«Жизнь по вызову. Док»: как устроен рынок нелегальных секс-услуг и эскорта
«Жизнь по вызову. Док» — это документальный фильм об «элитном» сегменте секс-индустрии в России, основанный на рассказах реальных участниц нелегального бизнеса. С развитием технологий этот рынок пережил революцию. Многие секс-работницы теперь активно ведут соцсети, не скрывают лиц, отказались от сутенеров и даже гордятся своим образом жизни и хвастаются высокими заработками. Но изменила ли технологическая революция природу теневого рынка? Действуют ли там юридические законы или законы морали? Приобрела ли женщина права и свободы, или осталась товаром, который продается, покупается, подвергается насилию? Героини фильма поделились своими свидетельствами о работе этого скрытого от посторонних глаз мира.
Премьера «Жизнь по вызову. Doc» состоялась 23 августа в летнем кинотеатре KION, а после показа состоялось обсуждение фильма с участием авторов, героинь и экспертов. Forbes Woman публикует самые интересные фрагменты дискуссии, которая проходила как онлайн, так и за кадром. Участниками стали:
- Ксения Собчак — журналист и телеведущая, модератор дискуссии;
- Когершын Сагиева — сценарист, редактор Forbes Woman;
- Игорь Мишин — генеральный продюсер онлайн-кинотеатра KION;
- Ангелина Ашман — ведущий продюсер по документальному кино «МТС Медиа»;
- Зара Арутюнян — психолог;
- Мари Давтян — адвокат, руководитель Центра защиты пострадавших от насилия при Консорциуме женских НПО;
- Амина Назаралиева — врач-сексолог, основательница клиники Mental Health Center;
- Полина — героиня фильма;
- Даяна — героиня фильма;
- Татьяна — героиня фильма.
Новая или древнейшая профессия
Ксения Собчак: Девушки, работающие в секс-индустрии, начали открывать свои лица. Это стало приносить славу, клиентов. И если раньше анонимность была главным условием, то сегодня наоборот — чем больше людей о тебе знают, тем больше будет популярности. Это и проблема, и новый вызов, и новая реальность. Сняться в фильме — смелый шаг, как и прийти на дискуссию. Почему вы решили не скрывать лицо? Тяжело ли далось решение?
Полина: Главный фактор открытого лица — показать сферу со стороны, с которой ее не видели. Что будет, если я буду высказывать свою точку зрения? Не ту, в которой наша индустрия — это пошло и ужасно, «как можно просто раздвигать ноги за деньги». Это о другом. Конечно же, и о деньгах.
Татьяна: Очень приятно, что люди нас слушают и пытаются понять. Мы — люди, личности. Не просто шкуры, которые можно купить.
Даяна: В фильме я упомянула историю про маму, которая чем-то таким занималась в 1990-е. Условно: если моя мама врач, для меня нормально быть врачом. Если моя мама занимается секс-работой, для меня это будет тоже нормой, когда я вырасту. Я никого не обвиняю, случиться может по-всякому. Что изменилось после фильма? Благодаря фильму я поняла, что мне хочется большего. Я сейчас хочу сделать благотворительное мероприятие для девушек с травматичным опытом, которые были в секс-рабстве и подвергались изнасилованиям, плохому отношению со стороны клиентов.
Когершын Сагиева: После того, как мы проинтервьюировали почти 50 девушек — а в фильме их только четыре, — мы поняли, насколько сильно изменилась сфера буквально за последние несколько лет. Раньше я уже брала интервью у секс-работниц, и вы наверняка помните, какими были телерепортажи: квадрат на лице, черные плашки… И тут выяснилось, что девушки готовы честно рассказывать о себе. Произошла революция, которую нужно зафиксировать. Мы говорим про один сегмент — так называемый элитный, но важно понимать, что тема огромная: по данным правозащитной организации «Серебряная роза», около 3 млн российских женщин вовлечены в секс-индустрию. Это говорит о том, что проблема остросоциальная. Не все вовлечены добровольно, кого-то вовлекли обманом, шантажом, кто-то был очарован «легкими деньгами». Мне кажется, все это нам удалось отразить в фильме.
Игорь Мишин: Поляна острых дискуссионных тем сейчас сужается, это объективная реальность. Не надо относиться к этому хорошо или плохо, просто надо зафиксировать. Но темы, ради которых зрители будут платить за платформу, не должны быть эскапистскими. Тема личного выбора женщины по поводу этой профессии нам показалась интересной.
Амина Назаралиева: Во многих культурах секс ассоциирован со стыдом, секс-работа стигматизирована, и это большая проблема, так как в связи с этой стигматизацией женщины получают меньше доступа, например, к медицине, к социальным сервисам. Плюс ненависть, убеждения, которые одобряют насилие в адрес секс-работниц. Поэтому секс-работницы могут в 18 раз (статистика, указанная в фильме. — Forbes Woman) чаще быть убитыми, просто потому, что ненависть разлита в обществе. Почему так происходит? Вероятно, многие боятся секс-работы, испытывают чувство стыда, но есть и вожделение, и зависть к ресурсам, которые как будто бы можно достигнуть секс-работой.
Психологические травмы и их последствия
Ксения Собчак: Скрываются ли за красивой картинкой слезы, недолюбленность, психологические проблемы?
Зара Арутюнян: Мы растем через травмы. Мы все имеем претензии к родителям: недолюбили, недоласкали. Мне не нравится, что история про детские психологические травмы превратилась в универсальное объяснение всего: убил, потому что мама недолюбила; изнасиловал, потому что мама недолюбила. Как мне кажется, в этом фильме детские травмы не просвечивают. Просвечивает большими буквами слово «деньги». Ничего иного я не услышала. Героини говорят, что им уютно и хорошо, что они получают деньги, которые иначе легко не получить.
Ксения Собчак: Какое хорошее кино, раз мы все увидели разное! Для меня самые важные монологи о том, что мамы не любили героинь.
Зара Арутюнян: Одна из девушек рассказывала про жуткие 1990-е, тогда у всех было сложное детство. Но, опираясь на статистику, мы понимаем, что людей со сложным детством много, но не все же идут в индустрию. В нашей стране проживает 145 млн человек, которые прошли трудное детство, и только 3 млн, опираясь на статистику вашего фильма, стали проститутками.
Общество потребления победило. Деньги — мерило вещей. Количество вещей, которые ты купишь, — мерило тебя. И в этом смысле эти девочки, которые выбирают такой путь, им чуть-чуть стыдно, потому что они на родительском собрании не могут встать и сказать: здравствуйте, меня зовут Мария Ивановна, я проститутка, и я мама Машеньки. Да, это понятно, такой стыд еще остался, но по факту в общественном пространстве нет никаких разговоров об этике, о достоинстве.
Мари Давтян: Травматический характер секс-индустрии приводит к психологическим защитам, из-за которых проституированным женщинам может быть проще думать, что это их собственный выбор, так как это дает иллюзию контроля (похожее бывает в домашнем насилии). Как говорят бывшие секс-работницы шведской организации Inte Din Hora: добровольность не делает тебя невосприимчивой к заболеваниям, передающимся половым путем, побоям, посттравматическому стрессовому расстройству (ПТСР) и депрессии. Практически все женщины, имевшие опыт работы в этой индустрии, переживают ПТСР — это связано с тем, что они вынуждены переживать постоянное нарушение личных, интимных границ, что противоречит физиологии и биологии человека. Со временем личные границы и собственная субъектность начинают размываться, это отражается на психике.
Игорь Мишин: Неважно, что говорит человек, важно понять и прочувствовать из его мимики, интонации, пауз, насколько человек сейчас играет. Я, не будучи психологом, это понимаю. Речь не о том, о чем они буквально говорят, а о том, что привело к тому, что они говорят только про деньги.
Татьяна: С самого детства я слышала такие слова: «Деньги к деньгам». Если я бедная, значит, я тупая, которую можно быстро развести. От бедноты держатся подальше. Мне с детства мужики говорили, что я красивая, должна поехать в Москву разводить мужиков за бабки. Но и травмы у меня были. В девять лет мой крестный предложил моей матери деньги за секс со мной, этот разговор был при мне.
Амина Назаралиева: Фильм хорош тем, что он показывает спектр. В нем много всего: там и травма, и бедность, и сексуальный драйв — почему бы не совместить приятное с полезным; там и цинизм. Но чем хуже у тебя детский опыт (это и абьюз, и инцест и так далее), тем выше шансы оказаться где-то на улице, тем выше шансы ревиктимизации. Как психотерапевт я обратила внимание на спектр реакций девушек во время занятий сексом — об этом они говорили во время фильма, — а именно на отстраненность, когда вырабатывается способность подавлять отвращение. Если это накладывается на прошлый опыт, то возникает такая диссоциация, как при классическом ПТСР.
Кто и зачем покупает интим-услуги
Ангелина Ашман: А для меня это фильм о мужчинах, которые создают спрос на женщин. Не будет спроса — не будет и предложения. Я безумно уважаю девушек, которые доверили нам свои истории. Но мне хотелось бы, чтобы через женские истории мужчины посмотрели на себя и задали себе вопрос: почему они платят за секс, почему не умеют бескорыстно любить и уважать женщин? Какие у них проблемы, что они не готовы спать со своими женами, а обращаются к эскортницам?
Игорь Мишин: Мотивы, по которым мужчины обращаются в эскорт, не поддаются никакому анализу.
Зара Арутюнян: Причины, по которым мужчины покупают женщин, те же, почему и женщины идут в проституцию: лень и жадность. Лень строить карьеру, закладываться на 10 лет, получать образование. Лень ухаживать, строить отношения. Это во-первых. А во-вторых, это, конечно, власть. Мы сейчас не берем тех, кто бьет и насилует своих подруг, в общей массе мужчины все-таки согласовывают с женщинами границы дозволенного. И мужчина может услышать «нет». А когда есть проститутка, то мужчина покупает ее и делает дальше что хочет. Один будет [об нее] бычки тушить, другой — нет. Но вообще-то мотив ровно один! Для них женщины — вещь.
Игорь Мишин: Полная чушь и полное непонимание мужской природы.
Мари Давтян: Давайте не забывать, что проституция — это яркая демонстрация укоренившегося неравенства мужчин и женщин в обществе, не просто так 95% покупателей — мужчины. При этом опыт Нидерландов и Германии показал, что легализация не привела к снижению рисков для женщин, зато значительно снизила риски для вербовщиц и сутенеров, которые, естественно, везут женщин не в Швецию, где криминализирован клиент, а в Германию и Нидерланды. В странах, где проституция легализуется, происходит резкий рост числа проституированных женщин за счет траффикинга мигранток в эти страны и резкий рост на спрос этих услуг, так как государство фактически поддерживает идею, что покупать человека — это нормально.
Исследования мужчин, покупающих секс-услуги, показывают, что даже в странах с легализацией мужчины воспринимают секс-работниц как объект, товар. Важно понимать, что международный подход сегодня заключается в том, что секс в отсутствие свободного согласия — это насилие. В сфере интим-услуг нарушается принцип свободного согласия, так как субъекты отношений априори не равны — есть заказчик и есть исполнитель, который не может отказаться.
Когершын Сагиева: Может показаться из хода дискуссии, что мы девушек осуждаем, но это ни в коем случае не так.