Иногда в разворачивающихся долговых историях — греческой трагедии и итальянской драме — всплывают элементы театра абсурда. В роли вечно ожидаемого Годо на данном этапе выступают Китай и Россия (как символы вроде как развивающихся стран, но имеющих тугие кошельки в виде суверенных фондов и больших золотовалютных резервов). В условиях, когда спрос на рыночные инструменты присутствует только со стороны инвесторов, обязанных принимать участие в размещениях, а на вторичном рынке — от ЕЦБ, и возникают идеи прямого обращения к потенциальным кредиторам. Италия (по слухам) даже проводила переговоры с Китаем об инвестициях, Греция обращалась и к Китаю и к России.
Обращения были безрезультатными — следов китайского присутствия не обнаружено на аукционах по размещению итальянских облигаций. Греческий министр финансов «удивленно» заявлял, что и Китай, и Россия не выразили желания поучаствовать в рефинансировании греческого долга. Более того (видимо, чтоб европейские ходоки не докучали несерьезными предложениями) китайский премьер Вэнь Цзябао сделал достаточно резкое заявление, что, прежде чем Китай будет финансово помогать странам Европы и США, последним нужно привести в порядок свои государственные финансы. Но если финансы будут приведены в порядок, то и помощи в этом случае не потребуется. Понятно, что длительная рецессия в развитых странах Китаю как современной мастерской мира невыгодна, но мотивация спешить на помощь бывшим «сагибам в пробковых шлемах» отсутствует по нескольким причинам.
Во-первых, принцип «не делай добра — не получишь зла» был очень ярко продемонстрирован в 2007-2008 годах, когда суверенные фонды арабских стран и Сингапура, а также богатые капиталом японские банки понесли значительные потери от попыток поучаствовать в спасении американских и европейских инвестбанков. Причем если Mitsubishi (спасала в октябре 2008 Morgan Stanley) и Уоррен Баффет (участвовал в поддержке Goldman Sachs) понесли краткосрочные потери, то более ранние инвестиции оказались размыты в разы в процессе бурных событий прошлой волны финансового кризиса. Осознание того, что меньше всего страдают те, кто присоединился к спасению в последний момент, когда «кровь текла по улицам», наверняка присутствует у лиц, принимающих решения в Пекине, Москве, Сингапуре, и у других потенциальных источников свежего капитала.
Во-вторых, если проанализировать действия государственных органов и государственных компаний Китая (и в меньшей степени России), то они в основном связаны с деловыми интересами, в случае с Китаем это обеспечение доступа к дефицитным ресурсам. Помогают не обязательно соседним странам: Китай во многом заместил историческое присутствие европейских стран в Африке и уже несколько лет является основным источником прямых инвестиций на континент, причем в страны, обязательно обладающие какими-то «вкусными» ресурсами. Может оказываться помощь и правительствам, но делается это лишь там, где без этого сложно достичь своих целей. Разнообразные агентства по помощи и развитию зарубежных стран без цели контроля за ресурсами — игрушка для развитых стран. В Италии или Греции нет привлекательных ресурсов, которые не могут быть получены более простым путем, поэтому корыстный мотив тоже исключается. Менее значимым мотивом могут быть геополитические цели, но в этом случае стоит иметь дело с реальными игроками, а не с государствами, добровольно утратившими монетарный суверенитет и быстро теряющими политический. Для достижения результатов проще договариваться с Германией и Францией, чем с аморфными структурами ЕС или же правительствами Италии или Греции.
В-третьих, и у Китая есть масса задач во внутренней политике и в развитии инфраструктуры. По факту средства суверенных фондов используются для поддержки национальных финансовых систем, сильно зависимых от проблем глобальных банков. Инвестирование в сомнительные зарубежные активы может вызвать большие вопросы, да и вложения суверенных фондов и золотовалютных резервов ограничены требованиями по качеству активов и их срокам, и конкретным чиновникам, принимающим решения, нет никакого стимула брать на себя ответственность за возможные потери — желание поддержать ликвидность и стабильность пересиливает алчность.
Прямая помощь одних государств другим для решения бюджетных проблем — это даже не обычаи времен холодной войны, а что-то из XIX века. Помимо существующего уже вторую сотню лет публичного рынка государственных облигаций есть МВФ, Всемирный банк и иные межгосударственные структуры. Поэтому на активность прагматичных китайцев могут рассчитывать только очень слабые правительства, готовые продать Пекину доступ к своим ресурсам. Остальные же должны решать свои проблемы сами. Ничего личного — только бизнес.