Модель развития российской экономики можно описать по аналогии с китайской моделью «двойной циркуляции», указывает в докладе «Уроки на долгосрочный период: что означает «поворот к себе»» экономист Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) Дмитрий Белоусов. «Сама логика нашего развития выталкивает нас в своеобразный аналог китайской экономики «двух циркуляций», — констатируется в докладе.
«Двойная циркуляция» — китайская стратегия экономического развития до 2035 года. Она опирается на внутреннее потребление, а росту экспорта и инвестиций отводится вспомогательная роль. В случае с Россией речь идет об экономике «трех циркуляций» — комбинации конкурентоспособного экспорта, опоры на внутренний спрос и определения приоритетных направлений развития государством.
Экспортеры зарабатывают дефицитный ресурс — валюту, за счет которой можно покупать импортное оборудование и технологии, описана логика модели в докладе. Государство обеспечивает безопасность в широком смысле (оборонную, продовольственную, социальную, технологическую), при этом активно применяя методы планирования — получает качественные ресурсы «под план» и по плановым ценам. Бизнес несет инновационные риски, выстраивает новые системы кооперации, создает рабочие места и приносит доходы регионам.
В этой модели выручка от экспорта должна идти на восстановление региональной экономики, бизнес — переориентироваться на внутреннего потребителя, а государство — обеспечить интересы всех экономических агентов такой системы, объяснила Forbes доцент кафедры экономической теории РЭУ имени Г.В. Плеханова Екатерина Новикова.
«Сомнений, что такую модель можно использовать, нет, — подчеркивает директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Александр Широв. — Это комбинация из сбалансированной торговли с «недружественными» странами, расширения кооперации с Китаем, Индией, Турцией, ближневосточными странами и модернизации производства на основе внутреннего спроса. Такая политика будет селективной: государство будет выбирать приоритетные отрасли и давать им преференции».
«Многие экономисты склоняются к тому, что после распада Советского Союза наиболее приоритетной моделью для нашей страны было бы последовать примеру Китая, противопоставив государству рынок, а значит, бизнес, но при этом сохраняя функцию регулирования рынка за государством, — отмечает Новикова. — Вся геополитическая ситуация вынуждает Россию следовать китайской модели развития, где большое внимание уделяется внутреннему рынку со значительными вложениями в инфраструктурные проекты, с привлечением дополнительных человеческих ресурсов, а также воссозданием технологического потенциала страны».
Но конструкция несет как возможности, так и колоссальные риски, предупредил Белоусов. «Необходимо заняться ее инжинирингом, чтобы обратить то, где мы оказались, во благо, а не во зло, — отметил он. — Хорошо, если эти три контура будут друг друга усиливать. Проблема в том, что они могут начать поедать себя».
Made in China
О переходе от модели «мировой фабрики» к «мировому супермаркету» — самому большому рынку сбыта товаров — Пекин объявил в 2020 году. Огромное население отныне должно обеспечивать не дешевую рабочую силу, а внутренний спрос на товары и услуги. «Китай обнаружил себя частью мировой экономики, подчиненной Западу. Быть «сборочной фабрикой» не соответствовало китайским амбициям как древнейшей цивилизации», — отметил Белоусов.
Смена парадигмы не была спонтанной реакцией на торговую войну с главным геополитическим соперником — США. Китай начал развивать внутренний рынок сразу после мирового финансового кризиса 2008 года, когда стало очевидно, что экономический рост за счет западной модели расширения внешних рынков и получения дешевых кредитов постепенно уходит в прошлое, пояснила Екатерина Новикова. Одновременно Китай инвестировал прибыль от экспорта в преодоление технологической зависимости. Расходы на научные исследования и разработки выросли с 1,7% ВВП в 2010 году до 2,4% ВВП в 2020-м, и КНР планирует увеличить их до 2,52% ВВП к 2025 году. Причем всего 20% вносит государство и около 76% — предприятия.
Цель китайской модели — стать неуязвимой для мировых кризисов и внешних шоков, повысить доходы и уровень жизни граждан, а «цели России — стать полноценным субъектом и отдать социальный долг, чтобы общество в полной мере ощутило от этого плоды», пояснил Белоусов. «Для России работать в режиме сырьевой / «сборочной периферии» не получится, а вот в режиме разделения компетенций с новыми индустриальными странами — вполне», — отмечается в докладе ЦМАКП.
«Углеводородной ренты, по большому счету, тоже больше не будет, — констатирует Белоусов. — С учетом прогноза мирового спроса доля поступлений от экспорта углеводородов упадет до 7% ВВП уже к 2030 году — вдвое меньше привычного уровня». «Уже сейчас российская экономика не может быть отнесена к числу классических «углеводородных» держав, таких как ОАЭ, Саудовская Аравия или Казахстан», — подчеркивается в докладе.
Доходы России от экспорта перестали устойчиво расти еще после мирового финансового кризиса 2008–2009 года, отмечает Широв. Модель «мировой скважины» изжила себя и без «спецоперации»*, подчеркивает Белоусов: «Просто теперь придется переходить на новую парадигму быстро. Так бы мы очухались в 2030–2035 годах, когда деньги уже закончились».
Риски новой модели
Когда государство определяет приоритеты, у частного бизнеса больше понимания, где выше потенциал роста прибыли и можно больше заработать, отмечает Широв. В то же время искусственная «приоритизация» может подорвать мотивацию частного бизнеса принимать риски на себя, предупреждает ЦМАКП.
Соблазн управлять перестройкой экономики может подавить частную инициативу, подчеркивала глава ЦБ Эльвира Набиуллина, говоря о рисках реставрации плановой экономики. «Кажется, что это невозможно, потому что у нас все рыночное. На самом деле государству достаточно на себя сконцентрировать право принимать решения, какие производства нужно развивать и куда направлять финансовые ресурсы, вместо частной инициативы. На мой взгляд, это большой риск», — пояснила она.
Второй риск — усиление дисбаланса между секторами, «перетягивание одеяла на себя», предупреждает ЦМАКП. «Неравенство в доходах и доступе финансирования между секторами — неизбежное зло, просто нужно на него реагировать», — прокомментировал Широв. Некоторые отрасли, например IT-сектор, растут сильно быстрее других. «В российской экономике и так большие разрывы между разными отраслями: есть высокомаржинальные сектора, куда идет большой объем инвестиций, и производства, где, наоборот, нет денег для роста и развития», — констатировал экономист. Эту проблему можно решать, предоставляя заемное финансирование приоритетным секторам экономики по щадящим ставкам. Работающие примеры таких механизмов — Фонд развития промышленности, Фабрика проектного финансирования ВЭБ.РФ, Россельхозбанк, считает Широв.
Третий риск — «паразитарная интеграция бизнеса с контролируемыми государством компаниями», отмечается в докладе ЦМАКП. Это чревато перераспределением ресурсов от госкорпораций к аффилированным с их менеджерами частным компаниям. «Возрастают риски неэффективного корпоративного управления и коррупции», — подчеркивает Широв.
«Ситуация усугубляется формированием значительного «навеса» капиталов, связанных с серым экспортом и параллельным импортом», — отмечает Белоусов. «Возникает большой объем капитала, связанный с ввозом санкционных товаров, операциями за рубежом, цепочками посредников, — пояснил Forbes Белоусов. — Эти деньги могут утечь за рубеж, поэтому необходимо своевременно создать каналы для их инвестирования в российскую экономику».
«Если у бизнеса будет возможность заработать в России — будут сформированы устойчивые механизмы финансирования, то значительная часть капитала не утечет, — спокоен Широв. — Самое главное — обеспечить экономический рост. Для бизнеса это сигнал инвестировать. В застойную же экономику инвестиции не идут».
* Согласно требованию Роскомнадзора, при подготовке материалов о специальной операции на востоке Украины все российские СМИ обязаны пользоваться информацией только из официальных источников РФ. Мы не можем публиковать материалы, в которых проводимая операция называется «нападением», «вторжением» либо «объявлением войны», если это не прямая цитата (статья 57 ФЗ о СМИ). В случае нарушения требования со СМИ может быть взыскан штраф в размере 5 млн рублей, также может последовать блокировка издания.