Назвав свой первый каннский репортаж «Андрей Звягинцев задает ориентиры» (напомню, что его фильм «Нелюбовь», который и сейчас, за пять дней до подведения итогов, остается фаворитом мировой критики, вдохновлен «Сценами из супружеской жизни» Ингмара Бергмана), я понятия не имел, несколько окажусь прав.
Звягинцев действительно задал главную тему фестиваля. Возможно, поэтому его фильм и поставили первым в конкурсной программе.
Большинство фильмов мрачноватые. Но бывают годы, когда мрачноватость и жестокость в тех же каннских фильмах — эстетический тренд. Помню фильмы, где мужчине поджигали причинное место (производство — Мексика), проститутку, нарушившую правила бандитов, расчленяли на куски (смотреть тогда пришел сам Тарантино, производство — Филиппины), женщина из мести просверливала голень потерявшему сознание мужу и закрепляла в отверстии тяжеленное точильное колесо (производство — Дания, режиссер Ларс фон Триер).
В этом году мрачность (скорее мрачность, чем жестокость) каннских фильмов объясняется, очевидно, не стремлением эпатировать жюри и публику (хотя сам по себе шок — самый простой приемчик искусства XX-XXI веков), а исключительно бытующими в мире настроениями. Ну нет радости в жизни! То есть у кого-то она, конечно, есть. Но бесперспективность и уныние явно эту радость опережают.
Вторая идея, которую определил Звягинцев, в том, что современный кризис — не в политике, не в экономике. Например, до сих пор был показан только один (очень сильный, на мой взгляд, но освистанный) фильм о мигрантах. Мы о нем обязательно поговорим — во время ли, после ли фестиваля. Он еще и фантастический. Но фокус в том, что главное, что, по Звягинцеву и его каннским последователям, определяет современный кризис, это кризис семьи.
Проходная тема этого репортажа — освистывание и забукивание: это когда зал возмущенно орет «Бу-у-у-у!!!». Так вот вчера забукали фильм модного в последние годы грека Йоргоса Лантимоса «Убийство священного оленя», который многие ожидали как один из главных на фестивале.
В мире и среди наших знатоков Лантимос прославился фантасмагорией «Клык». В 2015-м он, перебравшись как режиссер в Англию, поразил Канн фантастической притчей «Лобстер» с Колином Фаррелом и Рейчел Вайс. Этот фильм при всей своей эффектности загадочным образом не добрался до нашего проката, хотя кто-то кое-где у нас порой его загадочно показывал — я знаю об этом, поскольку пытался добыть «Лобстера» для своего фестиваля лучших фильмов года в кинотеатре «Ролан»: меня долго водили за нос, а в итоге обманули.
Суть «Лобстера» в том, что в будущем людям запрещено быть одинокими. Тех, кто не зарегистрировал брак, полиция отлавливает на улицах. Какое-то время разрешается быть холостяком — после расторжения брака или смерти супруга. Но затем тебя отправляют в отель полутюремного типа на 45-дневное исправление. Если за эти дни ты не найдешь новую пару (допускаются и гомосексуальные отношения), тебя трансформируют в животное и отправляют жить в ближний лес.
«Убийство священного оленя» — новая фантасмагория от Лантимоса, шокирующая уже тем, что там в начале — крупноплановая операция в больнице. Проходы по больничным коридорам, тревожная музыка, даже семейные обеды главного героя-хирурга с самого начала не предвещают ничего хорошего. Главную мужскую роль второй раз у Лантимоса играет Колин Фаррел, его супругу — Николь Кидман, которая, похоже, выбыла из звезд первой величины, зато стала сниматься в артистическом кино.
Вокруг Фаррела крутится странный 16-летний подросток, обладающий над ним властью. Фаррел по-отечески заботится о нем, дает советы, дарит дорогущие часы, однажды зовет домой, мальчик становится другом его малолетним детям, заводит что-то типа романа с его 14-летней дочерью.
А дальше — фирменный шок от Лантимоса. Оказывается, что хирург-Фаррел — причина смерти отца мальчика. И вскоре заработает закон «кровь за кровь». Причем мальчик четко обозначит хирургу, как именно будут погибать члены его семьи: сначала у них откажут ноги, потом из их глаз польется кровь и т. д. В ходе торгов, в которых участвует и жена героя, им удается прийти к некой договоренности.
На пресс-конференции Лантимоса спрашивали: этот мальчик — он что: колдун? Хорошо быть режиссером. Всегда можно ответить: а вот сами и решайте.
Предфинальная сцена фильма — во всех смыслах бесчеловечная и убийственная. Она во многом смешная. Но юмор — пречерный.
Вчера же показали и «Хеппи-энд» работающего во Франции австрийца Михаэля Ханеке — одного из семи режиссеров, которым удалось дважды победить в Канне, завоевав «Золотую пальмовую ветвь».
Ханеке знаменит как главный в киномире исследователь человеческой жестокости, прежде всего психологического садизма. За его спиной «Забавные игры» — про двух подонков, театрально уничтожающих за городом семьи среднего класса, «Белая лента» — фильм о воспитанных протестантской церковью детях, ставших основой германского фашизма. «Пианистка» по книге нобелевской лауреатки Эльфриды Елинек, садистки и мазохистки от Бога, если бы Богу был присущ садизм с мазохизмом, «Любовь», в которой муж душит престарелую жену, не желая видеть, как она из-за болезни превращается в овощ.
И вот новость — «Хеппи-энд» тоже о семейном кризисе. Другое дело, что для Ханеке фильм неожиданно смешной. Его не освистали, но у него крайне низкие оценки во французской прессе (а она-то всегда обожала Ханеке), что сродни забукиванию.
И вновь это черная комедия.
В ролях — уже типичные для Ханеке Изабель Юппер и Жан-Луи Трентиньян, а также прежде не замеченный у него Матье Кассовиц. В большой и весьма интеллигентной буржуазной семье, куда прибывает после смерти матери девочка-подросток, полно скелетов в шкафах. Пересказать, кто тут акула капитализма, а кто уставший от жизни патриарх, кто пытается покончить с собой, а кто — выйти замуж по расчету, кто скрывает некие тайны (все до единой) и какие пакости способен уготовить остальным (всем до одной), попросту невозможно.
Особую роль играет пришедшая в семью девочка. Сколько хомячков и людей она уничтожила — большой вопрос.
Вообще удивительно, что в каннских фильмах 2017-го дети часто играют роль ангелов мщения или истребления.
На этом фоне едва ли не самыми оптимистическими фильмами стали два. О которых мы пока не говорили, но которые были освистаны и забуканы сильнее прочих. Хотя тут причина вовсе не в качестве картин. Их освистывали, едва не срывая показ, в самом начале. В конце же им, наоборот, аплодировали.
Главный каннский скандал этого года связан с борьбой между французскими кинотеатрами и интернет-сервисом, который работает также в России и выпускает свои фильмы, передачи, телесериалы. В конкурсе этого Каннского фестиваля из девятнадцати фильмов два произведены Netflix. Они не будут выпущены во французский прокат — зато в интернете появятся уже в июне. Хотя обычно проходит примерно года три, пока фильм проходит путь от кинопроката до телепоказов и, наконец, интернет-серверов.
Эта проблема не выдуманная и для нас. Когда наше министерство культуры занимается чем угодно, но не смотрит кино, оно не учитывает, что многие лучшие фильмы попадают у нас только в главные города. А в глухую провинцию — бог знает когда. Вот почему борьба с видеопиратством в России — это фактически культурный фашизм. Ведь две трети населения фактически лишены возможности смотреть лучшее отечественное и мировое кино. Его можно только украсть с помощью пиратов.
Короче, в прошлом году Канн разрешил участвовать в конкурсе фильмам, которые не будут иметь проката. Но уже на будущий год это запретит. На предварительной пресс-конференции жюри возникла стычка между президентом жюри Педро Альмодоваром, потребовавшим запретить в Канне фильмы, не предназначенные для проката, и членом жюри Уиллом Смитом, которого возмутило, что в провинции люди по три года должны ждать фильм, пока он не появится в интернете. Ведь прокатчикам тащить его в провинцию невыгодно.
Двумя фильмами от Netflix стали в этот раз работы мэтров, показ первого из которых был почти сорван свистом зала, поддержавшим французские кинотеатры. Фильм пришлось начинать сначала. Второй фильм тоже освистали, но полегче. В конце обоим аплодировали.
Первый — от автора модного среди наших киноманов, кто пользуется компьютером, Пон Чжун Хо. Недавно он сделал триллер-антиутопию «Сквозь снег» о последних людях, едущих по нашей обледеневшей планете на неостановимом поезде, теперь — трагическую мелодраму «Окча» с Тильдой Суинтон, Джейком Джилленхоллом, Полом Дано и др. Крупная корпорация находит на Земле огромных свиней, развести которых поручает фермерам. Свиньи оказываются разумными. Но их все равно пускают под нож. Это фильм в духе нынешнего каннского конкурса: о том, что понятие «сволочь» имеет только один синоним — «человек». Когда корейской девушке, а ее отец вырастил Окчу, удается в итоге спасти своего друга – гигантского умного кабана, половина зала начинает рыдать. Один из самых оптимистических фильмов фестиваля.
Другая работа от Netflix — фильм не слишком известного у нас Ноа Баумбаха «Истории Мейеровича». В свое время на одном из своих фестивалей в «Ролане» я показывал изумительный по изящности фильм Баумбаха «Милая Френсис» с потрясающей Гретой Гервиг — о девушке, мечтающей стать балериной, хотя у нее не так много способностей. В «Историях Мейеровича» Баумбах, которого можно назвать классическим американским независимым режиссером, заняты все: звезды потянулись к Баумбаху. Тут и Дастин Хоффман, и Бен Стиллер, и Адам Сандлер, и Эмма Томпсон. И это тоже история семейного кризиса. Но хотя этот фильм корреспондирует с другими в том, что большинство персонажей — тоже люди не очень (начиная с папы-Хоффмана, который изломал своих детей, сам не став великим художником, но требуя от них высоких достижений), это все-таки веселая картина на фоне нынешней каннской программы. Жить — будем!