«Охота на девушек»: как модельный бизнес зарабатывал на торговле подростками

Любая индустрия, связанная с поп-культурой, обычно воспринимается публикой через призму гламура, вечной красоты, молодости, огромных денег и оглушительного успеха. Однако стоит хоть немного поинтересоваться их подноготной, наружу начинают вылезать неприятные подробности. Один из самых ярких примеров — дело влиятельного голливудского продюсера Харви Вайнштейна, которое наглядно показало, чтó стоит за престижными наградами и многомиллионными кассовыми сборами. Разоблачение Вайнштейна и возникновение движения #MeToo не только дало женщинам возможность высказаться, но и стало переломным моментом в новейшей истории культуры. За последние годы вышло большое количество так называемых exposé — документальных фильмов, рассказывающих правду о сильных мира сего: «Покидая Неверленд» о Майкле Джексоне; «Под запись» о хип-хоп-продюсере Майкле Расселе Симмонсе и шовинистской культуре музыкальной индустрии; «Аллен против Фэрроу», в котором дочь Вуди Аллена и Дилан Фэрроу обвинила его в сексуальных домогательствах. Новая документалка канала SKY «Охота на девушек: темные секреты моды» раскрывает ужасающие подробности о модельном бизнесе.

Век супермоделей

Наверное, сложно представить более мизогинную среду, чем мир высокой моды. Объективация женщин здесь — обычная практика и главная статья дохода, так что этим вряд ли можно кого-то удивить. Однако «Охота на девушек» доказывает, что фешен-индустрия ответственна за куда более страшные вещи: от систематического насилия в отношении несовершеннолетних до торговли людьми и сексуального рабства. 

«Охота на девушек» основана на расследовании журналистки The Guardian Люси Осборн, которая собрала свидетельства нескольких бывших моделей, обвиняющих модельного агента Жан-Люка Брюнеля в изнасилованиях. Большинство из них на момент совершения этих преступлений были несовершеннолетними. Документалка SKY расширяет расследование Осборн и показывает, что поведение Брюнеля было не исключением, а нормой и поощрялось самыми крупными модельными агентствами.

Фильм рассказывает историю нескольких моделей: Карре Отис, Шоны Ли, Джилл Додд и Мэриэнн Шайн, которым не посчастливилось встретиться с главными воротилами модельного бизнеса 1980–1990-х годов: Жан-Люком Брюнелем, Клодом Хаддадом, Жеральдом Мари и Джоном Касабланкасом. Про последнего его сын, Джулиан Касабланкас, фронтмен группы The Strokes, даже написал песню Barely legal («Едва законно»), в которой намекнул на отношения отца с несовершеннолетними девушками. 

Касабланкас-старший ответственен за карьеры первых супермоделей в мире, которые очень быстро стали объектами настоящего культа в поп-культуре. Все девушки хотели быть похожими на Наоми Кэмпбелл, Синди Кроуфорд и Линду Евангелисту, и Касабланкас предоставлял им эту возможность. Он отбирал девочек по всей Америке, чаще всего в возрасте от 13 до 17 лет, и отправлял некоторых из них к своим коллегам в Париж, что считалось невероятно престижным.

Чем менее опытными и финансово защищенными были девушки, тем больше интереса они представляли для Касабланкаса и его партнеров. Их схема была проста и эффективна: девушка (точнее было бы сказать — девочка), для которой зачастую это был первый в жизни выезд за границу, прилетала в Париж. Ее селили в квартиру с другими моделями и обеспечивали работой, которая зависела исключительно от капризов главы агентства. Чем больше ему нравилась девушка, тем больше шансов у нее было получить работу. Брунель, Хаддад и Мари втирались к моделям в доверие и, когда те теряли бдительность, насиловали их. В Париже даже были соревнования между агентами — кто из них лишит больше моделей девственности.

Девушки подвергались насилию со стороны не только агентств, но и их негласных клиентов — самых богатых и влиятельных мужчин того времени. Моделей зачастую отправляли на «съемки», которые в действительности оказывались вечеринкой какого-нибудь миллионера. Более того, состоятельные мужчины просто могли выбрать любую понравившуюся модель и заплатить агентству за встречу с ней. Только через много лет героини фильма осознали, что Касабланкас и его компания занимались торговлей людьми. Не обошлось и без печально известного Джеффри Эпштейна, которому Касабланкас также поставлял моделей в качестве эскорта.

Ничего не поменялось

На протяжении трех серий «Охота на девушек: темные секреты моды» реконструирует события тридцатилетней давности через интервью непосредственных участников и свидетелей происходящего. Подробные рассказы главных героинь постепенно ведут зрителя от начала работы в агентстве и времени больших надежд до абьюза и понимания того, как в действительности устроена индустрия. Тяжело смотреть, как опытные, сильные, уверенные женщины вновь переживают глубокую травму — душевные раны не смогли затянуться даже спустя тридцать лет. Это, наверно, самая эмоционально непростая часть фильма.

При этом по картине все-таки видно, что она была сделана для телевидения. Атмосферу времени пытаются передать через архивные съемки и музыку, однако чем дальше, тем больше одни и те же кадры повторяются из серии в серию, а сюжет ходит вокруг да около. Вместо трех серий по сорок минут «Охоту» можно было бы легко ужать до полуторачасового фильма, ничего при этом не потеряв ни по смыслу, ни по форме. 

Это далеко не первое исследование того, что происходило в индустрии моды в прошлом веке: в 1988 году было выпущено расследование CBS, а в 1998-м — BBC. И хоть боссы индустрии с тех пор сменили самодовольный тон, по сути ничего не изменилось. Из четырех абьюзеров, про которых рассказывает «Охота на девушек», в живых остался только один — Жеральд Мари. Его преступления сейчас расследуются во Франции, однако предъявить ему обвинения невозможно за истечением срока давности. Документальные фильмы вряд ли способны что-то изменить.

В сериале звучит мысль, что сначала должно измениться общество. К модным журналам добавились социальные сети, все так же зарабатывающие на объективации женщин и подростков. Можно сказать, что дела обстоят даже хуже: сексуализацию подают как empowerment. Современная культура пытается убедить девушек в том, что они владеют своими телами и могут сами на них зарабатывать, — но цену назначает тот, кто платит. В этом вопросе нам еще далеко до осознанности, и пока мы к ней не пришли, все остается, как поет Джулиан Касабланкас, «едва законным».