустя 11 лет, изучив методы гештальт-терапии, когнитивной и психодинамической терапии, Санд ушла из церкви и стала психотерапевтом. Она написала семь книг, которые стали популярными во всем мире: в них она рассказывает о том, как оставаться открытыми, чувствительными и не позволять боли разрушить свою жизнь. К выходу в России книги «Чувство стыда. Как перестать бояться быть неправильно воспринятым» (издательство «Альпина Паблишер») Илсе Санд поговорила с Forbes Life о работе психотерапевта, важности близости и о том, как равенство людей влияет на их отношения.

— Как так вообще вышло, что вы сначала были пастором, а потом стали психотерапевтом?

— Я изначально стала пастором, потому что хотела говорить с людьми об их боли, о самых их уязвимых переживаниях. Но на практике вышло так, что далеко не все хотели делиться со мной сокровенным. Часто меня воспринимали как некоего массовика-затейника: люди просто хотели, чтобы к ним в гости пришел пастор, развлек их — а потом можно об этом рассказать друзьям. Однако я не хотела заниматься развлекательной работой.

Так что я решила сменить профессию и стать психотерапевтом. К этому специалисту люди специально приходят поговорить о своих тяжелых чувствах — а это именно то, чем я хочу заниматься. Хотя, конечно, уходить с пасторской службы было очень серьезным шагом: мне полагалась бы хорошая пенсия, а теперь об этом можно забыть. Хорошо, что мои книги стали активно продаваться и обеспечили мне комфортную старость.

Часто меня воспринимали как массовика-затейника: люди просто хотели, чтобы к ним в гости пришел пастор, развлек их

— Кажется ли вам, что религия — это адекватная альтернатива психотерапии? Ведь иногда церковь, со всеми своими догмами, может провоцировать много стыда, вины и страха.

— Я думаю, это сильно зависит от того, как человек воспринимает религию. В Новом завете достаточно четко прослеживается идея о том, что Бог есть любовь. В принципе, если во всех христианских текстах заменить «Бог» на «любовь», то получится нечто очень логичное и поддерживающее.

Есть исследование, результаты которого говорят о следующем: влияние религии зависит от того, какими воспринимает бога и церковь сам человек. Если для него бог — карающая фигура, то и религия будет вредить его ментальному состоянию. И наоборот, когда бог знаменует собой любовь, добро, принятие, то вера помогает улучшать психическое здоровье. Плохо, когда в семье человека воспитывают с представлениями о том, что религия нужна для сдерживания, наказания и устрашения. Вот это, к сожалению, может плохо влиять на психику ребенка.

— Согласно исследованиям, пандемия, нынешние политические и экономические кризисы сильно подорвали психологическое состояние многих людей. Выросло количество депрессий и тревожных расстройств. Как вы помогаете своим клиентам преодолевать состояние, когда боль и другие негативные эмоции мешают им нормально жить?

— Я считаю, что боль — это важная и ценная часть жизни. И ни в коем случае не стоит отказываться проживать свою жизнь из-за страха боли. Другое дело, что люди по-разному справляются со своими болезненными переживаниями. Кто-то ожесточается, становится холодным, невосприимчивым к эмоциям — и это, конечно, помогает меньше страдать в будущем. Но и не дает по-настоящему чувствовать жизнь. Я считаю, главная задача человека в жизни — научиться проживать боль, оставаясь мягким, уязвимым, восприимчивым.

Такие люди, пройдя сквозь боль, могут, например, направить свои переживание в творчество. Хотя вовсе не обязательно быть каким-то гением — можно просто стать мудрым человеком, который умеет слушать и помогает своим близким справляться с их страданиями.

— Кажется, что сейчас все ходят к психотерапевтам со своими детскими травмами. Это накладывает огромную ответственность на родителей: надо так вырастить ребенка, чтобы не травмировать его. Как можно выдержать такую ответственность?

— Я думаю, что не стоит даже стремиться к этому. Невозможно вырасти и не испытать боли — это естественный побочный эффект взросления и часть того пути, который нужно пройти в процессе развития. Боль как раз и учит ребенка быть чувствительным, эмпатичным, может открывать в нем творческие стороны и так далее.

— Как вы думаете, обязательно ли прорабатывать все свои детские травмы — или можно просто научиться с ними жить? 

— Думаю, это зависит от того, как эти травмы повлияли на вас. Если они не сделали вас человеком холодным, закрытым, если вы в состоянии вступать в близкие отношения с людьми и оставаться в них уязвимыми — думаю, все в порядке. Вы уже научились жить со своими травмами.

Но если боль была такая сильная, что вы окаменели внутри и не можете никого к себе впустить — тогда, думаю, стоит пойти с этим к психотерапевту. Потому что, по моему мнению, жизнь не имеет никакого смысла без любви, без способности формировать близкие отношения.

— Одна из важных целевых аудиторий ваших книг — высокочувствительные люди. Что вы имеет в виду под этим словосочетанием?

— Это люди, которые чувствуют мир тоньше остальных. Они сильнее воспринимают не только эмоции, но и звуки, цвета, запахи. Такие люди могут быть более медлительными, ярче реагировать на приближение опасности. Их, на самом деле, довольно много — примерно каждый пятый человек обладает высокой чувствительностью.

— Вам не кажется, что сейчас таких высокочувствительных людей стало больше? Если так, связано ли это с современным укладом жизни?

— Да, есть ощущение, что их стало больше. Думаю, с одной стороны, дело в дестигматизации. Тут, как и с ментальными расстройствами: раньше было очень стыдно оказаться «не таким», и люди это скрывали до последнего — а теперь все меньше людей стесняются своих психических особенностей. 

С другой стороны, наш темп жизни действительно может провоцировать повышенную чувствительность — как минимум, за счет стрессов. У нас в Дании, например, люди на работе испытывают повышенный стресс из-за конкуренции со всем миром: мол, если ты не будешь работать достаточно интенсивно, твой завод переведут в Китай, где рабочая сила дешевле. Так что, думаю, тут сочетание двух факторов.

Вот ты стоишь у выкопанной могилы, куда опускают гроб. Бывали такие семьи, которые при этом стояли с каменными лицами, на отдалении друг от друга

— Видели ли вы когда-нибудь людей, которые бы выглядели психически здоровыми? Какие они?

— Когда я была пастором, я частенько бывала на похоронах. И вот ты стоишь у выкопанной могилы, куда опускают гроб. Бывали такие семьи, которые при этом стояли с каменными лицами, на отдалении друг от друга, даже не плакали. А были и другие: они обнимались, громко плакали, всхлипывали — и им было все равно, что они могут выглядеть глупо или неприглядно. Вот вторая категория людей — это, по моему мнению, те, кто здорово проживает эмоции. И те, у кого в семье есть настоящая близость.

— Кажется ли вам, что настоящей близости в наше время стало меньше? Или это миф?

— Возможно, это так. На это могут влиять соцсети: в них человек строит картинку «идеального себя», из-за этого ему сложно сблизиться — ведь тогда придется стать уязвимым, показать и свои не самые приятные стороны. С другой стороны, в соцсетях стало легче знакомиться тем, у кого вокруг нет подходящих для дружбы или романтических отношений людей.

Еще, кстати, на наши отношения с близостью повлияло возросшее гендерное равенство — и это тоже неоднозначное воздействие. Женщины стали более независимыми, у них теперь в принципе  меньше стимулов вступать в отношения. Но зато, уж если они нашли партнера, они не боятся открыто разговаривать о проблемах — ведь, если что, всегда можно прервать эти отношения и найти новые. Так что в конечном итоге большее равенство должно способствовать построению более искренних, близких отношений.