Как сотрудницы Центра «Сестры» помогают пострадавшим от сексуализированного насилия
Центр «Сестры» предоставляет четыре вида помощи: телефонная консультация сотрудника, помощь в переписке по почте, три бесплатные консультации психолога или участие в онлайн-группе поддержки. Из-за ежегодного роста числа обращений центр постоянно расширяется и периодически набирает волонтеров, которые зачастую становятся постоянными работниками. Среди тех, кто пришел работать в центр, есть и те, кто сам столкнулся с насилием. Если в 2019 году на почту «Сестрам» поступило 1252 письма, то в 2022-м их было уже 4008. На телефон доверия в 2021 году позвонили 1520 раз, а в 2022 году — 2239. Хотя мужчины тоже пишут и звонят «Сестрам», в основном они работают с женщинами (по статистике, они составляют 90% пострадавших от сексуализированного насилия).
Forbes Woman попросил Центр «Сестры» рассказать о своей работе и поделиться личными историями (некоторые героини попросили не указывать их фамилии, так как консультантки кризисных сервисов работают анонимно из соображений безопасности).
— Почему насилие сексуализированное, а не сексуальное?
Анна Богомолова (редактор сайта, специалист по работе со СМИ): Слова во многом определяют то, как мы мыслим и относимся к явлениям. Поэтому, когда мы говорим о таких серьезных социальных проблемах, выбор лексики для их описания играет большую роль. В русском языке прилагательное «сексуальный» ассоциируется с удовольствием, чем-то приятным или привлекательным. Эти дополнительные смыслы могут затруднять понимание явления и способствовать поддержке мифов об этом виде насилия.
Для нас же важно сместить фокус на суть явления, то есть на насилие. Использование термина «сексуализированное насилие» вместо «сексуальное насилие» позволяет отразить то, что целью акта насилия является не удовлетворение сексуального желания, а осуществление власти и контроля, угнетения и дискриминации. Социологиня Рут Зейферт писала, что «изнасилование — это в первую очередь не сексуально мотивированный акт, а акт агрессии». Насилие не имеет ничего общего с сексом. Это преступление против воли другого человека.
Надежда Замотаева (исполнительный директор): Особенность сексуализированного насилия в том, что это многоуровневая травма. Стираются личные границы, и пострадавшие могут ощущать себя объектом без права на выбор или отказ. На уровне эмоций это проявляется как страх выразить их в момент насилия, приходится тратить силы на сдерживание своих реакций по типу «замри, чтобы выжить». На уровне тела — как отсутствие права распоряжаться им. Часто можно услышать от пострадавших фразу о предательстве тела в момент нападения, потому что оно «не кричало», «не могло бежать», женщина не могла оказывать сопротивления.
На уровне физиологии происходит выброс гормонов, который сигнализирует телу и разуму, что смерть может наступить прямо сейчас, и многие сообщают, что воспринимали происходящее как конец жизни и чувствовали, что она им не принадлежит. Поэтому последствия сексуализированного насилия могут проявляться в потере контроля над своей жизнью, переживании беспомощности и утрате связей с другими людьми (которая может выражаться в самоизоляции). Пострадавшим становится сложно поддерживать профессиональные и личные отношения, вступать в новые. Так что главный принцип помощи — помочь пострадавшим вернуть контроль над своей жизнью.
В своей работе психологи Центра «Сестры» видят недостаточную информированность людей о том, что является сексуализированным насилием. Отсюда у потерпевших возникают сомнения, которые выражаются в вопросе: «Скажите мне, было ли это сексуализированное насилие?» Также пострадавшие склонны винить себя: «Не нужно было пить/садиться в такси ночью»; «Я должна была видеть, что это за человек».
В работе самим психологам важно сохранять солидарность с пострадавшими, которая выражается не просто в декларации их невиновности, но и в глубоком понимании несправедливости пережитого. В нашей организации работают те, кто свободен от предрассудков, существующих в обществе относительно насилия и сексуализированного насилия в первую очередь.
Наталья (консультант кризисной почты): Несмотря на то, что выходит все больше книг, фильмов, материалов в медиа, которые корректно и этично говорят о сексуализированном насилии, его по-прежнему окружают мифы.
Чаще всего встречаются мифы о том, что в отношениях и браке изнасилований не бывает, а если насилие случилось, «надо просто все забыть и жить дальше, не фокусироваться на этом». Эти заблуждения влияют на переживших насилие. Мало у кого получается игнорировать случившееся, а подавление воспоминаний, чувств, эмоций и переживаний не помогает отрефлексировать травматичный опыт. Поэтому важно, чтобы окружающие с участием и вниманием относились к чувствам пострадавших, не обесценивали их и не вынуждали закрыться ото всех и молчать.
— Как устроена работа «Сестер» с клиентами центра? Как именно вы помогаете?
Анна Богомолова: Работа с нашим центром начинается с обращения по телефону доверия или кризисной почте — там можно получить и информацию, и эмоциональную поддержку, и помощь. Иногда обратившиеся становятся постоянными абонентами или ведут с нами переписку какое-то время. Бывает и так, что одного или нескольких разговоров по телефону вполне достаточно, чтобы помочь. Пострадавшие могут пользоваться всеми нашими сервисами параллельно: например, участвовать в группах поддержки, вести переписку на почте, получать индивидуальные психологические консультации, звонить на телефон доверия.
Наши специалистки руководствуются только запросом, исходящим от самих пострадавших. Мы информируем обо всех наших сервисах, но никогда не настаиваем на них. Важно, чтобы это решение обратиться за помощью было принято самостоятельно. Мы убеждены, что только сам человек знает, что ему необходимо сейчас, на что у него есть силы и ресурсы.
Однако мы принимаем обращения не только от пострадавших от сексуализированного насилия, но и от тех, кто находится рядом с ними: друзей, родственников, партнеров, родителей. Близкие могут обращаться к нам с запросами, касающимися того, как бережно поддерживать пострадавших, делиться собственными переживаниями, мыслями, чувствами, задавать волнующие их вопросы. Поддержка близкого окружения — это один из важнейших факторов восстановления для пострадавших. При этом важно помнить, что эта поддержка не бесконечна, поэтому тем, кто находится рядом, может быть также нужна помощь.
Если же запрос от близких связан с желанием, например, сделать так, чтобы пострадавшие обратились к специалистам или в правоохранительные органы, то мы стараемся помочь взглянуть на ситуацию иначе и изменить запрос таким образом, чтобы он не касался влияния на третьих лиц.
Наталья: Кризисная помощь подразумевает то, что мы работаем по запросу. То есть мы отвечаем на письма или звонки, но при этом не звоним и не инициируем переписку самостоятельно. Нам важно создать такую коммуникацию с теми, кто к нам обращается, чтобы пережившие чувствовали, что могут обратиться за поддержкой тогда, когда это им необходимо, и не ощущали себя обязанными отвечать, например, на письмо сразу или посещать все три индивидуальные консультации.
Елена Кольчугина (координатор групп поддержки): Перед тем, как включить участницу в группу, с ней предварительно беседуют модераторы. Это нужно для того, чтобы не включать в группу людей в остром состоянии: группа, несмотря на поддерживающую атмосферу, все же посвящена тяжелому опыту и может быть нежелательным дополнительным стрессом, с которым в этот момент жизни пострадавшей может быть сложно справляться.
— Как вы пришли в Центр «Сестры»?
Мария (консультант телефона доверия): В 2017 году в Москве проходил FemFest (фестиваль, посвященный гендерному равенству. — Forbes Woman), где я впервые узнала про «Сестер» и послушала выступление директора центра Надежды Замотаевой. Тогда я только начинала знакомиться с фем-движением в России и в мире, с работой благотворительных организаций. На тот момент я едва вышла из абьюзивных отношений, только закончила университет и обнаружила себя в тупике: желаний и амбиций у меня не было никаких, так как я принесла их в жертву идее о том, что должна была стать идеальной женой. Но от потенциального жениха пришлось бежать ради сохранения себя и своей психики, правда, было непонятно, куда именно бежать. Анализ того, как я оказалась в такой ситуации, и привел меня на FemFest. Тогда я еще и не представляла себе, что однажды стану частью «Сестер».
Я стала работать по специальности, параллельно все глубже погружаясь в вопросы гендерного неравенства и насилия. Просто жить с этой информацией было невозможно, и в какой-то момент я написала в Центр «Сестры» письмо о том, что хотела бы стать их волонтером. Ответ я получила совершенно внезапно через год, когда начался новый набор. Так я пять лет назад пришла в «Сестры». В центре я обрела собственные ценности и амбиции: я хочу, чтобы сексуализированного насилия в мире было как можно меньше и чтобы как можно больше людей смогли получить ту помощь, в которой нуждаются. Мне радостно видеть, как центр растет, как мы расширяем сферы деятельности, и для меня большое счастье принимать в этом участие.
Наталья: Мне кажется, что все лучшее в жизни происходит случайно. Так и я попала в Центр «Сестры» в 2020 году. Я была подписана на их Instagram (принадлежит компании Meta, которая признана в России экстремистской и запрещена) и однажды увидела анонс о наборе волонтеров. Заполнила подробную анкету, оказалась на обучении в центре, и вот уже почти три года консультирую на кризисной почте, почти ежедневно отвечая на письма уже как сотрудница. Тогда я шла сюда из позиции неравнодушия к проблеме насилия, желания помочь, внести свой вклад в поддержку переживших такой сложный опыт. Как и многие наши клиентки, я только через время смогла провести параллель со своей личной историей и назвать насилие насилием, понять, что сама столкнулась с ним в ранней юности. Видимо, эта тогда еще не осознанная травма тоже привела меня к этой работе.
«Сестры» — это теплое, уникальное и поддерживающее сообщество, и работать здесь — не только тяжелый труд, но и большое счастье. Для меня это способ выражать и отстаивать свои ценности: недопустимость насилия, признание человеческого достоинства, уважение, принятие, инклюзивность, толерантность. К тому же «Сестры» поддерживают друг друга не только в работе, но и в других вопросах. Я знаю, что в моей жизни есть люди — сестры, которые примут меня, поддержат и откликнутся на мои переживания, какими бы они ни были. Такое безопасное пространство дает крепкую опору.
Анна Богомолова: Я пришла работать в Центр «Сестры» около трех лет назад. В тот период я активно рефлексировала свой опыт насилия, следила за деятельностью организации и писала о гендерном насилии журналистские тексты. Для меня работа с проблемой насилия была и продолжает быть, с одной стороны, способом воплощать свои ценности и убеждения, с другой — у меня была острая потребность быть частью коллектива, в котором я не столкнусь с позицией «все не так однозначно» в контексте насилия. К сожалению, большая часть моих друзей именно так — неоднозначно — отреагировала на мою попытку говорить о собственном опыте насилия. В «Сестрах» я нашла опору и силы, чтобы оборвать деструктивные контакты.
— Почему пострадавшим от сексуализированного насилия стоит обращаться в полицию и работаете ли вы с правоохранителями?
Анна Богомолова: Заявить о совершенном преступлении и требовать привлечения насильника к ответственности — неотъемлемое право любого человека. Однако важно, чтобы решение об обращении в правоохранительные органы принимали только сами пережившие насилие. Единственное исключение составляют случаи, если пострадал несовершеннолетний. В такой ситуации решение принимают родители, опекуны или законные представители. Мы в Центре «Сестры» считаем недопустимым любое давление в этом вопросе. Если пострадавший человек не хочет обращаться в правоохранительные органы, важно с уважением отнестись к этому решению.
Наталья Курасова (координатор по поддержке специалистов, психолог): Реже в полицию заявляют пострадавшие от близких родственников и знакомых (актором сексуализированного насилия в 70% случаев оказывается знакомый человек. — Forbes Woman). Потерпевшие часто могут испытывать смешанные чувства к близкому человеку, совершившему преступление, находиться в той или иной степени зависимости от него и не решаться свидетельствовать против. Также могут оказывать давление другие члены семьи, которые не желают «выносить сор из избы». Насилие со стороны близкого человека может провоцировать ощущение предательства, чувство вины, трудности в выстраивании близких отношений. В тех случаях, когда пострадавшие сообщают нам, где именно все произошло, гораздо чаще фигурирует собственное жилище.
Еще в конце 1990-х годов мы разработали пилотную обучающую программу для сотрудников правоохранительных органов — «Оказание качественной своевременной помощи пострадавшим от насилия без потери доказательной базы», в разработке которой помимо нас участвовали сотрудники прокуратуры и судебно-медицинской экспертизы, имевшие огромный опыт в расследовании половых преступлений и освидетельствовании повреждений у пострадавших. Эта программа была удачно апробирована в нескольких районных отделениях милиции Москвы. К сожалению, на тот момент ресурсов организации не хватило на продвижение и внедрение этого курса как части программы профессиональной подготовки сотрудников правоохранительных органов на уровне города.
В 2003 году в УК ввели дополнения в виде статей, предусматривающих уголовную ответственность за торговлю людьми и использование рабского труда. C 2004 года в течение нескольких лет мы проводили тренинги с сотрудниками полиции по этому совершенно новому направлению, выезжали для проведения этих тренингов в регионы. Пилотными городами были Пермь и Псков.
В настоящее время запросы на проведение подобных обучающих курсов к нам не поступают, но мы продолжаем активно сотрудничать с правоохранительными органами. Очень востребованы индивидуальные консультации наших психологов, сопровождающих несовершеннолетних потерпевших в процессе расследования преступлений, следователей, ведущих эти дела. Применение следователями наших рекомендаций и поддержка ребенка нашими психологами снижают вероятность получения ими повторной травмы во время участия в следственных действиях и помогают в сборе доказательной базы.
— Как помочь «Сестрам»?
Надежда Свешникова (фандрайзер): В 2014 году Центр «Сестры» пережил большой финансовый кризис из-за того, что рассчитывал только на гранты, поэтому с тех пор у нас в приоритете частные пожертвования, которые сейчас составляют около 70% нашего финансирования.
Пожертвования от бизнеса редки, и это то направление, которое мы хотим развивать. Мы даже взяли грант, чтобы исследовать объединяющие нас с бизнесом ценности, чтобы понять, какое сотрудничество и какие смыслы мы можем ему предложить. Поддержку от бизнеса мы иногда получаем в виде перечислений от продаж во время разовых благотворительных акций. Бывает, что бренды создают специальные товары вместе с нами, например специальный принт Barking store, брошюра Don’t touch my skin, лонгслив со специальным дизайном от Kruzhok. Кто-то готов предоставлять нам свою продукцию безвозмездно для наших ярмарок. Например, издательство No Kidding Press регулярно передает нам книги.
Нас приглашают на благотворительные маркеты, например в кофейне «Кооператив Черный», в пространстве «КОДА», иногда на книжные и музыкальные фестивали — Minimum Pop Fest. Также мы делаем зону маркета на наших офлайн-мероприятиях, ежегодно — на «Сестровечере» во время нашей просветительской акции Недели осведомленности о сексуализированном насилии #СтопСН.
На маркетах у нас можно приобрести материалы для специалистов, книги, которые близки нашим ценностям, а также наш мерч. Деньги, собранные с маркетов, идут на работу центра. Другая важная функция маркета — возможность вживую рассказать о нашей работе и встретиться с нашими союзницами и союзниками.
Некоторые компании предоставляют нам свои услуги со скидками или даже бесплатно. До февраля 2022 года бизнес был настроен чаще сотрудничать с нами, а в медиа стали появляться более подробные и корректные статьи о проблеме сексуализированного насилия. Сейчас же фокус интереса общества сместился на военные события, которые происходят во всем мире. Хотя именно во время военных конфликтов риск сексуализированного насилия возрастает, так как люди становятся более уязвимыми.
— Почему «Сестры» не рассказывают личные истории пострадавших, очевидно, что это привлекло бы больше внимания?
Надежда Свешникова: Это наш осознанный отказ от использования личных историй в качестве эффективного инструмента фандрайзинга. Это связано с одним из принципов нашей организации — конфиденциальностью. Мы убеждены, что желание делиться или не делиться своей историей должно исходить от пострадавшей, и даже своим вопросом «не хотели бы вы поделиться?» мы никак не вправе ее/его к этому подталкивать.
Несмотря на все это мы видим, что число тех, кто готов поддерживать нашу работу, растет — все больше людей узнают о нашей работе и проблема сексуализированного насилия находит все больше понимания и отклика, наша просветительская работа не проходит даром.
Безусловно, на объем помощи влияет сфера нашей работы. Согласно исследованиям, люди более охотно жертвуют организациям и фондам, которые помогают детям или животным, потому что они вызывают у них больше сострадания. Тема сексуализированного насилия, напротив, сложная и табуированная.
Связаться с «Сестрами» можно по кризисной почте (online@sisters-help.ru) или по телефону доверия +7 (499) 901-02-01. Поддержать центр можно разными способами, все они указаны на сайте проекта.