Золотая сотня хирургов: как Надежда Кузнецова руководит Школой практической онкологии
«Часто люди приходят в благотворительность из-за какой-то личной истории. У меня не было никаких причин. Я просто пришла», — описывает начало своего пути Надежда Кузнецова, директор Школы практической онкологии. В 2006 году она узнала, что дети с онкологическими заболеваниями месяцами лежат в больницах и оказываются выключены из жизни. Тогда Надежда пришла волонтером в фонд «Подари жизнь», стала организовывать праздники, играла и общалась с детьми и мамами, чтобы им не было скучно. Позже стала организовывать сборы средств для дорогостоящих препаратов и координировала работу целого волонтерского отделения.
Придя обычным волонтером, Надежда стала незаменимым членом команды. Спустя время она занималась уже не только помощью заболевшим, но и поддержкой выздоровевших. В 2010 году Кузнецова создала проект «Игры Победителей» фонда «Подари жизнь» — спортивные соревнования для детей, перенесших онкологические заболевания. Они участвовали в забегах и заплывах, играли в футбол. «Каждый год в Москву приезжало 500 детей со всего мира, всего в играх приняло участие 24 страны», — вспоминает Кузнецова. Сейчас проект поставлен на паузу, но она надеется, что в скором времени его возобновят.
На собственном примере
«Сейчас рак — информация. Можно лечиться бесплатно, по государственной программе, но нужно знать, как устроена эта система и где стоит получить второе мнение», — говорит Надежда. В 2016 году она сама столкнулась с заболеванием: на шестом месяце беременности ей диагностировали рак шейки матки. Лечение предстояло тяжелое, с химиотерапией во время третьего триместра. На своем примере Надежда столкнулась с недостаточной квалификацией медиков. Одни предлагали травмирующие операции, другие — неподходящую в ее случае лучевую терапию.
«Это очень интимная история, но я специально ее рассказываю, потому что до сих пор беременных больных раком могут отправлять на аборт по умолчанию, — говорит Кузнецова. — Раньше лечение было несовместимо с дальнейшим развитием плода, но сейчас есть доступные методы. Однако и сегодня некоторые врачи в обычной поликлинике просто не знают, что есть другой выход. Даже при моих контактах в медицинской сфере пришлось пройти не одну крупную профильную больницу Москвы, чтобы подобрать устраивающее меня лечение».
В итоге удалось найти специалиста, работающего по современным стандартам и, что оказалось наиболее важным, умеющего общаться: «Некоторые врачи, даже очень хорошие, не умеют разговаривать с пациентами. Пока я не нашла своего доктора, меня пугали так, что я выходила с приема и не могла успокоиться». К своему заболеванию Надежда отнеслась спортивно — была задача поправиться и она уверенно к ней шла: «Я была настроена, что все будет нормально, у нас есть план, мы с врачом оба понимаем, как действуем».
Теперь Надежда поддерживает девушек, столкнувшихся с подобным заболеванием. Врачи передают подопечным ее контакты, чтобы пациентки могли связаться с женщиной, успешно прошедшей путь, который им только предстоит. «У меня был пример: девочка, с которой мы общались, позвонила мне из родового зала, когда появился на свет ее ребенок. Потому что мы с ней друг друга можем понять так, как не поймет никто другой. Мы плакали вместе, и это было счастье. Если благодаря моим рассказам удастся кого-то поддержать в такой ситуации, я буду очень-очень рада».
Школа практической онкологии
В 2020 году химиотерапевт Михаил Ласков, с которым Кузнецова познакомилась во время болезни, предложил ей стать директором Школы практической онкологии. «Параллельно с некоммерческими проектами я работала в Школе управления «Сколково», разрабатывала обучающие программы. На должность директора в Школе практической онкологии искали человека не из медицины — нужен был специалист, понимающий, как управлять НКО, разбирающийся в юридических и финансовых вопросах, умеющий запускать программы и получать образовательную лицензию», — рассказывает Кузнецова.
Школа практической онкологии — проект известного онколога Андрея Павленко, направленный на повышение квалификации молодых хирургов. Обычно медицинское образование в России подразумевает шесть лет в университете и два года в ординатуре. Но даже после этого у молодого врача может отсутствовать хирургическая практика. В Школе пытаются решить проблему низкого уровня подготовки и под руководством наставников (онкологов с большим опытом) обучают на семи разных направлениях. Каждый резидент за два года проводит не менее 40 самостоятельных операций, а ассистирует минимум на 150. К тому же для специалистов проводят тренинги по коммуникации с пациентами и развитию эмоционального интеллекта.
Андрей Павленко с друзьями — хирургами высшей категории, профессорами и заведующими отделениями — написал учебный план медицинского образовательного учреждения, не имеющего аналогов в России. Кроме того, он успел подготовить бизнес-стратегию совместно с международной компанией Boston Consulting Group, поучаствовать в разработке фирменного стиля. Но в 2020 году умер от рака желудка. Команду наставников набирала уже Кузнецова.
В Школе преподают ведущие эксперты: например, заместитель директора по радиологическим методам лечения НИИ Клинической онкологии НМИЦ онкологии им. Н. Н. Блохина Марина Черных ведет лекции по лучевой терапии, а онколог-гематолог Михаил Ласков и онколог Анастасия Данилова — по химиотерапии. Патанатомию ведет Никита Савелов, главный внештатный специалист по патологической анатомии в онкологии Департамента здравоохранения города Москвы, заведующий патологоанатомическим отделением ГБУЗ МГОБ №62 ДЗМ. Зарплата наставника составляет 60 000 рублей плюс налоги. «Мой подход — брать самых лучших на полставки. Мы некоммерческая организация, у нас ограничен бюджет. Можем брать на полную ставку начинающего специалиста, но я предпочитаю приглашать на часть ставки суперзвезду», — говорит Надежда.
Для профессионалов преподавание в Школе — не способ заработка, а попытка сделать отечественную медицину лучше. «Мы формируем новый тип доктора-онкохирурга, который не только владеет классными мануальными навыками, но и всесторонне развит во всех остальных аспектах, необходимых современному хирургу. Например, наши студенты учатся эффективной коммуникации с пациентом, принимают совместные решения, знают основы рентгенологии и медстатистики, чтобы оценивать новые данные и научные знания», — рассказывает Михаил Ласков, онколог и гематолог и сооснователь Школы. По его словам, самое важное, чтобы выпускники создавали мультипликатор, когда вокруг каждого специалиста появится сообщество из других молодых онкохирургов и докторов, смежных специальностей, которые уже смогут все вместе поменять медицинский ландшафт к лучшему: «Выпускаешь одного, вокруг появляется еще несколько».
Помимо поиска наставников, Надежда занималась получением образовательной лицензии — для медицинской организации предусмотрен особый порядок. «Для начала узнали, какие еще НКО получали образовательную лицензию. Оказалось, что их очень мало, потому что процесс очень сложный. Мы получали образовательную лицензию около года — включая период подготовки всех документов, разрешений, подачу и согласование заявки в Комитете образования. Вместе с другими проектами из рук в руки передавали друг другу юристов, которые занимаются именно такими вопросами. А теперь делимся опытом с теми, кто только начинает свой путь».
Дальше была работа с адмиссионными процессами: надо было создать такую систему собеседований, чтобы не только проверить знания и навыки абитуриентов, но и определить их ценностные ориентиры. В итоге, чтобы попасть на обучение в Школу, надо пройти медицинский тест по своей специальности и показать знание английского языка на основе понимания зарубежных научных статей.
Школьное обучение
Абитуриенты, успешно прошедшие собеседование, учатся ровно два года. За это время Школа тратит на одного резидента 7,2 млн рублей. Стоимость подготовки одного хирурга составляет около 300 000 рублей в месяц: ежемесячная стипендия 50 000 рублей, дотация на питание 10 000 рублей и доплата за аренду жилья, если резидент приехал из другого города (в среднем она составляет 20 000 рублей). В эти же траты входит гонорар наставника и налоги. Самое дорогостоящее в программе — хирургические интенсивы, а их проводят минимум три раза за курс.
«Следующие по объему затраты — многочисленные поездки на образовательные модули, стажировки между базами, которые длятся в среднем по две недели», — рассказывает Кузнецова. В таком случае Школа также берет на себя все расходы по проезду, проживанию, питанию и оплате обучения.
Школа полностью берет на себя все организационные вопросы резидентов: помогает с переездом, поиском жилья, до заселения размещает студентов в гостиницах. «Мы стараемся помогать семьям обучающихся, если возникают какие-то экстренные вопросы за эти два года. Задача резидента — активно учиться и качественно проходить программу, остальное мы берем на себя», — говорит Надежда. Ко всему прочему, каждому резиденту предоставляется хирургическая форма, а на время обучения выдается ноутбук и жесткий диск для учебы и хранения записей операций.
«Расходы на бэк-офис у нас минимизированы — например, мы работаем из дома, почти все методисты совмещают работу в Школе с основной. Это позволяет нам максимально направлять средства на программную деятельность», — описывает бизнес-процессы Надежда.
Живет Школа на пожертвования от частных фондов (ключевые не рассказывают о своем участии публично). Компании помогают в рамках КСО и инфраструктурных фондов, выдают гранты (например, Школа два года подряд выигрывает гранты компании Biocad), помогают продвигаться в формате кобрендинга. Массовые частные пожертвования пока что приносят меньше всего, но «мы стараемся развивать и это направление, чтобы обеспечить стабильное финансирование, так как должны гарантировать каждому резиденту содержание на два года вперед». До 2022 года ШПО работала с зарубежными фармацевтическими компаниями и производителями медицинского оборудования, но в 2022 году большинство из них свернули объем своей деятельности в России и ограничили или полностью убрали благотворительные программы.
Золотая сотня хирургов
Сейчас в Школе обучаются 22 человека, с 2020 года выпустилось уже 12 резидентов. «В первые годы у нас одновременно учились один–два класса, в которых было не более 10 резидентов. Зато сейчас — 22 человека по шести направлениям: пять колопроктологов, три уролога, шесть абдоминальных хирургов, два торакальных, три онкогинеколога и три хирурга, которые занимаются опухолями головы и шеи. Зимой, в начале 2025 года, появится седьмое направление — гепатобилиарное (к гепатобилиарной системе относятся печень, желчный пузырь, желчные протоки. — Forbes Woman), там будут обучаться два или три резидента. Соответственно, мы будем выпускать порядка 20 человек в год, потом дойдем до 30 в год», — рассказывает Кузнецова.
Студенты Школы устроены на неполные ставки в крупнейшие онкоцентры по всей стране — МНИОИ им. П. А. Герцена, НМИЦ онкологии им. Н. Н. Блохина, Московскую городскую онкологическую больницу №62, ФГБУ НМИЦ им. В. А. Алмазова Минздрава России и многие другие в Санкт-Петербурге, Уфе, Челябинске, Тюмени, Новосибирске. «Каждый раз были серьезные договоренности и переговоры с клинической базой. Нам важно, чтобы в нас поверили главные врачи. Многие вещи внутри медицины и медицинского сообщества происходят на доверии. Изначально нам давали аванс, а сейчас знают, что мы выпускаем хороших специалистов», — рассказывает Надежда Кузнецова.
Выпускники Школы выходят после двух лет образования абсолютно самостоятельными врачами. Они проходят обучение, которое позволяет им не только делать качественно свою работу, но и справляться с трудностями в регионе, где, например, может не оказаться более старшего и опытного хирурга. Большинство из прошедших Школу практической онкологии делают минимум по 40 операций за два года. Есть даже те, кто уже успел сделать 200 операций. «Что для нас особенно важно, выпускники становятся востребованными врачами и в других городах. Например, к нам приезжал парень из Воронежа, отучился, а за это время там построили полностью оборудованный Онкологический центр. В итоге он вернулся к себе домой и делает там операции на кишке в полном объеме, пациентам не приходится ехать в другие города, чтобы получить помощь».
За 10 лет Школа планирует подготовить «золотую сотню» специализированных онкохирургов с проверенными знаниями и навыками. Помимо увеличения количества профессионалов, на будущее стоит цель выстроить экосистему вокруг Школы. Сегодня, по словам Надежды, поднимается целая волна похожих проектов для трансплантологов, офтальмологов, неврологов, гематологов и других специалистов. Например, Школа дружит с «Мастерской заботы» фонда «Вера», где обучаются врачи паллиативной медицины и сестры ухода. «Золотая сотня» станет основой, на которой должны развиваться следующие программы. Мы хотим дружить с похожими проектами, делиться опытом, — рассказывает Надежда. — Наша миссия — сделать лучших врачей доступными для любых пациентов, вне зависимости от места их проживания, дохода или знакомств».
Про всех победительниц и финалисток премии вы можете прочитать на сайте Forbes по хэштегу Forbes Woman Mercury Awards.