Среди фильмов последних дней можно было выделить многие. Впереди другие громкие премьеры (мэтров Фатиха Акина, Франсуа Озона, завершающий показы новый внеконкурсный фильм Романа Полянского — мы о них расскажем уже по итогам фестиваля). Поэтому вам придется положиться на мой, как всегда, субъективный выбор.
Вчера и сегодня я не мог не испытать особый азарт, идя на две конкурсные картины: на «Роковое искушение» Софии Копполы — потому что эта дочь знаменитого Френсиса Форда давно кажется мне достойной своего отца, и на «Кроткую» Сергея Лозницы, потому что… тем, кто слышал о Лознице, ясно, почему: то ли наш, то ли не наш человек.
«Роковое искушение», в оригинале The Beguiled, ремейк фильма 1971 года, сделанный Доном Сигелом — одним из двух, наряду с Серджо Леоне, режиссеров, сформировавших талант Иствуда — едва ли не самого талантливого актера и постановщика Америки последнего полувека. У нас этот фильм известен среди продвинутых киноманов под названием «Обманутый». В ней раненый капрал армии янки-северян оказывается на попечении хозяйки, ее помощниц и учениц-подростков из пансионата, где все верны врагам северян — конфедератам-южанам, которым принадлежит округа.
Всего в пансионе семь женщин и один раненый мужчина. Играющему главную роль в фильме Сигела Иствуду 41, и он производит как мужчина невероятное впечатление и на обитательниц пансиона, и даже на современных зрительниц. Удивительно, что Колину Фарреллу, которого на роль Иствуда избрала София Коппола, тоже на днях исполнится 41. Еще один занятный факт: это уже второй фильм Каннского конкурса, в котором главную пару образуют Колин Фаррелл и Николь Кидман — первым был «Убийство священного оленя».
Кидман, разумеется (уже и по возрасту), — глава пансиона. Ее сильно позвзрослевшую помощницу изображает Кирстен Данст. Самую сексапильную воспитанницу — 19-летняя Эль Фэннинг, которая где только в свои скромные годы ни сыграла — даже у Кончаловского в очень плохом фильме «Щелкунчик и Крысиный король».
Поначалу все идет гладко, хотя хозяйка пансионата то и дело грозится сдать раненого капрала его врагам конфедератам, как только он поправится. Но дальше такое начинается… Один мужчина в окружении давно забывших о мужчинах женщин, пусть некоторым из них и лет по 12. Все стараются привлечь его внимание, а уж хозяйка пансиона — точно завлечь его в постель. Его все соблазняют. Он, со своей стороны, ведет себя не вполне честно, заводя дружбу с младшими девочками и обещая нечто большее (вплоть до брака) старшим и настоятельницам. Но, во-первых, он страхует себя: постоянно опасаясь, что его сдадут конфедератам, и жаждет заручиться максимальной поддержкой, чтобы не сдали. Во-вторых, а какой мужчина повел бы себя в подобной ситуации иначе? Не только окружающие его женщины три-четыре года без мужчин, но и он столько же лет без женщин.
В общем, я готов принять на себя весь удар мировых феминисток (но без нокаута и членовредительства, пожалуйста), но собираюсь заявить, что София Коппола, несмотря на весь цинизм финала, сняла одну из самых антифеминистских картин последних лет. Другое дело, что фильм ругают те, кто помнит оригинальную работу Дона Сигела, где был какой-то совсем уже невероятный Иствуд — Фарреллу, при всех симпатиях к нему, не сравниться. Готов признаться: я фильм Сигела не видел. Может, поэтому фильм с Фарреллом вполне меня устроил. Жаль только, что герой Фаррелла… ах, черт, опять чуть не влепил спойлер, за наличие которых в моих нынешних каннских репортажах меня и так ругают.
После фильма Софии Копполы было особенно приятно пойти на «Кроткую» Сергия Лозницкого — англоязычное название A Gentle Creature, ну в общем, «Нежная», «Мягкотелая».
Лозница, безусловно, один из лучших современных европейских режиссеров — не зря все три созданных им игровых фильма были отобраны в Каннский конкурс. Между тем, Лозница — безусловный русофоб пополам с русофилом. Я не вижу в этой фразе ничего страшного. Про себя я тоже иногда думаю, что я одновременно русофоб и русофил. Полагаю, что и Александр Сергеевич Пушкин был одновременно русофобом и русофилом. И Лермонтов. И Герцен. И даже, отчасти, Достоевский. Все честные русские люди (как я ловко внедрил себя в их число) всегда ненавидели Россию за коррупцию, подлость, низость и воровство. Но одновременно любили ее, считая себя именно русскими, жаждущими для своей Родины справедливости, любви, демократии, свободомыслия и счастья.
Классическим русофобом в кино, в душе которого вдруг воспаряло русофильство, был наш самый талантливый режиссер последней четверти века Алексей Балабанов. Он был русофилом куда большим, нежели признанный русофил Никита Михалков, потому что никогда, в отличие от Михалкова, не желал поиметь Родину в своих собственных корыстных интересах.
Лозница, уроженец Белорусии, выпускник ВГИКа, в свое время сотрудник Санкт-Петербургской студии документальных фильмов, как документалист сделал свое имя на России, даже когда эмигрировал в Германию. Он изложил в документалистике историю России (ее быт, в том числе современный провинциальный, историю России от гоголевского Петербурга до блокадного Ленинграда), как мало кто из отечественных режиссеров. Он был отчаянным русофилом. Но его, наверное, ввергла в бездну политическая ситуация в стране, которая в последние годы заставляет русофилов становиться русофобами, в случае с Лозницей, — отчаянными и даже чрезмерными.
Его «Кроткая», вопреки сведениям, которым поддался и я, не имеет никакого отношения к одноименной повести Достоевского, монологу мужа-ростовщика, жена которого вдруг покончила с собой. «Кроткую» многократно экранизировали и инсценировали в СССР, России и мире, всегда находя в ней особую — для определенного времени — актуальность. В частности, в 1980-е были известны два спектакля с Олегом Борисовым в главной роли, которые Лев Додин поставил сначала в Малом драматическом театре Ленинграда, а потом во МХАТе.
Лозницу в «Кроткой» привлекла именно кротость русского народа, прежде всего — женщин. Суть фильма в том, что женщина, обитающая в деревне при поселке городского типа, почему-то получает обратно посылку из тюрьмы. Там находится ее муж, осужденный за убийство, которого, она уверена, он не совершал, а осудили его лишь потому, что надо было закрыть дело, а он подвернулся под руку.
Дальше — ее страшная одиссея в поисках мужа и тюрьмы, где он находится. По ходу путешествия все пытаются ее обобрать, превратить в проститутку, посадить и т.д.
Ни одного приличного лица, как у главной героини, только морды. Ни одного (или почти ни одного) приличного человека — только сволочи и монстры. Такие сволочи и монстры, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
Главное, что Лозница во многом прав. И суть его фильма, собственно, в том, что последние кроткие и наивные люди, составляющие основу русского народа, не способны противостоять банде, завоевавшей в России и большую часть населения, и полицейское и тюремное ведомства.
Я даже начинаю раздражаться, поскольку Лозница, на мой взгляд, перебарщивает, придумывает длинную метафорическую сцену по поводу праздника единения тюрьмы с народом, которая завершается кошмаром, явно списанным с изнасилования в тюремном грузовике из фильма Германа «Хрусталев, машину!».
Да врет он, этот чертов Лозница!
Но тут приходит информация о ситуации с Серебренниковым.
И я ли не прав? Лозница ли прав?
На показе для прессы фильм Лозницы освистали. Но это в Канне не значит ничего.