«Никаких решений без нас»: почему в Японии повысили «возраст согласия» до 16 лет

16 июня японский парламент утвердил два важных изменения, которые вступят в силу в середине июля. Во-первых, с 13 до 16 лет повышен так называемый возраст согласия — то есть тот возраст, начиная с которого сексуальный контакт в случае добровольного согласия партнеров не расценивается как сексуализированное насилие. Во-вторых, изменилось само понимание такого насилия. Раньше изнасилованием признавали только эпизоды, когда прокурор мог доказать в суде, что жертва оказывала сопротивление либо не могла сопротивляться из-за физического превосходства нападающего или угроз. Теперь же в законе прописано, что жертва сексуализированного насилия может находиться в таком состоянии, когда неспособна явным образом выразить протест. Причиной бездействия жертвы могут стать испуг, потрясение, а также «ситуации злоупотребления властью, когда жертва опасается последствий своего отказа». То есть теперь жертве насилия в Японии не нужно доказывать, что она активно сопротивлялась, но все было бесполезно. В-третьих, вводится ответственность за вуайеризм (подглядывание за чужой интимной жизнью), съемку и распространение видео с сексуальным контентом без согласия попавших в кадр.

Новость о повышении возраста согласия появилась во всех мировых СМИ и вызвала, прежде всего, удивление тем, что, оказывается, до сих пор в Японии можно было иметь сексуальные отношения с 13-летними детьми (если ребенок был не против). И это несмотря на то, что в большинстве современных обществ уже есть консенсус по поводу того, что дисбаланс власти между взрослым и ребенком (в том числе подростком) всегда настолько сильный, что объективно оценить происходящее и дать осознанное согласие ребенок не может.

Преступления сексуального характера в Японии до сей поры преследовались в соответствии с уголовным кодексом, почти не изменившимся с 1907 года, еще с эпохи Мэйдзи. Ранее поправки в закон о сексуализированном насилии внесли только один раз: в 2017 году законодатели признали, что жертвами насилия могут стать лица мужского пола, насилие может быть осуществлено не только в виде традиционного полового акта, также были увеличены тюремные сроки за изнасилование.

Согласно опросу, проведенному правительством Японии в 2020 году, только 5% японок сообщают в полицию о сексуализированном насилии. А 50% опрошенных женщин сказали, что они чувствовали «слишком сильное смущение», которое помешало им рассказать о пережитом насилии, притом что в Японии высокий уровень доверия к полиции.

Тут важно понимать, что тема сексуальности в японской культуре не была табуированной в первую очередь потому, что, в отличие от, например, христианской средневековой Европы, ни буддийские, ни синтоистские религиозные нормы в Японии не содержали на этот счет строгих запретов и осуждения. Уже в средневековой литературе встречается описание сексуализированного насилие, сделанное пережившей его женщиной. Придворная дама Нидзе, жившая во второй половине XIII века, в 14-летнем возрасте против своей воли и не понимая, что ее ожидает, стала наложницей императора Го-Фукакуса. В своей знаменитой «Непрошенной повести» она писала: «В эту ночь государь был со мной очень груб, мои тонкие одежды совсем измялись, и в конце концов все свершилось по его воле. А меж тем постепенно стало светать, я смотрела с горечью даже на ясный месяц, — мне хотелось бы спрятать луну за тучи! — но, увы, это тоже было не в моей власти…

Увы, против воли
пришлось распустить мне шнурки
исподнего платья —
и каким повлечет потокомо
бесчестье славу дурную, —

неотступно думала я».

Нидзе пишет свою повесть не как тайный дневник, а в расчете на читателя, и смело решается рассказать о произошедшем насильственном сексуальном контакте — очевидно, первом для нее, — несмотря на то, что партнер обладает намного более высоким положением в обществе. Также она пишет, что в бесчестье обвинят именно ее, хотя она и не стремилась к этому союзу.

Строгую конфуцианскую мораль и ограничения на демонстрацию сексуальности пробовало вводить правительство сегунов Токугава только в XVII–XVIII веках . Впрочем, это не привело к реальному ограничению мужской сексуальной активности или, например, к запрещению так называемых веселых кварталов и криминализации секс-работы. 

Однако требования к внешней скромности поведения и сдержанности, которые связывают с «кодексом чести» самураев и самурайских жен и дочерей, появились именно тогда. В рассказе Акутагавы Рюноскэ «Расемон» (и одноименном фильме Акиры Куросавы) самурай ожидает от своей подвергшейся изнасилованию жены, что она покончит жизнь самоубийством, так как дала свершиться бесчестью.

Тогда же японская культура приобретает те черты, которые уже в середине XX века, после Второй мировой войны, позволят антропологу Рут Бенедикт в своей книге «Хризантема и меч» отнести ее к типичным «культурам стыда» (в противовес «культурам вины») — то есть к таким культурам, в которых одобрение общества значит для человека больше, чем внутреннее чувство. В некотором роде такое повышенное стремление к соблюдению внешних приличий сохраняется в японской культуре до сих пор. Особенно жесткие требования к внешнему соответствию нормам общество предъявляет женщинам, и рассказать о произошедшем насилии становится необыкновенно трудно из-за неминуемой стигматизации. Японское общество в немалой степени патриархально, и больший вес придает свидетельствам мужчин, часто обладающих к тому же более высоким статусом, чем женщины.

Тем не менее среди японских женщин все громче звучат голоса тех, кто не согласен с таким положением дел. Одно из таких движений называет себя Flower Demo, его участницы проводят демонстрации по всей Японии с апреля 2019 года. Стартом послужил громкий и шокирующий кейс: в городе Нагоя суд оправдал отца, насиловавшего свою 19-летнюю дочь, так как она «недостаточно сопротивлялась и выражала нежелание».

Вот как Flower Demo заявили в самом начале своей кампании: «Говорят, что движение #MeToo в Японии не получится. Говорят, что японские женщины недостаточно сильны. Но голос #MeToo не мог бы зазвучать, если бы никто не слушал или не верил ему. Поэтому мы решили запустить кампанию #WithYou и сделать ее символом цветок. Мы говорим: мы верим тебе и всегда на твоей стороне».

Участницы еще одного движения, «Весна», которое объединяет женщин, подвергшихся сексуализированному насилию, активно лоббируют поправки в закон и настаивают, что нужно в первую очередь услышать самих женщин — согласно принципу «никаких решений, касающихся нас, без нас». Все они сходятся во мнении, что основная проблема — в нежелании общества знать о насилии и встать на сторону той, которая ему подверглась. И именно над изменением такого восприятия этой темы обществом стараются работать активистки. 

Поправки в закон о сексуализированном насилии внесли благодаря усилиям сразу нескольких общественных движений, которые много лет боролись за то, чтобы изменить отношение в японском обществе как к самим преступлениям сексуального характера (до 2017 года за изнасилование можно было получить меньший срок, чем за грабеж), так и к историям пострадавших.

Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора