Устроили драмтеатр: фонд Леонида Михельсона показывает в Москве невиданное искусство
26 апреля в пространстве Московского музея современного искусства на Петровке открывается метадисциплинарный проект фонда V-A-C Леонида Михельсона и ММОМА «Генеральная репетиция», состоящий из трех актов. О том, что ждет зрителей в первом акте и что репетируют в музее, Forbes Life рассказала директор фонда V-A-C Тереза Мавика.
Тереза, как пройдет «Генеральная репетиция»?
В этом году мы представляем проект ГЭС-2 в Москве и Венеции. «Генеральная репетиция» — наша попытка накануне открытия ГЭС-2 объяснить, что новое пространство на острове Балчуг создано не просто для демонстрации коллекции фонда. Коллекция фонда для нас — лишь один из инструментов работы. Чтобы объяснить свою идею, мы пришли в ММОМА и предложили совместный проект: показать работы из их коллекции, из нашей коллекции и из коллекции американского фонда KADIST, всего 200 работ. В соавторы пригласили немузейных деятелей, «Театр взаимных действий» (Шифра Каждан, Ксения Перетрухина, Леша Лобанов, Ксения Мун), потому что театр в России — особенный, очень важный язык искусства.
На ГЭС-2 мы хотим создать свой язык, смешивая все возможные языки искусства. Не в том смысле, что тут «немножко театра, немножко кино, немножко музыки», а в смысле взаимодействия разных художественных практик. «Театр взаимных действий» предложил нам сыграть «Чайку» в пространстве выставки. По-моему, это идеальное, предельно ясное решение. Что может быть более театральное, чем «Чайка» Чехова.
Часть работ из экспозиции, расположенной на третьем этаже в виде открытого хранилища, театр возьмет в свою «Чайку» на второй этаж. Так произойдет своего рода «музеефикация» театра. А работы, сыгравшие в спектакле, получат новую историю, новое прочтение. Например, в «Чайке» действует картина Герхарда Рихтера, у которой до сих пор была одна, своя история. В спектакле она рассказывает о другом и получит новое значение, которое, возможно, удивит художника.
У искусства в Москве начинается новая жизнь. Верно ли это?
Мы давно экспериментируем с коллекцией. Несколько лет назад, например, заметив, что в коллекции фонда V-A-C не представлены какие-то важные для нас английские художники, мы придумали приглашать их для создания новых проектов, с участием работ из нашей коллекции. Мы провели четыре выставки четырех художников в лондонской галерее Уайтчепел. Первым мы пригласили английского скульптора Майка Нельсона. Он изучил наше собрание и для начала выбрал скульптуру польского художника Павла Альтхамера, а вокруг нее выстроил свою историю.
Работа Альхамера называется Campfire («Костер»): вокруг огня сидят люди и как будто рассказывают истории. Что сделал Майк? Он поехал на заброшенную студию скульптора на окраине Лондона и выкупил пол этой студии. Пол сняли и привезли в Уайтчепел, где на него установили три фигуры Campfire, а вокруг — другие скульптуры из нашей коллекции. Когда Майк взял бронзовую голову плачущего младенца («Первый крик» (La premier cri) Константина Бранкузи 1917 года — наша реликвия) и положил прямо на пол, я думала, что умру от ужаса.
Но незаметно вокруг трех сидящих у огня фигур условно расположилась вся история искусства: от африканских масок V века до н. э., через модернистских Альберто Джакометти, Бранкузи и других к современным художникам. Оказавшись в одном пространстве, расставленные по кругу, они будто стали создателями новой истории.
И мы решили купить эту работу Майка Нельсона. Так мы купили работу, которая состоит только из художественного замысла. Этим проектом Нельсона мы открываем «Генеральную репетицию». Он стоит прямо на первом этаже, чтобы людям сразу было понятно, о чем идет речь. Так мы даем возможность художникам, кураторам, зрителям взаимодействовать с такими фигурами, как Бранкузи, Джакометти, Луиз Буржуа и другими, потому что одна из главных задач ГЭС — учиться у художников.
Вы готовите зрителей к тому, что они увидят и ощутят?
В проекте будут работать медиаторы. Мы готовим этих ребят уже три месяца. Они изучают коллекцию, либретто, которое написал театр. Но прежде всего они изучают методику, наше отношение к искусству. Они знают, что не ведут экскурсию и что их задача не отвечать на вопросы посетителей, а подталкивать к вопросам.
Мы к такому не привыкли.
Мы хотим, чтобы каждый зритель нашел свой ответ на вопрос, что мы показываем. Каждый может найти для себя что-то интересное. Детям наверняка понравится работа Филиппа Паррено, сделанная из шариков в виде рыбы. И эти шарики летают, двигаются. Есть работы, которые ждут изучения искусствоведами, есть работы, которые адресованы взрослым людям, а какие-то — молодым. Будет много новых имен, каждый сможет сделать открытие.
На протяжении пяти месяцев, что будет открыта выставка, будут приезжать художники с перформансами, с музыкальными инсталляциями, дискуссии, мастер-классы. «Генеральная репетиция» — интенсивная, длинная публичная программа, устроенная как театральное действие в трех актах.
Эта же «Генеральная репетиция» будет показана в Венеции, в пространстве фонда в палаццо на Дзаттере?
В Италии в этом году мы покажем коллекцию в два этапа. Первый — на открытии биеннале архитектуры, и второй — на закрытии биеннале. Обе выставки курирует директор лондонской галереи Уайтчепел. Два проекта наших предыдущих уайтчепеловских выставок мы представим в мае, а в ноябре в Венецию приедут два других проекта из Москвы. Таким образом мы установим диалог Москва — Венеция.
Открывают итальянские выставки Джеймс Ричардс и Линнет Ядом-Боавье. Джеймс Ричардс — молодой художник из Уэльса, активно использующий музыку и видео. Было рискованно приглашать его работать с коллекцией, в которой не так уж много видео. Он изучил всю коллекцию и сказал: «Я выбрал одну работу». — «Как, одну работу?!» — «Да, я выбрал картину Бэкона». У нас действительно первоклассный Бэкон. И Джеймс Ричардс решил написать к нему музыку. Он построил отдельную комнату в комнате, съездил в Берлин за особенными колонками, закрыл свою комнату занавесками, то есть ограничил пространство. В центр этого нового пространства повесили Бэкона и установили скамейку напротив картины. Сидишь, слушаешь музыку и смотришь на Бэкона. Это действительно оказалась «партитура Бэкона», она продолжала визуальный ряд. Теперь в нашей коллекции есть инсталляция Джеймса Ричардса, в которой участвует наша работа.