«До карантина взрослые могли делать вид, что все хорошо»: как частные школы пережили дистанционное обучение

Массовый переход на дистанционное обучение произошел прошлой весной. Тогда администрациям учебных заведений пришлось экстренно менять формат работы на онлайн. Осенью ситуация частично повторилась: в Москве, например, на дистанционку в основном перевели учеников средних и старших классов, начальные продолжили ходить на занятия. Частные учебные заведения получили рекомендацию поступить так же. Мы спросили директоров частных школ, как они решали этот вопрос, какие выводы сделали из опыта дистанционного обучения и насколько ситуация отразилась на финансовом положении их учреждений.

Дима Зицер, основатель школы неформального образования «Апельсин»:

Мы в школе всегда решаем все вопросы вместе с детьми. Еще в марте мы собрались с ними и обсудили, как нам устроить дистанционное образование так, чтобы это было комфортно, ярко и прикольно. Мы нашли достаточно много хороших технологических решений, часть из которых подсказали именно дети.

Осенью переход на дистанционное обучение носил рекомендательный характер, поэтому мы поступили проще: если в классе были заболевшие, класс уходил на карантин. Жесткое государственное регулирование сильно преувеличено, возможностей для маневра остается много. Более того, я сейчас могу с относительным удовлетворением сказать, что политика веерного закрытия на карантин была правильной.

Главный вывод, который напрашивается после пережитого опыта, — с образованием у нас так себе. До весны прошлого года взрослые могли делать вид, что все хорошо: ребенок ушел в школу утром, вечером его спросили, как все прошло, он ответил дежурное «нормально». С началом дистанционки система образования пришла в дома, что вызвало оторопь у большинства родителей. Я считаю, что дистанционка просто выявила уже существующие проблемы. Выяснилось, что дети уже не хотят взаимодействовать с учителем так, как раньше, что просто слушать говорящую голову они не готовы. За время пандемии я понял, что блестящий профессионал остался таковым на дистанционке, решив все технические сложности. Если учитель говорит, что дистанционка погубила его профессионально, значит профессионализма там и не было. Учитель — творческая профессия. Дистанционка — просто форма, пускай и не самая удобная, не самая привычная. Я понимаю, что она может вызывать самые разные чувства, в том числе и гнев, и раздражение. Тем не менее говорить нам нужно не об этой форме, а о системе образования в целом. Если учитель работает так, что ученики понимают, зачем идут к нему на урок, то, готов вам это доказывать, у него и с дистанционкой провала не было. Я знаю коллег в деревенских школах, которые придумывали задания для учеников. Я знаю тех, кто проводил занятия по конференц-колу. Задача педагога — отвечать на вызовы времени.

Еще один важный вывод, который подарил родителям этот период: они — заказчики образования. Я постоянно повторяю это в нашей школе. Если заказчик не формулирует заказ, то ему приходится довольствоваться тем, что дают. Вы же не приходите в ресторан и не просите «что-нибудь». Возможно, после опыта дистанционного обучения, родителям удастся это понять.

С финансовой точки зрения школа переживала и переживает не самые простые времена, но трагедии не произошло. Весной, например, когда все были на карантине, мы вычитали из суммы расходы на питание. Кроме того, после очень сложных переговоров с арендодателем нам удалось немного снизить стоимость аренды на время карантина, эти деньги мы тоже сразу вернули родителям. Тем не менее довольно много семей не могли полностью оплатить обучение весной. Мы не хотели расставаться с учениками просто потому, что у их родителей возникли финансовые трудности, поэтому многое взяли на себя. Были единичные случаи, когда пришлось помочь техникой — компьютерами или планшетами. Осенью мы вернулись к полной плате за обучение.

В онлайне с головой: как изоляция образования стала угрозой и возможностью одновременно 

Анастасия Серазетдинова, директор лицея имени Софьи Николаевны Нюберг:

Наша школа новая, мы открылись только в этом сентябре. Как и любые другие частные учебные заведения, мы проводили отбор учеников. В нашем случае это были собеседования, разговор с семьей. В сложившихся условиях все проходило онлайн летом в зуме.

Осенью школа начала полноценно работать. Администрация школы закрывала классы или весь лицей на карантин, если среди учеников были заболевшие. У нас только начальная школа, и мы понимаем, что родителям детей младшего возраста приходится тяжелее всего на дистанционном обучении — как правило, взрослые в этом случае тоже остаются дома. Мы старались помочь таким семьям: все ссылки на занятия в зуме мы собрали в файле и объяснили детям, как самостоятельно подключаться к уроку, чтобы они лишний раз не беспокоили родителей.

Продолжительность урока на дистанционке мы сократили до 20-30 минут вместо привычных 40 в зависимости от класса. Все занятия шли до обеда. Конечно, обучение онлайн для начальной школы — тяжелый формат, в этом возрасте особенно важно развивать социальные навыки. Мы старались делать групповые занятия, вместе с детьми записывали радио-спектакль, чтобы они не чувствовали себя одинокими.

Во время дистанта мы делали перерасчет платы за обучение: школа тратила меньше ресурсов — начиная от электричества, заканчивая работой повара и дополнительными занятиями во второй половине дня. Благодаря этому плата за дистанционное обучение сократилась примерно на 20%. При этом зарплата учителей, которые работают в штате, не изменилась. С приглашенными педагогами, которые ведут неакадемическую программу, мы во время дистанта не сотрудничали.

Иван Боганцев, директор Европейской гимназии:

Дистанционное обучение, конечно, стало огромным потрясением для всего образовательного сообщества. Для большинства школьников во всем мире это огромная потеря, которую пока непонятно кто и как восполнит. В то же время для прогрессивной части образовательного сообщества дистанционка стала мощным бустом, дала шанс опробовать новые идеи, подходы, на которые раньше не хватало смелости. Сильные школы, сильные педагоги, сильные дети от этой истории только выиграли. Ученики научились рационально распределять свое время, поняли, что обучение зависит от них, а не от учителя и того, в какой форме он вещает. Для нашей школы это тяжелый, но важный и крайне продуктивный период.

Еще весной мы сразу решили, что сохраним все уроки. Распределили их на очные, во время которых педагог взаимодействует с учениками в зуме, и те занятия, которые учитель программирует, но присутствует в зуме пассивно, только отвечает на вопросы учеников. Как правило, на таких уроках дети выполняют задания, где им нужно что-то прочесть, осмыслить, возможно, разбиться на группы и обсудить. Главное — они не должны быть прикованы к экрану. Изначально смысл этой идеи был в заботе о здоровье учеников, а в итоге она привела к тому, что должно случиться и в обычном офлайн-формате, — уход учителя с лидирующей актерской позиции. Ребенок учится сам, материал впитывает сам, учитель сегодня — проводник, а не источник знания.

Уровень участия родителей в образовательном процессе сильно зависит от возраста ребенка. В целом за время работы в школе я редко ощущал такую поддержку, доверие и благодарность родителей, как во время дистанционки. С детьми так же: если в обычное время они иногда хотят прогулять, проспать, то последние 7 месяцев были рады возможности вернуться в школу. Степень сплоченности и доверия друг к другу сильно выросла.

Нельзя сказать, что частные школы во всем свободнее, чем государственные. Во-первых, у государства есть приказы и рекомендации. Приказы частные школы должны выполнять, как и все остальные. Технически у нас есть выбор, соблюдать рекомендации или нет, но практически мы не можем, например, закрыться сейчас, когда все школы открыты. Родители этого просто не поймут. Или наоборот: когда правительство Москвы говорит, что учебный год закончится раньше, 15 мая, наша школа не может так поступить — у нас есть контракт с родителями, которые платят деньги за обучение. Если мы потеряем деньги, то не сможем заплатить учителям.

Весной мы предлагали скидку 20% тем семьям, которые об этом просили. Школа могла себе это позволить — как минимум мы не тратили средства на питание учеников. Еще один приятный бонус — постановление, согласно которому предприятиям, в том числе частным школам, списали налоги и страховые взносы. Это очень большая часть нашего бюджета — более 10 млн рублей.

С начала пандемии от нас ушло несколько человек, но пришло гораздо больше. Мы настолько удачно организовали дистант, что информация об этом разошлась и к нам перевели детей из других учебных заведений. Кроме того, мы запустили маленькую онлайн-школу для учеников 5-8 классов, в которой занимаются даже дети из Подмосковья. Формально это заочное обучение, но по субботам дети приезжают в школу, общаются с одноклассниками и классным руководителем. Такое обучение стоит примерно в два раза дешевле, чем офлайн у нас. В основном этот формат выбирают те, кому наша школа подходит идеологически, но при этом физически приезжать каждый день они не могут.

«В мире постправды многое остается за скобками»: директор Некрасовки — о том, зачем в ХХI веке еще нужны библиотеки и как привлечь туда молодежь 

Кирилл Медведев, директор Новой школы:

Мне кажется, выводы про опыт дистанционного обучения делать рано. Единого дистанта не было, каждая школа по-своему восприняла эту ситуацию. Я заметил, что те учебные заведения, которые еще до начала пандемии тратили время и силы на формирование сообщества родителей, детей и учителей, столкнулись с меньшими проблемами при переходе на дистант. Если говорить в целом, то учителям во многих школах этот опыт помог выработать ряд цифровых привычек. Для некоторых это совершенно революционное изменение: за короткий период удалось пройти процесс, который обычно занимает очень много времени.

Мы в школе разрабатывали свой подход к онлайну: вместе с коллегами определяли, что стоит преподавать в синхронном режиме, что можно в асинхронном, какие события из академической жизни можно перенести в онлайн. Мы проводили много онлайн-мероприятий, чтобы сохранить атмосферу сообщества: читали сказки, устраивали детские концерты. Все психологи, кураторы, тьюторы работали с большой нагрузкой, помогали детям учиться жить в неопределенности.

Мы всегда стараемся получить обратную связь и от родителей, и от учителей, и от учеников, а потом уже принимать решение вместе с коллегами. С начала пандемии мы действовали так же. Осенью мы взвесили все обстоятельства и сначала запустили онлайн, а потом перешли на гибридную схему, при которой есть и очные, и дистанционные дни. Количество офлайн-занятий зависит от возраста детей. Важно не делать резких движений, которые ломают учебный ритм. К любой форме все участники учебного процесса привыкают, настраивают систему работы. Перестройка дается всем непросто, поэтому мы стараемся делать это аккуратно.

Стоимость обучения мы не меняли. В конце прошлого учебного года мы предложили скидку за время дистанта тем семьям, которые обращались к нам за помощью. Надо сказать, что просили многие — весна не просто далась всем. Кроме того, часть наших учеников получают поддержку учредителя, фонда «Дар», он выделяет стипендии. В этом году в стипендиальный фонд пришло больше заявок, чем обычно. В том числе и от действующих учеников, которые раньше за стипендией не обращались.

• «Мы готовимся к дистанту»: что думают руководители московских школ о «длинных каникулах» и возможном повторении карантина
• «Закроется огромное количество проектов»: как частное образование пережило карантин и что будет дальше
• Воздушные шары с интернетом и «информационный жир»: как коронавирус изменил мировой рынок образования