Код бестселлера: как программист Майк Омер за четыре года стал одним из самых продаваемых писателей в мире
В июле 2018 года 39-летний Майк Омер обошел Джоан Роулинг, Джеймса Паттерсона и Стивена Кинга в рейтинге авторов Amazon (объемы продаж компания держит в секрете, но имена тех, кого Омер оставил позади, впечатляют). Роман «Внутри убийцы» стал самой продаваемой книгой 2020 года в России. Главная героиня бестселлера — профайлер ФБР, то есть криминальный психолог-аналитик, способный буквально по паре незначительных деталей воссоздать облик и образ действий преступника. В расследовании, которое начинается с обнаружения на мосту Чикаго тела молодой красивой женщины, требуется именно такой специалист. Убийца задушил свою жертву и забальзамировал особым составом, позволяющим придать телу любую позу. Прохожие даже не понимали, что женщина, которая грустит на мосту, мертва. ФБР отправляет на помощь полиции Чикаго агента Татума Грея, который привлекает к делу Зои Бентли.
— Майк, похоже, вы тот самый писатель, который разгадал «код бестселлера». Мы, конечно, хотим узнать пошаговый рецепт.
— Хорошо, но вам придется пообещать, что вы никому не расскажете.
— Только опубликую. Итак, в 2018-м после выхода романа «Внутри убийцы» вы стали самым успешным автором Amazon. Помните свои ощущения?
Это потрясающее чувство. Такого успеха я не представлял даже в самых безумных мечтах. И это притом что я писатель и умею фантазировать, причем правдоподобно. Для меня это стопроцентный успех! Говорят, счастье — это непостоянное чувство, но в последние два года я постоянно чувствовал себя счастливым.
— Насколько это было предсказуемо?
— Абсолютно непредсказуемо. Конечно, когда я заключал договор с издательством Thomas and Mercer, мне обещали, что буду в топе Amazon, но это был всего лишь прогноз. И, что скрывать, я подозревал, что большой успех возможен, но не знал, как этого достичь. Мои книги уже продавались, однако на мировом рынке никто о них толком не знал. Никогда, даже в самых смелых мечтах я не представлял такого успеха с переводами, с продажей прав. Переводы открывают тебе международный рынок, и это чувство невозможно передать. В одном фильме, где главный герой — писатель, его мать вдруг пишет книгу, которая становится безумно успешной, и он узнает, что эту книгу перевели на язык апачей. Этот момент мне очень запомнился. Когда твою книгу переводят на множество языков — это вершина успеха. Меня все это застигло врасплох, и это потрясающе.
— Роман «Внутри убийцы» возглавил список самых продаваемых художественных книг 2020 года в Forbes. Не знаю, что там с кодом бестселлера, но точно знаю, вы — хороший рассказчик. Я начала читать «Внутри убийцы» в 11 вечера, думала, что почитаю часок и лягу спать. Но легла только в 4 утра, когда дочитала. История профайлера ФБР Зои Бентли меня захватила, а я опытный читатель детективов. При этом по профессии вы программист. Когда вы решили стать профессиональным писателем и учились ли литературному мастерству?
— Думаю, я начал писать профессионально лет в 16. Я тогда вообще не представлял, как писать, и сейчас мне немного стыдно читать эту книгу.
— То есть в 16 лет вы написали книгу и ее опубликовали?
— Да! Я живу в Израиле, так что книга вышла на иврите. Юмористическое фэнтези. Причем, заметьте, я написал ее без предварительного планирования. Начал, не представляя, чем все закончится, то есть совсем не по рецепту. Когда я ее писал, я находился под сильным влиянием Терри Пратчетта и Дугласа Адамса, они мои величайшие герои. В общем, я написал фэнтези в духе Пратчетта (как мне казалось), отправил в несколько издательств, и одному она действительно понравилась. Книгу опубликовали.
— Круто, наверное, в 16 лет увидеть свою книгу в магазине.
— Да… это был просто взрыв мозга. Книга не пошла, допечатывать ее не стали, но я тогда не обратил на это никакого внимания. Все это было неважно, потому что в тот момент достижением был уже сам факт наличия моей книги в книжном магазине.
Все, что я делаю как писатель, связано с тем, что у меня аналитический склад ума и я люблю читать. Когда книга мне нравится, мой мозг «обрабатывает» ее, стараясь проанализировать, что именно меня захватило, что понравилось больше всего. Так что большая часть «обучения» произошла сама собой, за счет того, что я много читал. Я был всеядным, у меня не было особых предпочтений и какого-то жанра, который я бы любил больше остальных. Так что я набил голову массой приемчиков отовсюду. Однажды мой редактор, комментируя «Внутри убийцы», сказала, что некоторые характеристики главной героини Зои более типичны для романтической истории, а не для полицейского триллера. И я такой: да-да, так и есть, это часть ее натуры. Думаю, такого у меня много.
Вообще к тому моменту, когда я решил писать детективы, я уже сфокусировался на успехе. Я хотел писать то, что хорошо продается. Мои первые книги, которые я опубликовал на английском языке, — это young adult и ужастики, существенного коммерческого успеха они, прямо скажем, не имели. Потом я встретил одного приятеля, который стал классным автором успешных детективов. Я решил, что нужно прочесть несколько его книг как образец, чтобы понять, как написать книгу, которая будет продаваться. Я пошел, купил несколько книг и проанализировал, что в них цепляет. Собственно, так я и сделал. Я создал письменный шаблон, на который ориентируюсь при письме.
— Это вы в него сейчас смотрите?
Да, прямо сейчас я смотрю на этот документ, он у меня в телефоне, всегда под рукой. В нем я записал опорные точки для коммерчески успешной остросюжетной истории, для истории об убийстве, для истории о серийном убийце. И поначалу, когда писал, я набрасывал сюжет и проверял, соблюдаю ли я все эти пункты.
Думай, как Илон Маск: почему мышление ракетостроителя приводит к успеху
— Можете показать?
— Да, могу вам его даже прислать, раз уж мы говорим о рецепте бестселлера и хороших остросюжетных книгах.
— Вернемся к пошаговой стратегии. После первой публикации вы получили техническое образование и изучали компьютерные науки, а не писательство.
— В Израиле всего восемь миллионов человек, и книжный рынок не настолько большой, чтобы писатель мог заработать себе на жизнь, даже будучи успешным. Даже наши самые успешные писатели имеют дополнительный источник дохода: лекции, переводы, продажа прав на экранизации для ТВ и все в таком духе. Писательство в Израиле всегда ощущалось как несамостоятельная профессия. Я не думал, что смогу зарабатывать на жизнь писательством. Поначалу я планировал стать журналистом и зарабатывать так, но в конце концов решил, что надежнее стать IT-специалистом.
Мое разочарование в традиционном книгоиздании — это отсутствие контроля над тем, что происходит с моими книгами. У меня было чувство, что я пишу книгу, отдаю издателю и на этом все.
— А когда вы решили все же выжать максимум из писательства? Я правильно понимаю, вы сразу сделали ставку на коммерческий успех и начали писать на английском?
— Да, чтобы попасть на этот рынок. Около семи лет назад я столкнулся с выгоранием, мне не нравилась работа инженера, мне было скучно, я постоянно думал: а что если я брошу эту работу. Потом я услышал, как один писатель рассказывает, что пишет книгу, параллельно снимая видеоролики о сюжете и героях в интернете, и я подумал: «Хм, я так тоже могу. Интересная уловка, такое нравится публике. А если я к тому же буду писать по-английски, возможно, книга продастся настолько хорошо, что я на ней заработаю. Именно тогда я впервые подумал, что меня есть реальный план, который может сработать. И я написал ту книгу на иврите и перевел на английский. Вообще-то ее опубликовали в Израиле, на иврите, с видео и всем таким, и снова неудачно.
Но потом я узнал о самиздате, и это меня очень вдохновило, потому что главное мое разочарование в традиционном книгоиздании — это отсутствие контроля над тем, что происходит с моими книгами. У меня было чувство, что я пишу книгу, отдаю издателю и на этом все. Большинство издателей в Израиле относятся к процессу так: ты сдаешь им рукопись, ты ответственен за то, что внутри. Можешь обсуждать, как ее редактировать, — запросто. Но как только подбираешься к обложке и прочему, ты не имеешь права голоса. Так что я отправился туда, где я сам себе издатель и маркетолог, — в самиздат (Kindle Direct Publishing. — Forbes Life).
Когда я познакомился с сообществом самиздата, с удивлением узнал, что многие писатели реально зарабатывают на жизнь, сочиняя книги и публикуя их самостоятельно. Тогда я по-настоящему осознал, что такое возможно. В тот момент мне было около 35 лет. Прошло еще два года, прежде чем я написал, а затем опубликовал книгу, которую можно было нормально продать. Это был мой первый детективный роман, он называется «Паутина» (Spider’s Web). Возможно, его скоро опубликует издательство «Эксмо», которое купило права на перевод. Это первая часть трилогии «Гленмор-Парк».
— Да, я слышала о ней. Эта трилогия дала вам имя среди читателей в Сети. Именно после «Гленмор-Парка» вы решили написать остросюжетный роман.
— «Гленмор-Парк» — это уже «полицейский процедурал», роман о полицейской детективной команде. Но чем больше я читал детективов и остросюжетных романов, пытаясь понять, что делает их успешными, тем яснее видел, что мне нужен особенный персонаж, на котором можно сфокусироваться. Книги вроде «Гленмор-Парка» рассказывают о работе команды. Я переключаюсь между разными персонажами и стараюсь показать широкую перспективу, как это делал Эд Макбейн (автор цикл детективов «87-й полицейский участок». — Forbes Life), и мне это нравится. Но я вижу, что более современные авторы остросюжетных произведений вроде Майкла Коннелли (американский писатель, автор цикла о детективе Гарри Босхе из полиции Лос-Анджелеса. — Forbes Life), Джеймса Паттерсона (Джеймс Б. Паттерсон — один из самых успешных американских писателей, автор серии романов об инспекторе Алексе Кроссе, профайлере ФБР, как и героиня книг Омера Зои Бентли. — Forbes Life) фокусируются на одном-двух персонажах. Я решил, что и мне нужно попробовать написать серию в этом духе. Тогда я как раз ввел в «Паутине» персонажа, который должен был остаться второстепенным, но со временем захватил куда большую часть книги, чем я планировал. Это была Зои Бентли — она стала суперпопулярной. Читатели говорили, что хотели бы видеть ее в будущих книгах.
Знаете, что еще мне нравится в историях о серийных убийцах — такую книгу легче сделать максимально цепляющей. Это как раз та самая причина, по которой вы начали читать мою книгу в 11 часов вечера, а закончили в четыре утра. Сюжет должен был насыщенным. Я должен держать читателя в напряжении. Проблема же книг о разовых преступлениях в том, что после убийства в первой части истории полиция начинает работу, долго пытаясь его раскрыть. Нам нужно создать ощущение погони, динамики, движения. Но большинство детективов, где полиция ищет преступника, не зная, кто он, а убийца прячется, выглядит как односторонняя погоня.
С серийными же убийцами получается выстроить масштабную, полноценную погоню с разгоном. Потому что даже если не давать точку зрения убийцы — что я-то как раз делаю, потому что мне так больше нравится, — за ним остается цепочка тел, так что его перспектива тоже видна, и сюжет разгоняется, потому что разгоняется убийца. Много вы знаете хороших книг о серийном убийце, где следователи вдруг говорят: «Ох, что же, он немного подуспокоился. Похоже, теперь у нас есть еще пара недель»? Нет, убийца всегда разгоняется. Уже начальный сеттинг порождает напряжение, и это отлично. Это захватывает.
Я хотел создать серию, которая целиком была бы о серийных преступлениях. И мне нужен был детектив, который специализируется на серийных убийцах. И кому как не Зои Бентли, которую читатели уже полюбили, я должен был отвести главную роль в этой задумке. В конце концов, вычислять маньяков — это ее работа. Так я и начал.
— Опишите немного характер Зои для тех, кто с ней еще не знаком.
— Зои Бентли — непростой персонаж. Она очень хороша в своей работе, одержима ею, разбирается в статистике, в прошлых делах, в серийных убийцах. Она крутой профессионал. И она предпочитает позиционировать себя как хладнокровного профи, который берет факты, сопоставляет и раскрывает дело. Так она о себе думает. Так она себя подает. И она раздражается, когда люди говорят о чувствах, инстинктах или вещах в таком духе, потому что сама предпочитает подходить к преступлениям с сугубо научной точки зрения — она опытный профайлер ФБР. Но, читая, вы понимаете, что у нее самой, помимо знаний и холодного расчета, есть некоторое нутряное чутье. Она понимает, о чем думает убийца, о чем думает жертва, и есть моменты, когда Зои переживает эти мысли очень ярко. И это та часть, которую она постоянно в себе подавляет, потому что ее это злит и не сочетается с тем, как сама Зои себя представляет. Вдобавок она несколько неуклюжа в социальных взаимоотношениях. Она может быть очень деликатной и очень грубой, может ранить чувства людей или раздражать их. И тут в дело вступает ее напарник Татум. Часть его работы заключается в том, чтобы восстанавливать мир после того, как Зои все уничтожит. Вот такая Зои Бентли — очень цельная, сфокусированная на цели, готовая идти вперед, несмотря на то что именно придется сломать и оставить позади.
— Судя по эпиграфу к книге, жена помогает вам в работе (эпиграф: «Посвящается Лиоре, чтобы показать, почему серийные убийцы — приемлемая тема для обсуждения во время нашего праздничного отпуска». — Forbes Life). Насколько вам, как автору, близка и понятна Зои? Все-таки не каждому писателю-мужчине дается флоберовская легкость «мадам Бовари — это я».
— Конечно, жена помогает. В основном я спрашиваю ее о конкретных моментах в книге: как бы она поступила в разных ситуациях, какой подход ей ближе. Иногда мы вместе устраиваем мозговой штурм. И всегда, закончив первый черновик, я отдаю его почитать жене, она всегда подсказывает, как мыслить по-женски. Так что какую-то информацию я получаю напрямую от нее, а часть — интуитивно, размышляя о ней, о моей сестре, о моих подругах, о том, что они думают о разных вещах. Они часто подбрасывают мне идеи и какие-то мелкие замечания, особенно насчет одежды.
А с остальным, думаю, я вполне справляюсь самостоятельно, просто слушая, наблюдая и читая о других женских персонажах, глядя на то, как они рассуждают и реагируют.
— Будете ли вы продолжать работу в IT?
— О нет! Когда «Паутина» вышла и начала продаваться, я сказал боссу, что уволюсь через 30 дней. Это был настоящий прыжок в пропасть, потому что я вообще не представлял, смогу ли написать еще одну успешную книгу. И в ретроспективе это решение мне кажется еще более безумным, чем тогда. В тот момент я как-то пребывал в эйфории и думал, что, возможно, я продам столько-то книг. Но когда уволился, оказалось, что все гораздо сложнее. Было много моментов, когда рассуждать было некогда — надо было просто брать и работать. Но все-таки больше никаких скучных технических задач, я надеюсь.
— В какой момент вы перестали издаваться самостоятельно и стали сотрудничать с традиционными издателями на Amazon. Почему передумали? Дело в хорошем предложении?
— Я не передумал. Когда я начал публиковаться сам, то обнаружил, что есть много писателей, которых мы называем гибридными: они одновременно издаются сами и сотрудничают с издательствами, и эта схема довольно хорошо работает. Так что, когда стало ясно, что трилогия «Гленмор-Парк» продается и нравится людям, я решил предложить новую рукопись Thomas and Mercer, потому что их книги хорошо шли на Amazon. Я подумал, что свяжусь с ними, предложу книгу или серию и аккуратно вплету этот эпизод в мой самиздат. Когда я послал рукопись «Внутри убийцы» в Thomas and Mercer, поручил своему агенту передать им, что мне нужен быстрый ответ — я жду ответа в течение шести недель, после чего собираюсь издать книгу сам. Ответ пришел очень быстро: мою книгу берут, публиковаться самостоятельно не нужно.
Я завязал с самиздатом, потому что традиционное книгоиздание пошло просто отлично. На самом деле радости в самиздате тоже мало: мне не очень-то нравился процесс поиска редактора, разработка стратегий маркетинга, рекламной кампании… я это не люблю, просто все это было необходимо делать, чтобы продать книгу. Но раз я нашел достаточно хорошего и вовлеченного издателя, который может качественно сделать все это за меня, продолжать самому нет смысла. Могу себе позволить только писать.
— Сколько книг о Зои Бентли у вас всего? На русском языке вышло две — «Внутри убийцы» и «Заживо в темноте», а что дальше?
— Выходит третья, Thicker Than Blood, на английском она вышла в июне 2020-го. На русский язык переводится трилогия «Гленмор-Парк», где Зои появляется как второстепенный персонаж. В Spider’s Web ей отведено где-то полкниги, а в следующей, The Web of Fear, Зои появляется буквально в паре глав, там она действительно второстепенный персонаж. Я планирую вводить ее и в будущие книги.
— То есть сейчас вы работаете над четвертой книгой о Зои Бентли?
— Нет. Сейчас я работаю над новой серией о героине по имени Эбби Маллен. Она профессиональный переговорщик, который общается с террористами. В детстве Эбби воспитывалась в секте, которая превратилась в довольно жуткий культ. В первой книге (A Deadly Influence) моя героиня встречает еще одну сбежавшую из секты женщину, чей сын остался там, — и пытается помочь ей вызволить сына. Эта книга выйдет в апреле. Сейчас я работаю над второй книгой серии про Эбби.
— Вы явно не тот автор, который складывает все яйца в одну корзину: разные серии, разные читатели.
— У меня еще и три псевдонима, которые я использую в данный момент. Естественно, Майк Омер — основной, на нем я сейчас сосредоточен. Но, понимаете, когда я подписал контракт с Thomas and Mercer, мне сказали, что книга выйдет примерно через год и восемь месяцев. Для того, кто привык сам заниматься публикацией, это какое-то безумное количество времени. В самиздате же как: заканчиваешь книгу, где-то три недели уходит на редактуру, затем неделя на вычитку — и готово. Всего месяц, а тут год и восемь месяцев. И я сказал себе: «Отлично, но мне же надо на что-то жить». Так что я связался с другом-писателей и предложил написать серию городского фэнтези вместе. Создал еще один псевдоним, Алекс Риверс, и под ним я пишу фэнтези. Уже готовы семь книг. Пока я ждал выхода «Внутри убийцы», опубликовал пять из них, просто чтобы заработать денег. Так что Алекс Риверс в свое время был моим основным источником дохода и кормил семью. А потом опубликовался Майк Омер, и Алекс Риверс отошел в сторону. Так что да, я стараюсь не складывать все яйца в одну корзину.
— Но это огромное количество работы! Вы пишете каждый день? Как вы сумели за такой короткий срок вообще написать столько книг?
Да, я пишу каждый день, для меня это обычная работа. Я просыпаюсь утром, мы с женой собираем детей в школу, и с 9:30 до 18:30 (или иногда до 16:30, если нужно побыть с детьми) я пишу. Так что я пишу не все время. Но я пишу по 2000-2500 слов каждый день, пока работаю над черновиком. Это позволяет мне закончить черновик за несколько месяцев. А остальное — это редактура и доработка. Да, работы много. Но если относиться к ней как к работе, то объем вполне подъемный.
Есть, конечно, писатели, которые работают по вдохновению, и это совершенно нормальный подход, но со мной ожидание вдохновения или творческого порыва не работает. Я могу сесть за стол, не ощущая вообще никакого импульса к творчеству, и буду писать какой-то ужас. И буду знать, что выходит черт-те что. Но еще я буду знать, как это потом поправить при редактуре. Так что это нормально, это часть рабочего процесса.
— Хороший подход: просто продолжать работать. Хочу спросить о деньгах, понимаю, что это личный аспект, но, возможно, вы расскажете немного о сбывшихся мечтах. Вот вы получили выгодный контракт. Получили, видимо, больше, чем хотели, раз обогнали по продажам Джоан Роулинг. Что вы сделали в первую очередь?
Меня совсем неинтересно спрашивать об этом , потому что я к этому моменту уже жил в собственном доме, какая у меня машина — мне неважно…скучнейший тип! Ну вот я начал летать — не первым классом, конечно, но в улучшенном экономе. Для меня это прямо новая ступень.
А главное знаете что? Теперь я могу купить любую книгу, какую захочу. До этого было примерно так: я читал отрывок, и если он мне очень нравился, то я покупал книгу. Как-то так. А теперь я просто покупаю книгу, не глядя на цену. Деньги дали мне огромную свободу выбора! Но на самом деле я трачу немного… Я купил курятник, который прежде бы не купил, не имея свободных денег, и пять кур.
— А как дети? Они понимают, чем вы занимаетесь, что пишете, почему им нужно вести себя тихо и ждать, пока папа что-то закончит?
— Да, в основном они все понимают. Конечно, иногда с ними сложно, особенно теперь, во время локдауна. Мой младший сын — ему шесть — вчера, когда жена куда-то ушла, носился по дому. Я в это время писал, активно что-то переписывал, сидел в напряжении, и сын постоянно спрашивал: «Папа, папа, что ты делаешь? Что ты пишешь? Как много глав в книге? Когда ты закончишь?»
Но в целом они понимают, что моя работа — писать. Я, правда, постоянно говорю им, что они не могут почитать мои книги. Во-первых, они на английском, а во-вторых, все-таки убийства. Конечно, мои истории не совсем уж жуткие, есть даже хорроры, которые я мог бы дать прочесть старшему сыну-подростку, но у него склонность к кошмарам, так что не даю все равно. Словом, дети понимают, что я делаю, но книг моих не читали. Они понимают основное, папа — писатель, спрашивают, о чем книги, как много я продал и в каких странах.
— Гуглят ли они ваше имя?
— Нет, не думаю. Это делают мои друзья. Детей очень порадовало, когда я поучаствовал в паре израильских утренних ток-шоу. Собственно, впечатлило как раз только то, что я был в телике. Думаю, это выглядит примерно так: «Что он там пишет? — Слушай, его показывали по телику, похоже, что-то серьезное». Пока ты не в телике, не важно, зовешься ты писателем или нет.
— Не могу избежать вопроса о локдауне. Израиль — одна из стран, где уже много людей вакцинировано, но локдаун продолжается. Что думают люди по этому поводу? Есть ли ощущение, что скоро все это кончится?
— Да, точно. Я думаю, оптимизма много, хотя много и злости на локдаун. Некоторые называют это «политическим локдауном», потому что много споров по поводу его целесообразности. Я не буду углубляться в эту тему и высказывать личное мнение. Скажу лишь, что многие злятся на локдаун, и я тоже. Мне кажется, все это можно было организовать и получше. Но опять же, знать, что есть вакцина, что идет вакцинация, очень ободряюще. Кажется, впервые в жизни люди признаются, что завидуют мне, потому что я живу в Израиле. Раньше никогда не говорили.
Настроение приподнятое. Люди в целом ощущают, что осталось пережить этот последний локдаун — и все, темп заражения пойдет на спад и мы выйдем из-под домашнего ареста. Есть ощущение, что все будет хорошо, благодаря вакцине. Общее чувство — нам остался последний блокпост. Это очень оптимистичная точка зрения, очень отличающаяся от прежней «ну, отныне жизнь будет такой».
«Все в подвешенном состоянии». Как живет Израиль в эпоху второй волны
— Отразили ли вы эту ситуацию в ваших книгах? Осмыслили?
— Нет. Сейчас я работаю над книгой, действие которой происходит в США, даже точную дату скажу: седьмое января 2020-го. В реальности героев ковид пока проблема в Китае, которая пока нас не занимает.
— ...но ненадолго, скоро займет.
— Верно. Не думаю, что проигнорирую пандемию или обойду ее как-то в книге. Думаю, правильнее встроить ее в историю в качестве сюжетной точки или фактора, формирующего мнения героев.
— Конечно, будет странно, например, в 2026-м читать книгу о 2020-м без ковида.
— Многие писатели волнуются, что их книги будут выглядеть устаревшими со всеми этими описаниями масок, перчаток и дезинфекторов. А я не думаю, что через пять лет все забудется и устареет. Пандемия — травматичное событие, которое вскоре забудется и будет восприниматься как историческое событие. Надо просто передавать приметы времени. Я считаю, что не стоит делать пандемию центром сюжета, но надо включить ее как атмосферный антураж. Так я планирую сделать.
— Что ж, последний вопрос. Куда вы отправитесь, когда откроют границы?
— Я очень жду ежегодную конференцию авторов остросюжетной литературы, которая пройдет в августе в США, и, если я привьюсь к тому времени, думаю, первым делом поеду туда. У моего сына только что прошла бар-мицва, и мы обсуждаем поездку куда-нибудь, не знаю пока, куда именно. У него же не будет прививки, ему 13 лет, а тестирования вакцины для детей пока не было. Придется ждать, пока можно будет поехать туда, где нет ковида. Я тоже пока не привит. Сейчас у нас вакцинируют людей старше 60. Сейчас идет вакцинация учителей, медицинского персонала, психологов и так далее. Можно попробовать поискать лишнюю вакцину: в конце дня в лабораториях могут остаться дозы, которые нужно использовать сегодня, и если быть настойчивым, наверное, можно попасть на такую прививку. Но я решил, что раз все равно работаю из дома, подожду, пока до меня дойдет очередь.