Депутаты предложили тотальную деофшоризацию: почему этого не стоит бояться

Офшоры с конфискацией

Депутаты от «Справедливой России» во главе с заместителем председателя думского комитета по экономической политике Михаилом Делягиным 23 января внесли в Госдуму законопроект «О деофшоризации». Согласно инициативе, все активы, которые находятся на территории России, принадлежащие или управляемые зарегистрированными в офшорных юрисдикциях юрлицами, передаются в управление уполномоченному правительством федеральному органу.

При этом в течение полугода после принятия законопроекта собственники офшоров могут перерегистрировать свои доли в российских компаниях на российских юрлиц или физлиц (в том числе когда собственниками офшоров являются российские граждане или компании). Если же этого сделано не будет, принадлежащие офшору активы «конфискуются в собственность Российской Федерации как бесхозное имущество», следует из законопроекта. 

По оценкам авторов законопроекта, более половины крупных частных предприятий России, в том числе ряд предприятий системы жизнеобеспечения и ряд стратегических предприятий, зарегистрированы в офшорах. «Это означает, что они в силу логики коммерческих процессов управляются в лучшем случае исходя из интересов, не имеющих отношения к интересам России… Поэтому перерегистрация данных предприятий в России является категорическим условием сохранения национальной безопасности России и обеспечения ее суверенитета», — говорится в пояснительной записке к законопроекту. 

Законопроект направлен на рассмотрение в комитет по экономической политике. Представители Минфина и Минэкономразвития заявили, что документ на рассмотрение в ведомства не поступал. 

Что не так с законопроектом

Несмотря на пугающие формулировки законопроекта, в его жизнеспособности сомневаются как в экспертном сообществе, так и в самой Госдуме. Документ вызывает вопросы как системного, так и практического характера, сказала Forbes партнер группы компаний Б1 Марина Белякова. «С точки зрения преследуемых им задач важно понимать, что Россия уже не первый год внедряет меры по деофшоризации экономики, и к настоящему моменту они принесли свои плоды», — продолжает она. К примеру, были введены правила контролируемых иностранных компаний, пересмотрены налоговые соглашения с «транзитными» иностранными юрисдикциями и усилен обмен информацией — «все это сделало иностранные структуры менее выгодными», поясняет эксперт. 

По мнению Беляковой, в результате реализации перечисленных мер большинство российских групп свои структуры уже перестроили, деофшоризировали, по крайней мере в части владения и финансирования российских активов. «Офшоры могли остаться только для целей владения частными активами (самолеты, яхты и другие активы), но это не имеет прямого отношения к стратегическому развитию российской экономики», — добавила она. В этом контексте введение дополнительных мер деофшоризации как мер по повышению прозрачности экономики и ее бенефициаров не выглядит очевидным, заключила эксперт. 

Законопроект о деофшоризации в основном имеет отношение к партийно-политической повестке, считает зампред комитета по экономической политике Госдумы Артем Кирьянов. По его мнению, трудно представить, чтобы законопроект в таком виде дошел до первого чтения. «В нем странные формулировки и формат мер не является рабочим в юридическом смысле. Такая конструкция не может рассматриваться всерьез», — объясняет Кирьянов. Законопроект о деофшоризации — это «публичная заявка [авторов] на свое место в процессе разработки мер против утечки капитала, так что с этих позиций эту инициативу и стоит рассматривать», добавил он. 

«С точки зрения практического применения предлагаемый закон содержит целый ряд неясностей», — соглашается Белякова. Например, в нем требует уточнения определение офшоров, не хватает понимания термина «активы», что конкретно под ним подразумевается, добавляет эксперт. 

Белякова напомнила, что перевод российских активов из собственности офшора в российскую собственность, как предложено законопроектом, в ряде ситуаций будет подлежать согласованию президентом, из-за чего не всегда обеспечение деофшоризации будет зависеть от собственников российских активов. «А значит, возникнут опасения касательно изъятия активов, которых хотелось бы избежать», — указывает она. 

Законопроект предлагает «весьма радикальный» способ решения проблем, связанных со структурами владения российскими компаниями через офшоры, и в нынешней редакции, вероятно, не будет принят, говорит партнер юридической компании «Сотби» Варвара Кнутова. Принятие его в таком виде создало бы риск рейдерства и лишения бенефициаров прав собственности на активы вне зависимости от желания зарегистрировать их на российские физические или юридические лица, считает он.

Артем Кирьянов отметил, что законодатели сейчас разрабатывают меры по процессу регулирования оттока капитала. «Но они не будут связаны с конфискациями или каким-нибудь отъемом собственности», — заверил он. 

Как идет деофшоризация

Политика деофшоризации идет в России уже около 10 лет — впервые о ней как о приоритете президент Владимир Путин заявил еще в послании Федеральному собранию в декабре 2012 года. С 2015 года число компаний с зарубежными совладельцами снизилось на 74% , следует из анализа, проведенного «СПАРК-Интерфакс» в октябре прошлого года. В частности, число кипрских компаний в цепочках владения уменьшилось с 22 000 до 6000.

За это время в России прошло несколько волн амнистий капиталов, в соответствии с которыми россияне могли добровольно задекларировать свое имущество за пределами России, счета в зарубежных банках и контролируемые иностранные компании (КИК) в обмен на освобождение от уголовной, административной и налоговой ответственности. Кроме того, в 2018 году в Калининградской области и Приморье были созданы два «внутренних офшора» — специальные административные районы (САР) на островах Русский и Октябрьский, резидентам которых давался ряд налоговых льгот. Процесс деофшоризации стимулировало в том числе усиление санкционной риторики начиная с 2014 года. В 2022 году дополнительные сложности у тех, кто владел компаниями через офшоры, возникли, в частности, при выплате дивидендов — нерезиденты из «недружественных» стран, например Кипра, фактически не могут получить выплаты. 

В итоге за последний год Кипр и низконалоговые юрисдикции дали, по данным «СПАРК-Интерфакс», 55% от общего исхода иностранных владельцев. Число резидентов САР за год выросло на 70 — больше половины от суммарно зарегистрированных там 126 компаний. Во «внутренние офшоры» переехали, например, швейцарские Chlodwig Enterprises AG и Adorabella AG бенефициаров «Фосагро» Андрея Гурьева и его семьи и кипрская Wandle Holdings Саида Керимова. Некоторые из участников списка Forbes не перерегистрировали компании в офшорах, а переводили свои доли в российских компаниях на российские же юрлица — так поступили, например, основной акционер ММК Виктор Рашников (перевел почти 80% акций металлургического комбината с кипрской Mintha Holding Limited на ООО «Альтаир», зарегистрированную в Магнитогорске), или Роман Абрамович, который переоформил свою долю в Evraz с Greenleas International Holdings на себя.

Впрочем, часть крупнейших российских компаний и бизнесменов по-прежнему пользуются офшорами для оформления структуры владения. Например, Владимир Лисин владеет НЛМК через кипрскую Fletcher Group Holdings Limited, супруга Андрея Мельниченко Александра через кипрскую Firstline Trust является бенефициаром СУЭК, а материнской компанией Тинькофф Банка, даже после покупки его Владимиром Потаниным, остается кипрская TCS Group Holdings.

При участии Елены Березанской и Георгия Перемитина