«Избыток денег не гарантирует вкус»: Полин Браун о значении эстетического интеллекта

Полин Браун на протяжении 25 лет занимала должность председателя совета директоров североамериканского подразделения LVMH (Moet Hennessy Louis Vuitton), в портфель которого входят такие бренды, как Christian Dior, Louis Vuitton, Tiffany & Co., Bulgari, Loewe, Loro Piana и другие. В 2016 и 2017 годах Браун вела в Гарвардской школе бизнеса курс «Бизнес и эстетика». С 2016 года она также создает еженедельное ток-шоу на SiriusXM под названием Tastemakers, в рамках которого берет интервью у предпринимателей и лидеров мнений в творческой индустрии. Сейчас Браун — профессор маркетинга и один из директоров школы бизнеса в Колумбийском университете в Нью-Йорке. В 2020 году Полин написала книгу «Эстетический интеллект: как развить его и использовать в бизнесе и в жизни», которая вышла в России в издательстве МИФ. 

5 марта прошла онлайн-встреча писательницы с главным редактором Forbes Woman Юлей Варшавской, где они обсудили самые неожиданные аспекты эстетического интеллекта. Мы публикуем отрывки из этого интервью.  

 — Практически каждое интервью с вами начинается с вопроса о том, что такое «эстетический интеллект». Я бы хотела сломать эту парадигму — и попросить вас для начала рассказать о своем пути. В книге вы описываете детство — в небогатой семье, когда у вас не было даже $34 на модные джинсы. А потом вы стали руководительницей в огромной влиятельной компании. Как это случилось?

— Большинство людей совершают ошибку, думая, что роскошь доступна только очень богатым. Когда я росла, все, что я хотела сверх необходимого — будь то пара джинс или новый магнитофон Sony Walkman, — я должна была заработать. Мои родители не собирались покупать мне «ненужные» вещи, так как у них не было возможности или желания. У меня не было неограниченных средств, но я все равно старалась улучшить свою жизнь. Я много работала, чтобы окружить себя вещами, которые делали пространство вокруг особенным и значимым.

Я думаю, это и было началом того, что много лет спустя стало осознанием и оценкой того, что такое роскошь. И причина, по которой я часто использую термин «эстетика» вместо традиционной ссылки на роскошь, заключается вот в чем: великолепная эстетика то же самое, что и роскошь. Она не является необходимой в смысле пользы, но она является необходимой, потому что делает нашу жизнь особенной и стоящей. И это универсально для каждой культуры, возраста, периода в истории. Люди всегда хотят того, что делает их жизнь особенной.

— У человека, который начинает зарабатывать первые значимые деньги, обычно тут же появляется желание покупать очень дорогие вещи. Есть даже исторический пример: в 1990-е годы, после 70 лет советского строя, где все выглядели плюс-минус одинаково, русские получили возможность зарабатывать деньги — и те, кто быстро богатели, сразу скупали самые одиозные, дорогие вещи типа «малиновых пиджаков» и огромных золотых часов. Как вы объясняете этот феномен с психологической точки зрения? Был ли у вас такой момент?

— В моем восприятии вопрос о стиле затрагивает глубокие и многообразные аспекты. Наличие значительных финансовых средств не обязательно гарантирует изысканность вкуса. Возможно, даже наоборот, избыток денег не гарантирует вкус и может подорвать чувство стиля, поскольку истинная эстетика требует умения находить гармонию, баланс и компромисс, умения ценить и окружать себя красотой не из-за ее стоимости, а из-за ее смысла и красоты.

Мое уважение к чьему-либо стилю не основано на способности человека приобретать любые желаемые предметы или следовать последним модным тенденциям. Наоборот, я ценю тех, кто выражает себя в соответствии со своими внутренними убеждениями. Именно это считаю истинным вкусом и эстетическим чутьем. Эстетика далеко не всегда следует общепринятым нормам красоты — она представляет собой уникальное и чистое выражение внутреннего мира человека и его ценностей.

Отвечая на ваш вопрос о собственных стилевых промахах, признаю, что ошибки были и иногда продолжают случаться, хоть и значительно реже, чем два десятилетия назад. Считаю развитие личного стиля и эстетики процессом, предполагающим эксперименты. Избегание всего, что кажется некомфортным, может помешать достижению истинного понимания того, что такое аутентичность в самовыражении. Поэтому я поддерживаю совершение ошибок как неотъемлемую часть пути.

— В своей работе я наблюдаю за многими женщинами, которые руководят компаниями, и я вижу, как они стараются использовать одежду и другие внешние атрибуты, чтобы показать свой авторитет. Часто дорогие вещи, эстетика, элегантность являются символами власти для женщин. На ваш взгляд, действительно ли важно, как выглядит женщина на работе и влияет ли это на ее авторитет среди коллег?

— Я считаю, что ваш стиль должен соответствовать вашим способностям. Осознанно или нет, люди чувствуют, когда ваш образ расходится с вашими личностными качествами. Например, если женщина обладает невероятной харизмой, инициативностью, врожденными лидерскими качествами, но одевается, как маленький ребенок, — она не будет вызывать должного уважения.

Мой совет всем женщинам, независимо от их должности, будь то генеральный директор, или первая работа после колледжа: одевайтесь так, чтобы это честно отражало вас. Не стоит выбирать образ со «стратегическим намерением» выглядеть более властной, богатой или креативной, чем вы есть на самом деле. Это процесс внутреннего взаимодействия с собой. Но именно на аутентичность люди реагируют, и именно аутентичность вызывает уважение.

— Когда вы в своей работе впервые начали осознавать важность эстетики и эстетического интеллекта? 

— Мое уважение к эстетике появилось задолго до моего первого рабочего дня. Еще в юности я начала обращать внимание на красоту мира вокруг. Это не значит, что я с ранних лет проявила себя как художник. Скорее, речь о том, что даже дети находят радость в простых вещах — например, вкусе мороженого или ощущении мягкого одеяла на коже. Многие аспекты, о которых я говорю, присущи нам с самых ранних лет. По мере взросления, обучения и подготовки к профессиональной карьере мы, кажется, теряем контакт с этими инстинктивными вещами. 

Уважение к эстетике вернулось ко мне, когда я попала в индустрию красоты. Прежде чем это произошло, я работала в консалтинге по управлению — и никому вокруг меня не было дела до эстетики. Им были важны только производительность, аналитическая четкость, клиентские отношения, интеллект. Поэтому я всегда думала, что единственное место для моих эстетических устремлений — вне работы. 

Попав на работу в Estee Lauder, я очень быстро поняла, что навыки, которые хорошо служили мне как бизнес-консультанту, не помогут здесь. Момент, упомянутый в моей книге, когда начальник в Estee Lauder буквально бросил мою презентацию и сказал, что она не приносит пользы, внезапно стал для меня еще одним большим сигналом «очнуться».

— В какой момент вы начали теоретизировать эти интуитивные знания об эстетике?  

— Долгое время я считала, что все это важно для индустрии моды и красоты, это неважно для других бизнесов. Мое мнение поменялось, когда я поняла, что некоторые из тех вещей, о которых я сейчас говорю, важны для большинства бизнесов. Я наблюдала, например, за Стивом Джобсом, который преобразовывал не только функциональность гаджетов и технологий, но и их внешний вид, ощущения от их использования. Затем другой предприниматель, Говард Шульц, который запустил Starbucks, смог изменить наше восприятие кофейни: это уже не просто кофе из обжаренных зерен в чашке — это целый опыт.

Тогда я задумалась и о других компаниях и пришла к нескольким выводам. Во-первых, то, о чем я говорю, важно не только для тех из нас, кто работает в компаниях с сильной ориентацией на дизайн, но и для всех или почти всех бизнесов. 

Во-вторых, я заметила, что большинство бизнесменов, с которыми я встречалась, на самом деле никогда не развивали этот набор навыков. Никто их этому не учил. Никто не разрабатывал методики по совершенствованию того, с чем ты родился. Если мы хотим оставаться здоровыми и в хорошей физической форме — мы тренируемся, выполняем упражнения. Так вот около семи лет назад я поняла, что могу разработать упражнения для осознанного развития «эстетических мышц». 

— На меня произвело большое впечатление в вашей книге то, насколько наукоемко и по-деловому вы говорите о предмете своего исследования, что для этой темы необычно. Как это принимали в научной среде, когда вы начали преподавать в Гарварде? Удалось ли вам поменять мнение каких-нибудь самых скептически настроенных ученых, которые вам встречались?  

— Короткий ответ заключается в том, что изменить мнение очень скептически настроенных людей не удается за несколько лет. Это может произойти в лучшем случае за несколько столетий.

Отвечая более развернуто, моя критика научных учреждений заключается в том, что в их представлении то, что вы не можете измерить, не является правдой. Хотя за последние столетия люди значительно преобразились, мы все еще молодой вид и есть очень много того, что мы все еще не знаем и не можем измерить. Я не готова пренебрегать силой эстетики и финансовой ценностью, которую я видела в своей работе над книгой просто потому, что у меня нет всех формул для точного измерения эстетики. Это первый момент.

Второй момент заключается в том, что я не знаю, приняли бы мой курс в Гарварде или Колумбии, где я преподаю сейчас, если бы я представила его 20 или 30 лет назад. Многие бизнес-практики, которые сработали во время Промышленной революции и после нее, больше не работают для крупных компаний — это причина, по которой сегодня есть больше открытости к новым методам.

Думаю, что среди нынешних и будущих руководителей компаний, моих студентов MBA, появилось больше осознания, что сейчас нужно обладать другими способами мышления, чтобы быть успешными. Я написала книгу и начала преподавать задолго до того, как случилась пандемия Covid-19. Но она показала, что вещи, о которых я писала в 2017 и 2018 годах, стали еще важнее сейчас, в 2024-м. Впервые в современной истории человечества мы могли наблюдать, что происходит с людьми, когда они изолированы. 

— Последние несколько лет я много разговариваю с бизнесом о гендерном равенстве, об инклюзии и устойчивом развитии. И все чаще сталкиваюсь с тем, что пока ты не переводишь эти темы на язык денег и прибыли для бизнеса, собеседники всю эту «социальную абстракцию» вообще не воспринимают. Я могу предположить, что вы сталкивались с чем-то подобным, когда рассказывали об эстетическом интеллекте в серьезных компаниях. Что вы им говорите? Почему для них это важно? 

— Это больная точка для меня. Я преподаю в бизнес-школе, где 55-60% мужчин и 45-50% женщин, а 80% моих студентов — женщины. И я задаюсь вопросом, почему мое сообщение настолько мощно звучит для молодых амбициозных женщин, занимающихся бизнесом, а мужчины, хоть и проявляют интерес, но не так активно вовлечены.

Думаю, есть несколько причин для этого. Во-первых, то, о чем я рассказываю, интуитивно понятно для большинства женщин. Я сейчас легитимизировала то, что всегда было очевидной концепцией. 

Во-вторых, некоторые мои высказывания, вероятно, немного «угрожают» лидерам-мужчинам. Существует определенный традиционный архетип бизнес-лидера. Это весьма конкретный тип человека: он изучал инженерию или экономику, может быть, работал в сфере финансов, он выглядит и ведет себя определенным образом. И при этом он довольно маскулинный. Исторически многие женщины, которые продвигались по карьерной лестнице в корпоративном мире, воспроизводили этот мужской стиль и менталитет. Но то, что делаю я, дает преимущество группе женщин, которые лишены этих маскулинных качеств. 

В-третьих, моя теория немного «угрожает» некоторым традиционалистам. Такие заведения, как Колумбийский университет, все еще предоставляют мне аудиторию, а компании нанимают меня для выступлений, потому что все они знают, что старые методы работают все менее эффективно — нужны новые стратегии, новые навыки и новые способы взаимодействия.

— Нашли ли вы за время многочисленных диалогов с бизнесом так называемые «ключи», которые помогают доказать эффективность того, что вы им предлагаете?

— Когда компания не только принимает идеи, предложенные мной, но и готова применить мою методологию, — изменения будут радикальными. Когда я сотрудничаю с командой, будь то автомобильная компания или очень крупный розничный продавец косметики, я работаю с ними над тем, что они уже создают, а не над внедрением инноваций. Всегда стоит два ключевых вопроса: что вы делаете и как вы можете сделать это более клиентоориентированным образом, с большей заботой о человеке?

Некоторые из преобразований, к которым мы приходим, не требуют дополнительных затрат, но требуют изменения поведения — например, взаимодействия с клиентом. Или вы каждые несколько раз перекрашиваете стены в магазине или офисе, а почему бы не подумать о том, какое воздействие оказывают выбранные цвета, и выбрать те, что будут способствовать достижению желаемых результатов, созданию определенного настроения? Есть множество решений, которые мои клиенты уже нашли.

— Вы, с одной стороны, говорите об эстетической эмпатии — о том, что очень важна индивидуальность. С другой стороны, вы приводите в книге примеры очень популярных вещей, которые стали такими, в том числе, благодаря эстетике. Например, iPhone. Как сочетается наш персонализированный эстетический интеллект и массовые продукты? Не кажется ли вам, что общество потребления навязывает нам эстетику определенных продуктов, и в итоге мы не тренируем собственный вкус?

— В первую очередь мы должны помнить, что даже самые популярные бренды и продукты начинали с одного клиента. Когда Стив Джобс разрабатывал iPhone, этот рынок не был массовым. Nokia была массовым продуктом — смартфон был новой концепцией.

Обычно успешные бизнесы не стартуют с амбиций стать лидерами рынка. Их путь начинается с искры вдохновения, с идеи, которая в себе таит величие. Далее, проникая на рынок, они часто достигают масштабирования. Ясно, что чем уникальнее и притягательнее идея, тем скорее она найдет свою аудиторию. Важно помнить, что Стив Джобс не создавал свои продукты, руководствуясь желанием покорить миллиарды. Он создавал их такими, чтобы они были идеальны для него самого, и, по-моему, именно это исключительное качество и привлекало к нему людей.

Зачем вообще создавать телефон без физических кнопок? Это было нарушением множества устоявшихся правил. И, безусловно, требовалось огромное доверие своей идее.  

— Давайте поговорим о моде. Кажется, что модные коллекции и тренды будущего сезона так или иначе зависят от того, что происходит в обществе и мире. Или же наоборот, какие-то гениальные умы придумывают то, что будет модным, а дальше общество это перенимает? Где курица, а где — яйцо?

— Мне кажется, что индустрия моды сегодня очень оторвана от социума, хотя исторически это было не так. Причина в том, что раньше разные отрасли были ближе друг к другу, а глубина производства была больше. Я имею в виду, что сейчас даже люксовые бренды работают в слишком быстром темпе, ведь необходимо быть и уникальными, и новыми, и актуальными. Большинство модных брендов просто борются таким образом за выживание на рынке. 

На данный момент есть другие отрасли, которые в большей степени, чем мода, связаны с тем, как живут люди и что им важно. Например, я смотрю на сферу гостеприимства, будь то дизайн отелей и ресторанов, или дизайн меню и ресторанов. Думаю, эти сферы отражают то, что люди ищут — в окружении чего они хотят находиться, как они хотят питаться. На моду, учитывая состояние отрасли, я бы больше не смотрела, как на что-то, связанное с реальностью. 

— Мне кажется, чем больше мы испытываем давления извне, тем сложнее почувствовать, что нравится нам самим, сложнее решаться на какие-то смелые эксперименты. Как сочетаются некая универсальная эстетика и личная?

— Интересно отметить, что периоды исторических стрессов — будь то голод, великие войны или экономические кризисы, — часто открывают нас для новые идеи, заставляя задуматься о смысле жизни, особенно в моменты страданий, не так ли? Вспоминая, например, русскую историю, эпоху царей и революцию, я думаю о выдающихся произведениях искусства и культурных течениях, которые были порождены этими бурными временами.

Так вот, я убеждена, что мы вступили в период интенсивного творчества, и это вызывает у многих путаницу. Особенно потому, что мы слишком много времени проводим, поглощенные нашими устройствами. Каждый час, потраченный в телефоне, — это час, который мы не живем своим телом и умом.

Мы теряем возможность размышлять о мире глубже и более гуманистическим образом. Более того, путаницу усиливает изменение правил, диктующих стили, и власти. Раньше авторитетом в этих вопросах были Голливуд или европейские королевские семьи, а сегодня это может быть анонимный пользователь с тысячами подписчиков в социальных сетях. Так что мы действительно живем в период неопределенности. Но в то же время я вижу, как на индивидуальном уровне люди находят свободу в этих новых условиях.

— Видите ли вы поколенческую разницу в отношении к эстетическому интеллекту? Кажется, что зумеры и их кумиры активно разрушают эстетику предыдущих поколений.

— Я верю, что для каждого молодого поколения естественно восставать против устоев, которые были приняты их родителями или дедушками и бабушками. Уникальность нынешнего поколения зумеров заключается в их переживании уровней тревоги и изоляции, с которыми предыдущие поколения сталкивались в меньшей степени. 

Будучи цифровыми аборигенами, именно они, мне кажется, набравшись жизненной мудрости, первыми откажутся от своих цифровых уз. Особенно это касается социальных сетей, которые могут уйти в прошлое, как курение. В наше время люди все еще курят, но уже никто не считает это полезной привычкой — мы прекрасно осведомлены о вреде для здоровья. Я уверена, что по мере взросления этого поколения они, возможно, продолжат пользоваться социальными сетями, но будут осознавать наносимый вред здоровью. Возможно, они обратятся к природе и благополучию как к методам исцеления, понимая их важность для качества жизни гораздо глубже, чем когда-либо прежде, из-за стремительного развития технологий.

Для эстетики это предвещает возрастающую ценность натуральных материалов в одежде, естественность в декоре и выбор природы для отдыха вместо крупных городов. Стремление быть ближе к природе и как можно дальше от цифровой жизни будет только усиливаться с течением времени.

— В русском языке это не так заметно, но в английском аббревиатуры вашего термина (aesthetic intelligence) и искусственного интеллекта (artificial intelligence) звучат одинаково — AI. А есть ли между ними какая-то связь в реальности? И насколько, как вам кажется, проникновение искусственного интеллекта в нашу жизнь повлияет на эстетический интеллект? 

— Давайте на мгновение отвлечемся от искусственного или эстетического, и вспомним, а что же такое непосредственно интеллект?

Он выражается в способности улавливать закономерности, обрабатывать информацию и запоминать данные. Это важно, но это лишь вершина айсберга. Суть интеллекта кроется в умении принимать решения. Более того, существуют такие понятия, как телесный и кинестетический интеллекты. Мы редко задумываемся о полном спектре работы мозга, к которому обращаются ученые, и о множестве видов интеллекта, выходящих за рамки генеративного обучения.

Мои размышления сводятся к тому, что искусственный интеллект, безусловно, упростит нашу жизнь во многих аспектах. Мне больше не придется заботиться о запоминании неважной информации — для этого у меня есть телефон. Однако в этом контексте он дает мне свободу не для того, чтобы отдаляться от человечности, а, напротив, чтобы стать более человечной. 

Думая о том, что действительно отличает нас, людей, я прихожу к выводу: это воображение, эксперименты, способность удивлять. Мы ценим в эстетике то, что выходит за рамки привычного, что приносит сюрприз. Искусственный интеллект, строящийся на анализе прошлого и распознавании образов, не способен на подобные сюрпризы.

Поэтому я убеждена, что мы должны активно развивать именно человеческие преимущества, работая в симбиозе с ИИ. Взаимодействие человека и машины — это не выбор между одним и другим, а их гармоничное сочетание. 

— В книге вы много пишете про то, что в русском языке называется «насмотренность», то есть тренировку эстетического интеллекта. Но получается, что искусственный интеллект может отсмотреть сразу невероятное количество произведений, созданных ранее, и выдать некий результат по нашему запросу. Верите ли вы в то, что он сможет, например, создавать универсальные эстетические формы для бизнеса?

— Я сомневаюсь, что результат работы робота сможет превзойти творения действительно талантливого мастера эстетики. Впрочем, вероятно, он мог бы превзойти среднестатистические достижения. Если бы я попросила робота приготовить мне обед, сравнимый с тем, что продают в фастфуде, я уверена, что машина справилась бы не хуже, а возможно даже лучше.

Однако, представив ситуацию, в которой робот должен создать блюдо, достойное кулинарного искусства величайших шеф-поваров мира, я убеждена, что он не смог бы достичь того же уровня изысканности.

— Как же, собственно, натренировать свой эстетический интеллект? 

— В своей книге я подробно рассмотрела различные этапы, через которые человек проходит, стремясь усовершенствовать свой вкус. Я пришла к выводу, что начало этого пути довольно очевидно — это то, что я назвала настройкой, осознанностью. Это похоже на то, как вы учитесь разбираться в винах на курсе дегустации. Сомелье предложит вам уделить внимание аромату вина, его цвету и вкусу. Повторяя это многократно и имея возможность сравнивать разные вина, вы развиваете утонченное чувство различия. 

Если рассматривать другие области вкуса, такие как мода, декор или брендинг, начало схоже с винной дегустацией. Вам нужно быть полностью погруженным и внимательным. Наблюдая за модой, важно учитывать не только цвет и посадку изделий, но и то, как ткань ложится на тело. Для этого необязательно быть выпускником школы дизайна или моды — достаточно быть чутким.

Следующий этап я назвала курированием. Он начинается, например, с создания мудборда. Успешный мудборд требует умелого монтажа. Искусство рассказывать историю заключается частично в том, что вы решаете, что исключить, а что включить в свое повествование, когда делать срезы. Важно не то, как элементы смотрятся по отдельности, а как они взаимодействуют вместе, создавая целостную картину.

В бизнесе наступает момент артикуляции. Мы рассказываем истории словами, но также и другими средствами — через выбор цветов, шрифтов. Выбор шрифта для бренда может многое сказать о его характере: современный он или традиционный, дерзкий или скромный. Форма букв может передать, лиричен ли бренд или склонен к архитектурной строгости. Это все способы передачи сообщений. И понимание, как мы общаемся через символы и слова, становится завершающим этапом. 

Это процесс без конца. Мы лишь становимся все лучше и лучше в этом искусстве, как и в любом другом навыке, который решаем развивать.

— Недавно в материале Forbes Woman мы вспоминали ушедшую в 102 года Айрис Апфель, которая говорила, что у нее никогда не будет красоты, но зато есть нечто большее — ее стиль. Понятно, что выглядеть, как Айрис невозможно, если ты не готов на риски и не обладаешь большой внутренней свободой. Но огромное количество людей, у которых такой смелости нет, просто копируют свой стиль из внешней реальности, опираются на базовые, понятные вещи. Важно ли учиться экспериментировать и рисковать?

— Одна из причин, по которой мы все так восхищаемся Айрис, заключается в ее удивительной способности получать удовольствие от своего внешнего вида. Я бы никогда не рекомендовала кому-то экспериментировать с сочетанием стилей так, как это делала она, если это не доставляет вам истинное удовольствие.

Возьмем Стива Джобса. Его продукт вырос из любви к чистым линиям, минимализму цветов, выразительным силуэтам и формам. У него была своя уникальная эстетика, которая приносила ему особенное удовольствие, не меньшее, чем радость Айрис. 

Или Карл Лагерфельд — тоже яркая личность, чей стиль наполнен отсылками к старинной эпохе, напоминая прусскую аристократию. Однако, оглядываясь на фотографии Карла до того, как он возглавил Chanel, можно заметить отсутствие тех экстравагантных черт, которые стали его визитной карточкой в последние десятилетия. 

Так что вопрос не в том, достаточно ли ты смел и уверен, чтобы быть как Айрис. Стив Джобс не был скромен — он просто выбрал другой способ выражения своей эстетики. Люди выражают себя по-разному, и это важно уважать.

Второй момент касается эволюции. Представьте себе Айрис полвека назад, ближе к моему сегодняшнему возрасту, а не ушедшую в 102 года. Она всегда любила цвет, была немного эксцентричной, ценила юмор, но со временем ее стиль заметно менялся и становился все более выразительным. 

Так что не стоит думать, что то, что вас вдохновляет, или то, как вы себя ощущаете сейчас, должно оставаться неизменным всю жизнь. Так же, как меняются наши личность, карьера, работа, можем меняться и мы сами. Вероятно, в нас есть некая сущность, которая, получив свободу, становится все более заметной для окружающих. Именно это и привлекало нас в Айрис — возможность видеть ее душу через все то, что она делала, и разделять радость, которую она так ярко выражала с помощью своих украшений.

— Наше чувство вкуса и красоты все-таки врожденное или нет? 

— Я искренне верю, что наша способность ценить эстетический стиль заложена в нас с рождения. По моему мнению, это не те навыки, которым мы обучаемся с годами. Действительно, ссылаясь на исследования, изучающие реакции новорожденных, можно заметить, что их ментальное восприятие отличается при взгляде на предметы, вызывающие у них интерес — будь то красота лица матери или яркие, веселые картинки, — от реакции на что-то менее привлекательное для большинства из нас. 

Поэтому я убеждена, что мы приходим в этот мир уже с глубокой склонностью к восприятию красоты, причем не только визуальной, но и вкусовой, ароматической. Уже в раннем возрасте нас манят определенные цветочные и фруктовые ароматы, что говорит о врожденной предрасположенности.

Однако я считаю, что не врожденным является то, как мы развиваем это чувство красоты со временем. Это то, о чем я всегда говорю: в нас заложены возможности, о существовании которых мы даже не подозреваем, но их нужно раскрыть. Это требует работы над собой. И я ни разу не встречала человека, будь то художник, ремесленник или просто человек с безупречным вкусом в одежде, который бы достиг мастерства без постоянных усилий, практики, глубокого осмысления и вложенного времени.

— В каком направлении в ближайшем будущем будет развиваться эстетический интеллект? Насколько глубоко в него может проникнуть цифровизация? 

— Я склоняюсь к тому,  что в будущем мы, возможно, увидим отход от цифровизации к подлинным человеческим переживаниям. Мы перестанем ожидать от цифровых интерфейсов воссоздания офлайн-опыта. Подумайте, например, о виртуальной реальности и новейших гарнитурах, появляющихся на рынке. На мой взгляд, их ошибка заключается в попытках перенести элементы реальной жизни непосредственно в наш мозг. Я верю, что технологии должны оставаться великолепным инструментом и освободителем от рутинных, ненужных и интенсивных по обработке данных задач. 

Мне кажется, будущее эстетического интеллекта склоняется к аспектам, с которыми технологии не в состоянии нам помочь, — общности, важности многочувственных опытов. Мы начинаем осознавать, насколько сильно нам нужны настоящие отношения, а не просто цифровые связи. Важную роль играют люди, которые вдохновляют нас на творчество и для которых мы можем создать наши уникальные комьюнити. Уже не редакторы журналов или звезды кино диктуют нам, как выражать себя. Мы можем с удовольствием на них смотреть, но стремимся к уникальному самовыражению. И я верю, что в офлайне мы найдем больше возможностей для этого. 

— Мы много говорим, что нужно и важно развивать эмоциональный интеллект в себе и своих детях. При этом эстетический интеллект еще не настолько вжился в процесс воспитания. Как вы думаете, это произойдет? И должны ли родители вообще обращать внимание на эстетический интеллект ребенка и мотивировать развивать его? 

— В каждом ребенке мы должны уважать его потребность в самовыражении через формы, которые не всегда находят поддержку в стенах традиционных школ. Мне кажется, мы недостаточно ценим радость жизни. Эмоциональный интеллект — не ключ к жизни, полной радости, но он позволяет нам находить общий язык с окружающими, понимать их и самих себя.  

Наравне с эмоциональным интеллектом стоит эстетический интеллект, но он открывает другой путь, менее зависимый от взаимодействия с окружающими и более сфокусированный на самопознании и творческом выражении. Уверена, дети будут следовать этому пути, независимо от поддержки родителей. В идеале я бы хотела, чтобы школы проявляли больше уважения к таким стремлениям.

Но существуют ли определенные действия, которые родители должны предпринять? Возможно, просто дать возможность детям экспериментировать и играть, знакомя их с культурными мероприятиями, будь то искусство, музыка или фестивали. Ведь именно такие события часто становятся источником вдохновения. Вдохновение — это все, что вам нужно предложить им. Пусть их природные таланты расцветают самостоятельно.